Я уверен в её уважении. Не сомневаюсь в её благодарности за помощь в воспитании, готовность пожертвовать свободой… Но зачем я ей сейчас? Последняя причина оставаться рядом друг с другом тихо посапывает в своей кроватке.
Только одно обстоятельство успокаивает мою совесть: когда сын попросил о помощи, я не думал о себе. Мне хотелось поддержать парнишку. Нравилось встречать каждое утро рядом с внуком. Как много лет назад я всего себя посвятил на благо нового поколения. А уже потом постиг свою выгоду. Наверное, это верх цинизма использовать детей для решения личных проблем, но я никогда не рассматривал жизнь как нечто сказочное, пропитанное романтизмом и выстроенное на сваях наивных идеалов.
Я ничего плохого не делаю, отдаю все силы новому человеку и помогаю достичь целей самому близкому. И если благодаря этому получаю определённую пользу, значит, есть в этом отголосок справедливости. Когда в меня полетит камень осуждения, я без труда найду, чем метнуть в ответ.
Глава X. Поздняя любовь
Возвращение спустя много лет на детскую площадку далось непросто. Когда возился с сыном в окружении других родителей, чувствовал себя органично в этом мирке. Видимо, возраст напоминает о себе – меньше энтузиазма, больше скепсиса. На этот раз я старше большинства отцов, младше всех дедушек и бабушек. Между нами стена, построенная из моей отчуждённости. Мимо ушей пролетают обсуждения памперсов, соплей, игрушек. Собеседники поневоле эксплуатируют тему детей, их ничего больше не объединяет. Предсказуемые слова, кастрированные предложения, приближающиеся к междометиям, необременённые смыслом сентенции. Другая крайность – затянутые монологи, которые важно проговорить, не считаясь с желаниями собеседника. «А мы…», «А наш…» – первые признаки надвигающей тирады на полчаса. Стараюсь такие разговоры не поддерживать. Мне плевать, к какому садику вы прикреплены и как проходит адаптация. Ещё больше плевать на то, как он ест и быстро ли засыпает. Меня раздражают натужные беседы, когда человеку рядом неудобно из-за тишины и он считает необходимым что-то сказать, чтобы потом так же неловко поддерживать пустой разговор о цвете и консистенции говна своего ребёнка.
Она не такая: держалась в стороне, не замечая других мамаш. Не суетилась вокруг своего мальчика, не была отстранённой, не копалась в телефоне, а, ласково улыбаясь, проживала с ним очередной день. Весь окружающий её мир служил лишь куцей декорацией. Величавая белая ворона в окружении мельтешащих серых воробьёв. Именно этим она обратила на себя внимание, а не миленьким личиком, в котором поначалу я ничего не разглядел.
Внук играл с её сыном, мой чуть помладше. Она помогала ковыряться совками в песочнице. Наконец я услышал знакомый призыв «Деда!» – моя помощь тоже требуется. Вчетвером мы ушли с головой в изготовление куличиков.
Я не хотел заводить беседу, но с первых же слов этот обмен репликами не походил на бездушный диалог взрослых на детской площадке.
Молодая женщина смотрела прямо в глаза, избегала общих фраз, не переводила при первой возможности тему на детей, говорила неспешно и с интересом. Даже когда мы рассуждали о младшем поколении, эта тема не становилась спасительной тростинкой для двух незнакомых людей, которым не о чем говорить. Мы не нуждались в костылях для поддержания разговора, он лился легко и естественно.
Давно я не видел во взгляде незнакомки такую заинтересованность. Машинально посмотрел на безымянный палец, кольца нет.
Всегда со вкусом одета, как будто не на прогулку вышла, а по делам. Моложе меня лет на десять. Я наслаждался её мелодичным, звонким голосом, восхищался богатой речью и красивым русским языком. Она мне показалась очень рассудительной и основательной. У неё всё рассчитано и запланировано, но эта упорядоченность не маркер зануды, а лишь средство одинокой матери успеть всё.
Муж её бросил через три месяца после родов – «сдался под натиском ночных криков». Я не хотел рассказывать про наши с сыном гуляния, но она сама спросила, столкнулся ли я с этой проблемой, и с ещё большим рвением пыталась выяснить, как её решал. Правая бровь поползла вверх, когда я в двух словах описал наши скитания по району.
В её голубых глазах постоянно сменяли друг друга удивление, любопытство и грусть.
Графики детей совпадали, несколько раз в неделю они увлечённо играли. Поначалу я ни о чём не подозревал, хотя мог бы догадаться, ведь до этого ни с кем не говорил так долго во время прогулок. Да и за все годы супружеской жизни могу вспомнить лишь несколько задушевных разговоров с женщинами.
Иногда она мило запиналась, поправляя при этом длинные золотистые волосы. Cамое важное: ей интересно говорить со мной, а не о детях. Это и сгубило меня. Я отвык от концентрированного внимания женщины. Она спрашивала, каково это, быть столь молодым дедом, чему бы я больше всего хотел научить малого, чем я займусь, когда родители заберут внука. Её вопросы могли содержать скрытые комплименты, она поощряла мои пространные ответы. И всё равно эти беседы поначалу выглядели лишь приятным способом скоротать время на улице.
