Какое перо может описать в полной мере все внезапное величие характеров этой отдыхающей мелкой буржуазии? Сколько стойкости, сколько мужества, сколько терпения в течение целого месяца на деревенском лоне природы!
Воды нет, освещения нет. Кровать от малейшего движения на ней начинает кататься на колесиках по комнате, не зная, где остановиться. Из волнообразного соломенного тюфяка злорадно выдвигаются вверх то сучья, то палки, впиваясь в беззащитное тело. Для умыванья нужно ходить на главную улицу, обнажая там по пояс свое дряблое тело на радость местным детишкам, собирающимся вокруг тесной толпой для любопытного зрелища.
И есть приходится, за неимением стола, на подоконнике, покрытом газетной бумагой. И топить печь нужно валежником, который отыскать можно только в лесу, отстоящем от дома на расстоянии двух километров.
Да, тяжка жизнь и этих, и всех вообще летних каникулярных Ди-Пи. Сколько затраченных сил! Сколько страданий!
И все-таки – какое удовлетворение судьбой у всех при возвращении домой!
Как они счастливы!
Ибо счастье человеческое заключается вовсе не в том, чтобы испытывать наслаждение или страдание, а только в том, чтобы испытывать их добровольно. Быть Ди-Пи не по принуждению рока, а по своей доброй свободной воле.
«Россия», Нью-Йорк, 26 июля 1949, № 4165, с. 2–3.
Притчи нашего века
I. Тяжкие поиски
Долго смотрел Творец на земной мир, распростертый внизу. И сказал, наконец Ангелу.
– А где же моя дочь, моя любимица Совесть? Дал Я ее людям как радугу, в знамение того, что никогда не захлебнутся они в потопе греха. Должна она царственно сиять среди народов своей многоценностью. А, между тем, смотрю Я и нигде не вижу ее. Пойди, дух Мой, отыщи ее среди высших руководителей человеческой жизни.
Преклонив свою главу Ангел на веление Господа, спустился вниз и, приняв вид странника, стал бродить по земле, искать любимицу Божью.
Пришел в одно великое царство, где все люди считают себя совершенным подобием Бога, ибо богом у них – сам человек. Заглянул во дворец, окруженный высокими стенами, где жил неограниченный владыка страны. Обошел все хоромы, побывал и в середине, и под крышей, и в подвалах…
Нет ее, святой дочери Господа!
Посетил Ангел затем министров и других начальствующих лиц. Искал любимицу Божью в кабинетах, искал в канцеляриях, искал в залах заседаний, в комиссиях, в подкомиссиях загадывал в помещения для слуг, телохранителей, многочисленной челяди…
Нет ее!
Глубоко вздохнул Ангел, покинул страну, направился к другим народам и нациям.
Пришел в государство, где царят великие законы свободы, равенства, братства. Увидел большой дом, над которым сделана надпись золотыми буквами: «министерство государственного продовольствия».
Зашел внутрь. Посмотрел направо, налево…
– Нет совести!
Посмотрел затем великолепное здание, где в одном зале заседала одна правящая партия, в другом зале – другая партия, в третьем зале – третья. Побывал в помещении, где партии заседают вместе. Обыскал все углы, все закоулки, смотрел за портьерами…
– Нет любимой дочери Божьей!
Двинулся Ангел в соседнюю страну. Перешел в следующую… Ходил всюду, то в виде простого странника, то в виде влиятельного иностранца. Побывал у царственных особ, у студентов, у государственных деятелей, у представителей общественного мнения. Стал просто расспрашивать: не видали ли они любимой дочери Божией?
Одна царственная особа внимательно выслушала Ангела, приняла вопрос близко к сердцу. Но когда нужно было ответить, задумалась, вздохнула, и с грустью сказала:
– Простите, сэр. Без разрешения парламента я никому не имею права сообщать своих мыслей.
Президент одной из республик тоже любезно принял посланца неба, думая, что это интервьюер. Но, к сожалению, не успел ни о чем переговорить, так как спешил на открытие выставки куроводства.
У премьер-министров и у министров разных стран тоже побывал Ангел. Но премьеры уклончиво отвечали, что ради равновесия в правительстве они должны избегать всяких вопросов, которые не прошли через комиссии. Спрошенные дипломаты, просто не понимая, о какой любимице Божьей говорит их собеседник, участливо переводили разговор на современное благоустройство санатория для нервнобольных. А представители общественного мнения, не желая показать вида, что чего-то не знают, охотно брались ориентировать Ангела; одни указывали ему на восток, другие на запад, а третьи неопределенно махали рукой в разные стороны и говорили о том, что в поисках божественного идеала все зависит от точки зрения и от основного капитала издательства.
Загрустил Ангел от неудачи скитаний. И как-то раз, попав в страну, где всегда бывает много тумана во всей ее атмосфере, увидел величественный готический собор, решил зайти внутрь, спросить – может ли он видеть декана.
Охотно принял декан Ангела у себя в кабинете, пригласил сесть, выслушал.
И затем говорит:
– Любимая дочь Господа? В первый раз слышу. Погодите немного, посмотрю я, может быть о ней есть что-нибудь в моей переписке.
