ржанных, поставленных на колени у полицейских фургонов.
– Я бы хотел, чтобы вы быстренько их просканировали. Посмотрите их, а потом здание.
Файнберг взглянул на задержанных и спросил:
– Вы хотите, чтобы я прочитал их или прозондировал?
– А что, есть какая-то разница?
На лице Файнберга мелькнула гримаса, как будто вопрос его несколько покоробил. Вообще, как правило, у инспектора Файнберга вызывал легкое раздражение любой вопрос о магии, исходящий не от специалиста – включая полицейских.
– Я бы сказал так, – ответил Файнберг, – читать ауры я могу хоть целый день, а вот настоящее зондирование психики требует и времени, и энергии.
–Ага… ну тогда просто прочтите. Может быть, сделайте еще быстрое зондирование их вожака.
– Ладно, – тихо, с саркастической улыбочкой на лице сказал Файнберг. – Надеюсь, вы помните вашу дискуссию о легальности информации, полученной таким образом.
– Конечно, нет проблем, – кивнул Кэркленд.
Действительно, в суде информация, извлеченная из мозга подозреваемого магическим путем, стоила чуть больше, чем добытая с помощью пыток. Маленькая проблемка с правами человека. Однако сегодня это не имеет значения, поскольку Кэркленд совершенно уверен, что эти двенадцать задержанных не имеют ничего общего с его делом. Это просто банда, поселившаяся в здании, которое раньше принадлежало Отделу Специальных Проектов фирмы «Экзотек Энтертейнмент». – В основном меня интересует здание, – сказал Кэркленд.
Файнберг несколько мгновений смотрел на дом, потом кивнул:
– Давайте начнем.
Задержанные стояли на коленях вдоль полицейских фургонов. Застывшие полукругом восемь бойцов с винтовками и автоматами держали их под прицелом. Файнберг оглядел задержанных.
– Освободите-ка мне место.
Кэркленд знаком приказал бойцам, чтобы они сделали несколько шагов назад.
Файнберг выудил из кармана пальто маленькую книжку в темно-красной обложке. Когда он ее открыл, нечто возникло рядом с ним на земле. Существо по-собачьи присело на задние лапы, размером оно было с добермана, но это было единственное сходство с собаками. У существа была ястребиная голова и крылья с золотистыми перьями, передние лапы заканчивались настоящими птичьими когтями, а задняя часть тела была определенно львиной. В общем, что-то вроде грифона, Кэркленд как-то видел картинку в энциклопедии.
По общему мнению, эта тварь была знакомой Файнберга, но Кэркленд никогда не слыхал, чтобы кто-то рискнул задать инспектору вопрос по этому поводу.
Файнберг говорил, как будто читал по книге.
– In gremio legis… in hoc salus. Ex facto ius oritus. Hypotheses non lingo[30].
Грифон коротко взмахнул крыльями.
Голубоватая аура окутала задержанную девицу в простыне. Она внезапно будто окаменела, подняв лицо к небу. Примерно минуту спустя, когда аура стала блекнуть, тело девицы расслабилось, и она принялась мерзко и злобно ругаться.
Файнберг закрыл книгу. Грифон исчез. Один из бойцов растерянно посмотрел на Кэркленда. Файнберг отвернулся от задержанных и шагнул к Кэркленду. Они отошли в сторону.
– Все они члены одной банды, – сказал Файнберг.
– «Бродячие Калеки?»
– Да.
Штаб-квартира «Бродячих Калек» была в Лондоне, несколько филиалов у них было в Европе и здесь, в Северной Америке. У Кэркленда возникло ощущение, что если бы отцы-основатели «Калек» поглядели на стадо сброда, представляющее собой филадельфийское отделение, их бы просто стошнило.
Файнберг помолчал, потом достал из кармана пачку «Данхилла». Кэркленд протянул ему зажигалку. Инспектор прикурил, затянулся, держа сига-рету кончиками пальцев.
– Женщина в простыне воображает, что она шаман. Абсолютно неумелая, ничему не ученая, но воля сильная. Это она привела их сюда. С ее точки зрения, этот дом окрашен тьмой… это ее слова, не
мои.
– Что это значит – «окрашен тьмой»?
– Это значит, что с этим местом что-то неладно. Какая-то негативная энергия. Я это почувствовал, как только приехал.
– И это привлекло их?
– Это привлекло шамана, а она привела всю банду.
– Понятно.
– Какой у нее тотем?
– G. saxi sexus[31]. Горгулья. Она ссылается на миф о горгульях – древней расе разумных существ, конечной целью которых было полное господство над миром. – Правда?
Кэркленд ничего не знал о тотеме горгулий, но предполагал, что антитеррористический отряд может заинтересоваться планами господства над миром.
– А что в данном случае подразумевается – порабощение или уничтожение?
– В каком плане?
– Ну, если вы собираетесь овладеть планетой, вам что-то надо делать с кучей народу.
Файнберг снова затянулся сигаретой: – Она не способна вступить в связь со своим тотемом. Установить с ним контракт – вот куда простираются пока ее планы, по крайней мере, насколько я смог определить.
– Так что в настоящий момент можно считать, что человечество вне опасности?
– Угроза смехотворна.
