«Интернет – это, вне всякого сомнения, зло, – гласило „письмо“. – Хуже Интернета только компьютерные игры и либералы… На прошлой неделе я искал в Интернете информацию для моей пятнадцатилетней племянницы, которая занимается водными лыжами и ходит под парусом. Поверьте мне, смотреть на результаты поиска по запросу „школьницы занимаются водным спортом“ – занятие не для слабонервных».
Разъяренный Томпсон заспамил Интернет сообщениями, где обвинял Rockstar и Take-Two в «распространении заведомо ложных сведений о том, что Джек Томпсон, их самый последовательный и успешный критик, является сексуально озабоченным извращенцем». Он также добавил, что «может заверить всех заинтересованных, что его единственная страсть – это съедать на завтрак преступников из индустрии развлечений. И еще гольф».
Однако в сражении с Rockstar ни им, ни ему было уже не до смеха. В ноябре Томпсон отправился в город Фейетт, штат Алабама, чтобы вновь встретиться с компанией лицом к лицу. От имени родственников жертв Девина Мура он выдвинул гражданский иск на сумму в шестьсот миллионов долларов против Take-Two, Rockstar, американского подразделения Sony, Walmart и GameStop, где Мур купил GTA: Vice City. He так давно Мура признали виновным в нескольких убийствах и приговорили к смертной казни, но Томпсон хотел, чтобы разработчики игр тоже поплатились деньгами.
Третьего ноября 2005 года Томпсон и адвокаты Rockstar встретились в зале суда. «Игры Rockstar уникальны, – выступил Томпсон. – Это симуляторы убийств. Все, чему они могут научить, – как убивать людей и наслаждаться этим». Адвокатов Rockstar речь не тронула, и они заявили ходатайство об отводе Томпсона от дела. «Это не уличная драка, – сказал один их них. – Он превратит заседание в балаган. Это недопустимо».
Томпсон вышел из себя. Он обвинил Rockstar в том, что она обозвала его, как он сказал судье, «бисексуалом и педофилом». Рассерженный судья показал Томпсону пачку его писем и пресс-релизов.
– Зачем вы все это написали? – спросил судья.
– После рассмотрения дела вы сказали мне «приниматься за работу», – ответил Томпсон.
– Я имел в виду совсем другое.
Спустя несколько дней суд отстранил Томпсона от участия в деле. «Большая часть этих выступлений – это длинные и злобные речи мистера Томпсона, которые суд не может назвать иначе как эксцентричными и инфантильными, – сказал судья. – Если мистер Томпсон продолжит срывать заседания недозволенными и не относящимися к делу выступлениями, он будет оштрафован за неуважение к суду».
Вернувшись домой в Корал-Гейблс, Томпсон обнаружил под дверью кучу писем. Среди конвертов лежала запечатанная посылка с запиской: «Запрошенный вами образец». Томпсон вскрыл коробку и обнаружил внутри маленькую бутылочку Astroglide Silken Secret – «увлажняющий крем для устранения дискомфорта, связанного с вагинальной сухостью».
«Чертовы геймеры», – подумал Томпсон. Он промаршировал к компьютеру, своему командному пункту, и принялся бить по клавишам. «Дорогой судья…» – начал он. В Алабаме его отстранили от дела, но он хотел дать судье знать, что Rockstar и ее фанаты до сих пор его травят. Это они хулиганы, а не он! «Есть ли связь, – писал Томпсон, – между Rockstar, которая утверждает своим геймерам-подпевалам, будто я – глава организации, название которой отсылает к женским половым органам, и флаконом увлажнителя для вагины, который пришел мне и моей жене по почте? Хороший, уместный вопрос, не правда ли, судья?»
Вид от первого лица. Зимний день. Январь 2006 года. Столица. Сэм встал на ступенях здания Федеральной торговой комиссии в Вашингтоне, округ Колумбия. Он прибыл сюда по собственной воле, чтобы ответить на вопросы, касающиеся расследования ФТК о том, намеренно ли Rockstar ввела ESRB в заблуждение, чтобы San Andreas не получила рейтинг Adults Only.
Вот к чему все пришло. Десять лет назад он, обычный английский парень, мечтал о переезде в США, на родину Def Jam. Вот он, в столице Америки, ее сердце, откуда рукой подать до самого Джорджа Буша. И зачем? Буш, ложь, войны, безумие – а Соединенные Штаты тратят деньги налогоплательщиков, чтобы судить игру? Если мир и считал геймеров изгоями, то сейчас это было как никогда очевидно. «Мне казалось, что федералы хотят нас раздавить, – вспоминал Сэм. – Если бы они могли, они точно бы это сделали».
Кит Фентонмиллер, старший юрист отдела по контролю за рекламой ФТК, понимал, что расследование получится непростое – и не только из-за необходимости учитывать Первую поправку. «То, что делали хакеры, технически незаконно, – вспоминал он, – но если вы годами поощряете или не препятствуете их деятельности, это не делает вам чести».
Сэм со своими тремя адвокатами уселся напротив государственных следователей. У них было все. Гигантская стопка документов. Распечатки внутренней корреспонденции Rockstar. Графики. Рисунки. У Сэма кружилась голова, пока он слушал вопросы: «Зачем вы сделали то? Зачем вы сделали это? Зачем вы заключили это слово в кавычки?»