Поискал он, поискал. Ничего не нашел.
– Погодите, – говорит снова, – может быть есть по этому поводу что-нибудь в книгах, которые я написал?
Поискал, поискал. Ничего.
– Погодите, – говорит, – а может быть какие-нибудь сведения найдутся у меня на письменном столе или на полках?
Искал он, искал. Опять ничего. И, наконец, посоветовал Ангелу съездить на восток, к великому патриарху, к своему лучшему другу.
Отправился Ангел на восток, куда его направил декан, увидел, что попал в город, в котором был в самом начале скитаний. И посетил Патриарха.
Сидит Патриарх на великолепном троне, сверкает своим облачением. А рядом с ним какой-то чиновник на простом скромном стуле.
– Вы спрашиваете, где находится любимая дщерь Господа? – ласково ответил Патриарх на вопрос Ангела. – Это, действительно, интересно. А, в самом деле, где она может находиться, как вы думаете? – обратился он со своего трона к человеку, сидевшему рядом на стуле.
– Неизвестно, – кратко ответил чиновник.
– Да, да. Неизвестно, – кротко повторил Патриарх. – А что вы еще спросили? Знаю ли я, что она вообще существует? Да, это тоже – вопрос. А в самом деле, дорогой мой, – обратился Патриарх со своего трона, к чиновнику, сидевшему на простом стуле, – как вы думаете: знаю ли я, что она вообще существует?
– Нет, не знаете, – кратко ответил чиновник.
– Да, я не знаю, – кротко повторил Патриарх. И затем, встав со стула, благословил Ангела и дал понять, что аудиенция окончена.
Обошел Ангел после этого еще многие страны. Побывал у всех людей власть имущих среди человечества. Усталый, опечаленный, шел как-то раз вечером по проезжей дороге в какой-то большой город, сиявший вдали заревом многих огней.
А по бокам дороги, видит – бесконечные ряды скромных построек. Один барак, второй, третий, сотый. Все похожи один на другой. При слабом свете фонарей какие-то номера, буквы. А за светящимися окнами – мелькают движущиеся тени людей.
– А не лучше ли здесь остановиться на ночлег? – подумал Ангел. Вошел он незаметно в ворота, стал поочередно обходить все постройки. Заглянул в одно окно – тесно, много народа. Заглянул в другое окно – еще теснее. Обошел почти весь поселок. И осталось окно последнее, в последнем бараке, в самом жалком, в самом ветхом, с большими щелями в деревянных стенах, с полуразвалившейся крышей.
Заглянул внутрь… Осмотрел… И что же? Видит: она! Любимая дочь Господа! Совесть! Сидит у некрашеного стола, оперлась на руку. И печально смотрит в угол на икону с распятым Христом.
– Наконец-то! – радостно воскликнул Ангел, подняв благодарный взгляд к Небу. – Наконец-то отыскал я ее!
Быстро подошел он к крыльцу, постучал в дверь. А над дверью было поставлено число из «Откровения» № 666. А сверху на большой таблице написано: «Лагерь Ди-Пи».
«Православная Русь», Джорданвилль, 1-14 июня 1949, № 11 (439), с. 6-8.
II. Окно
Дали отцу Михаилу трудный приход. Жили здесь прихожане не в самом городе, а по окрестностям: на фермах, в соседних поселках возле лесопильных заводов. Чтобы совершать требы, приходилось много ездить, иногда ходить просто пешком на расстоянии нескольких километров.
А в связи с этим стала возникать у отца Михаила переписка со многими, главным образом с теми, которые жили слишком далеко от него.
Сначала писали о вопросах, связанных с церковью, с расписанием богослужений. А затем, после первого знакомства, начали сообщать кое-что и о своих житейских делах.
Особенно заинтересовали нового настоятеля своими письмами два приятеля, одиноко жившие где-то на ферме в горах. За дальностью расстояния бывали они в церкви редко, с отцом Михаилом беседовали только один раз, на приходском собрании. Но очевидно батюшка им очень понравился. Стали они присылать ему письма, когда не удавалось попасть на богослужение в город.
И удивлялся отец Михаил, читая, что они пишут.
Один сообщал, например:
«К сожалению, из-за спешной работы на ферме я две недели никуда отсюда не отлучаюсь. Погода у нас скверная: каждый день – дождь, на скотном дворе грязь, на огороде растения валятся, приходится окучивать, ставить колы, подвязывать ветки. В общем, все скверно, но будем надеяться на помощь Божию…»
А другой приятель в тот же день пишет оттуда же:
«Слава Богу, все у нас хорошо. Погода отличная, по утрам тепло, солнышко, а к вечеру почти каждый день дождь, так что поливать огород не приходится. Растения пышно растут, приходится их укреплять, урожай предвидится великолепный. А какой у нас воздух! Какое небо по ночам! В общем, можно только радоваться и благодарить Бога…»
Много таких противоречивых писем получил отец Михаил. Догадался, конечно, что у обоих друзей разные характеры. Но однажды совсем удивился он, когда прочел два очередных поздравления с прошедшим праздником.