Когда расстроился из-за того, что мы не встретились в течение недели, я понял: впервые за долгие годы испытываю влечение к женщине. Её сын заболел, и те дни вынужденной разлуки дались мне непросто. О сексе с ней я не думал, она не в моём вкусе. Не такая миниатюрная, как жена, с выдающимися формами – совсем другая. Правда, стоит ли говорить мне о каком-то типаже женской притягательности, если я всю жизнь люблю одну, а кроме неё переспал с двумя девушками, с которыми встретился три с половиной раза больше двадцати лет назад. Я не любил их и не сильно хотел, а лишь зализывал раны, нанесённые несчастной любовью. Ну и в том возрасте от возбуждения залезешь на любую из толпы, а хуже оскорбления, чем «девственник» ещё придумать надо.
Мне нравилось думать о ней, наблюдать за причудливой, динамичной мимикой. Разговаривать о том, как гаджеты меняют воспитание детей и нас самих, о свободе выбора и силе воли, еде, культуре, спорте, религии; не отыскать тем, которых мы избегали. Она даже была готова слушать мои пространные рассказы о рыбалке. А вокруг лишь беспокойное жужжание о лекарствах, кружках английского и скорочтения для четырёхлетних детей, и оно только подчёркивало яркость нашего общения. Как было бы здорово сходить с ней в ресторан!
Я видел симпатию с её стороны. Но это могла быть обманка. Мужчины часто попадают в глупое положение, думая, что нравятся женщине. Но здесь сомнений быть не могло. И мне самому хотелось всё чаще и чаще её видеть. Влюблённость пятиклассника, который начинает осознавать незнакомые вибрации души, но не понимает, что с ними делать. Даже не пытался спорить с собой: я мечтал её поцеловать.
Всю жизнь я придерживался нехитрых правил.
Ты должен знать, что хочешь.
За счастье надо сражаться.
Цени достигнутое!
Счастье – самое хрупкое, что есть в этом мире; если ты удостоен чести принести его в свой дом, будь с ним осторожен.
Эти правила и привели меня в сегодняшний день. Не будь их, жизнь сложилась бы по-другому. Моя семья не похожа на эталонную, но в ней заложен определяющий все поступки смысл, поэтому я оберегал наш союз с рвением умалишённого.
Верность – ключ к семейному счастью. Это очевидное следствие всех обстоятельств моей жизни и принятых мной правил и решений. Система предохранителей всегда работала как часы: моя сознательность исключала любые действия, способные привести к измене или хотя бы приблизить её. Даже в последнее время, когда любовь всей моей жизни выглядела отстранённой, подолгу задерживалась на работе, не смеялась моим шуткам, я и подумать не мог, чтобы развеяться, свернув налево.
Через несколько месяцев после знакомства новый друг подошёл к моему внуку и сказал: «Я тебя приглашаю на день рождения».
«Деда, меня пригласили на день рождения!»
Правда, я не сразу сообразил, что произошло. Первое, что включилось во мне, – знакомая ещё по отцовству реакция: радость успехам или хорошим новостям о сыне. Дети хоть и легко знакомятся, но каждый раз умиляешься, когда видишь, как на глазах завязывается дружба. Поэтому сначала я всего лишь улыбнулся. И только с небольшим опозданием до меня наконец-то дошло – праздник пройдёт явно не на детской площадке.
– Сможете заглянуть к нам на следующих выходных?
– Конечно, день рождения – святое.
– Я очень рада, отмечать без вас мы не можем.
Весь вечер ходил по дому растерянный, радостный, задумчивый. Это любовь? Нет, двух женщин любить одновременно нельзя, а люблю я жену.
Когда около одиннадцати вечера с работы пришла уставшая, со шлейфом лёгкого перегара та самая единственная возлюбленная, я не сразу смог подобрать слова, хоть ничего особенного и не пытался сказать.
– Я тебе рассказывал, что у нас появился новый друг.
– Во дворе?
– Да.
– Не помню, как зовут.
– Не важно, нас пригласили на день рождения.
– О, как хорошо. Подарок надо выбрать.
– Выберем. В следующую субботу праздник.
– Сходите вдвоём?
– Компанию не составишь?
– Мне придётся поработать, извини. Вы же отлично потусуетесь, правда?
– Конечно. Даже не сомневайся.
Она отвечала на автомате, умудряясь одновременно примерять новое платье и набивать сообщение в телефон. Отстранённость супруги меня бесила, но ничего поделать с этим я не мог. Про себя повторял: «Знала бы ты, куда мы пойдём».
Решил не одеваться слишком официально, чтобы не демонстрировать излишнюю заинтересованность. Джинсы, белая рубашка, лёгкий свитер. Незадолго до субботы сходил подстричься. Естественно, купил цветы.
Мы пришли вовремя, оказались первыми. Вскоре подошли три женщины с детьми. Аниматор в костюме Шрека отвёл детей в комнату.
Мамочки оседлали любимые темы: прививки и детские кружки. Я же про себя подмечал, как же вкусно она готовит, как ловко подбирает одежду и аксессуары. Зелёное с белым простенькое платьице тонко сочеталось с бирюзовыми колье и браслетом. Умеренный вырез подчёркивал её соблазняющие формы и оставлял простор для фантазии. Жесты словно отрепетированы. Ненавязчивый сладкий аромат духов гулял по комнате, заставляя дышать чуть глубже. Где бы она ни появлялась, всегда выделялась среди других женщин.