С такой угрозой Кэркленд мог бы жить. Это, конечно, не значит, что полученные данные ничего не стоят – если не для антитеррористического отряда, то для отдела криминальных расследований. Большие идеи зарождаются незаметно, как незначительные и безобидные. Гитлер начинал ефрейтором в австрийской армии[32]. Наполеон был коротышкой. Нью-йоркский киллер 44-го калибра работал на почте. Серийные убийцы считаются самыми симпатичными парнями в своем квартале, пока их не поймают.
– Пойдем смотреть дом? – спросил Файнберг.
– Ясное дело.
Сол Марони заявил, что в доме все чисто. Это означало, что Кэркленд, забравшийся в иерархии «Минитменов» на ступеньку где-то между старшим офицером и Советом директоров городской корпорации, мог без опаски вести туда инспектора Файнберга, которого наверху тоже ценят.
Кэркленд достал пистолет и толкнул левую створку двери. Вестибюль был разгромлен: мебель переломана, стены разрисованы, пол завален битым стеклом и потолочными панелями. Он порасшвырял коечто из мусора, чтобы можно было пройти. Файнберг остановился посередине.
– Очень интенсивное психополе, – заметил он, помолчав. – Нам наверх.
– Куда?
– Я покажу.
Кэркленд отыскал дверь на лестницу. Как только он ее открыл, в нос ударила вонь. Не то чтобы от трупа, запертого на пару недель в комнате, но похоже на то. Кто-то использовал лестничную клетку вместо сортира. Лицо Файнберга, по крайней мере та его часть, которая не была скрыта шляпой, оставалось невозмутимым.
На площадке второго этажа Файнберг сказал:
– В холле, третья дверь справа.
– Вы здесь бывали раньше, инспектор?
– Я просмотрел это из вестибюля.
– Вы – что?
– Очаг неприятностей виден, как фонарь в безлунную ночь. Ошибиться невозможно.
– Вы говорите о негативной энергии?
– Именно.
В холле воняло ничуть не меньше. Даже больше. Кэркленд вдруг почувствовал дуновение ветерка и внезапно покрылся гусиной кожей. Он схватился за рукоятку пистолета, не понимая своего порыва. Это место пугало его.
Он молча постоял, прислушиваясь, потом обернулся к Файнбергу:
– Вы ничего не слышали?
– Здесь нет никакой опасности, – ответил тот. – Вы уверены?
– Кэркленд, а нет ли у вас магических способностей?
– Черт подери, откуда я знаю?
– Они в той или иной мере есть у многих. Вы, похоже, улавливаете поле, излучаемое этим местом.
Оно здесь очень интенсивное. Уверяю вас, опасности нет. Мы здесь совершенно одни.
Кэркленд поверил – они действительно одни. Но это только сию минуту, сейчас. Он задницей чувствовал, что надо держаться настороже. От нервного напряжения кровяное давление у него подскочило миллиметров этак до двухсот десяти. Ощущение было очень ясное. Путь до третьей двери в холле занял немало времени – он двигался медленно, буквально каждое мгновение ожидая, что на него кто-то набросится.
Над дверью, о которой сказал Файнберг, была табличка «Лаборатория № 3». Дверь была приоткрыта. Кэркленд распахнул ее и ворвался внутрь так, как если бы там его ждала целая толпа террористов.
Заняв боевую стойку, он обвел комнату стволом пистолета. Эта, с позволения сказать, «лаборатория» выглядела как настоящее поле боя – все перебито и сожжено. Масса технического оборудования, напомнившего Кэркленду содержание полицейского рапорта о пожаре, который здесь случился. В комнате не было ни души, никакого движения. Черный пол похрустывал под ногами, когда Кэркленд на него наступал. Вонь стояла невероятная, воздух был холодный, чуть ли не ледяной. Кэркленд достал носовой платок и прикрыл им рот и нос. В стене комнаты был сделан большой, почти в полстены, вырез, как будто для окна в соседнюю комнату. Она была уничтожена точно так же, как и первая. Масса оборудований – переломанного, покалеченного и сгоревшего.
Когда Кэркленд обернулся, Файнберг стоял посреди комнаты со своей книжкой, а грифон сидел слева от него. Как и на улице, Файнберг произнес какое-то заклинание на неизвестном Кэркленду языке, грифон взмахнул крыльями, потом они оба замерли.
Так прошел час. Ни Файнберг, ни грифон не шевелились. Кэркленд стоял, прислонившись к стене, и размышлял. Эта лаборатория № 3 – то самое место, где Отдел Специальных Проектов «Экзотек» подготовил материалы для синтетических чипов «Вызов Эбберлета» и прочих. Если догадка Кэркленда верна, их подготовка теснейшим образом связана с недавними убийствами служащих «Экзотек».
Если бы эта сволочь, Охара, дал ему материалы, которые он просил…
Внезапно Кэркленд понял, что воздух в лаборатории стал холоднее. Вонь усилилась настолько, что заслезились глаза и его едва не вывернуло. Послышались какие-то голоса, бормотание, дикий хохот, визг. Холод, вонь, сумасшедшие вскрики и смех подавляли волю. Закашлявшись и едва не подавившись собственной желчью, Кэркленд рванулся к двери. Из глаз лились слезы, в ушах звенело. По пути он ухватил Файнберга за локоть, стараясь вытащить его из этого жуткого, дьявольского места, но Файнберг не пошевелился. Он будто окаменел.