В какой-то момент всеобщее внимание было приковано к письму Сэма, которое, похоже, как нельзя точно описывало его мысли по поводу происходящего. «Почему их так волнует, что можно делать у нас в игре, когда мы развернули операцию „Несокрушимая свобода“ и разбомбили кучу людей, чтобы сохранить эту свободу, – написал он. – Мы платим налоги, на которые ведем войну за свободу, – почему сейчас мы пытаемся загнать себя в рамки?»
Часы все тикали. Прошел час. Два часа. Четыре. Семь. Сэму задавали вопросы девять часов подряд. «Жесть, да? – вспоминал он. – Немного я знаю геймдизайнеров, которые тоже оказывались в таком положении. Говорю же, я горел этой игрой».
Он вернулся в Нью-Йорк, где оказалось, что сгорели не только мосты к прежней жизни, но и старый офис компании. Сильнейший пожар дотла сжег старое пристанище Rockstar на Бродвее, где все еще работали их друзья из 2К Games и Brant Publications, компании отца Райана. Пожар охватил спроектированное Ремом Колхасом[65] здание магазина Prada – сгорела весенняя коллекция стоимостью сорок миллионов долларов и фотообои Guilt Incorporated. Когда разнесся слух о том, что пожар в кладовке не мог начаться сам по себе, какой-то геймер пошутил, что «в опасной близости от здания задержали курящего Джека Томпсона».
Жарко было не только в здании на Бродвее. Hot Coffee попала в топ-10 PR-провалов года. Журнал Business 2.0 назвал ее одним из самых дурацких событий в этом году. Деловой сайт MarketWatch признал Пола Айбелера худшим гендиректором года, написав, что «ожидаемая доходность уже успела уменьшиться более чем на 60 % – от 53 до 56 центов за акцию… Мы поздравляем Пола и соболезнуем акционерам».
В журнале Fortune вышла статья «Секс, ложь и видеоигры», где журналистка Бетани Маклин подробно описала финансовые махинации, которые проворачивала компания, когда всплыла история с Hot Coffee. Финансовый директор компании заработал более пяти миллионов долларов на продаже акций, а операционный директор исполнил около двадцати тысяч опционов. Брант, который на тот момент возглавлял издательское отделение Take-Two, унес домой, как сообщалось, больше четырех миллионов.
Разлад в менеджменте Take-Two только усилился с уходом Барбары Качиньски – члена совета директоров и бывшего финансового директора NFL. После того как Комиссия по ценным бумагам и биржам начала расследование, Барбару попросили возглавить аудиторский комитет. По словам адвоката, «ее опасения серьезно усилились из-за того, что кажется ей чрезвычайно нездоровыми взаимоотношениями между топ-менеджментом компании и советом директоров».
После Hot Coffee серия GTA стала для некоторых людей олицетворением тяги современной культуры к жестокости и грубости. Это относилось не только к играм – стало набирать популярность кино в жанре боди-хоррор (фильмы «Пила» и «Хостел», сериал «24 часа»), где пытки и насилие изображались нарочито реалистично. Превращать прохожих из GTA в кровавое месиво нравилось и геймерам с совершенно здоровой психикой – они даже выкладывали на YouTube футажи из игры, где устраивали бойню.
В апреле 2006 года к резонансной борьбе с насилием и сексом в видеоиграх подключился Эллиот Спитцер, генеральный прокурор и основной кандидат в губернаторы штата Нью-Йорк. «Ни один закон нашего штата не запрещает четырнадцатилетнему ребенку прийти в магазин видеоигр и купить игру с рейтингом Adults Only – такую, как Grand Theft Auto, где вознаграждают за угон машин и избиение людей, – заявил он. – В этой игре дети могут симулировать секс с проституткой». В случае своего избрания Спитцер пообещал принять меры – никаких больше виртуальных девочек по вызову в его смену.
Второго июня Take-Two и Rockstar пришли к соглашению с ФТК. Компания не признавала вины, но в одном из пунктов соглашения пообещала впредь не скрывать никакого важного содержимого своих будущих игр от рейтинговых комиссий и выработать систему контроля, чтобы ничего подобного Hot Coffee впредь не проникало на диски.
Сэм месяцами боролся с собой, стараясь обращать на хейтеров как можно меньше внимания, но давление оказалось слишком велико. Впоследствии он признался журналисту Гарольду Голдбергу, что страдает от панических атак и жаждет как можно скорее покинуть Соединенные Штаты. Доктор сравнил его травму с последствиями автокатастрофы. Сэм попытался с головой погрузиться в собственные игры и улетел в Эдинбург, чтобы поработать с Rockstar North, но по пути в свой старый лондонский дом, сидя в поезде, решился ответить на телефонный звонок, и его сердце снова упало. Окружной прокурор Манхэттена прислал ему повестку в суд присяжных по разбирательству, связанному с Hot Coffee. До конца сражения было еще очень далеко.
Сэм хотел уехать как можно дальше ото всех, спрятаться от индустрии и мира. Его жизнь стала напоминать какое-то странное задание из Либерти-Сити. Нью-Йорк, которым они вдохновлялись, где они чувствовали себя в безопасности, только что поднял их уровень розыска до максимума – шести звезд. В GTA у тебя всегда была возмож