и его и били палками до тех пор, пока он не умер. Но до того собрали всех людей племени, заставили смотреть и повелели передать всем детям степи, что так будет с каждым, кто посмеет восстать супротив воли колдунов из-за Стены. Самого же Шельду Занги кинули они в реку Или, дабы унесла она прочь его останки из кочевий наших и из нашей памяти. Но едва упал храбрый вождь в воду, как вдруг распутались путы на его теле, развернулись плечи, и встал он во весь рост и сказал…
Сказитель сглотнул, из-под прищуренного глаза выкатилась слеза. Он промочил горло еще глотком кумыса.
— Изрек Шельду Занги: «Вернулся я к вам, достойные дети степей, дабы принести благую весть! Едва отделилась душа моя от тела и устремилась искать место для нового перерождения, как остановила меня богиня Дара-эхэ, велела вернуться и утешить ваше горе. Сердце ее обливается кровью от вида наших страданий, и давно ищет она пути спуститься в мир и покарать порождение зла и гноя. Но чары колдунов не пускают ее на помощь страждущим. Посему решила она уйти на север и воплотиться там в Белого царя. Царь этот принесет в степь покой и справедливость, одолеет колдунов и Стену и покарает злобных убийц! Ждите Белого царя, дети степей, он станет вашим ханом и одолеет зло на нашей земле». Увидев чудо сие и услышав страшные слова, в ужасе бежали злобные разбойники, слуги колдунов из-за Стены и не останавливались, покуда не захлопнули за собой ворота. Мудрый же и храбрый Шельду Занги, сказав пророчество, тут же снова умер.
— Вы ошиблись, старейшины, — отрезал Олег, залпом, словно водку, опрокинул в себя оставшийся в пиале кумыс и поднялся. — Я — не богиня!
— Много поколений ждет наш народ исполнения сего пророчества, — продолжил другой гость. — Все нукеры степи с рождения копят себе оружие, точат его и готовятся вступить в битву. Все ждут часа исполнения пророчества, дабы всем как один подняться и начать священную битву со злобными чародеями.
— Если я светлокожий и если я родился на севере, это еще не значит, что я и являюсь пророчеством, — фыркнул Середин. — Посмотрите на мое лицо. Я уже не белый. Я загорел! Вы ошиблись. Извините.
Показывая, что разговор окончен, Олег развернулся и отправился в становище, на свой скромный потник. Он даже не стал смотреть, как его соратники прощаются с гостями.
Прошло минут пять, ведун начал расслабляться на теплом осеннем солнышке и даже уходить в слабую приятную дрему — но тут рядом присели двое побратимов, успевших найти общий язык.
— Мудрые Улжан и Бурул сказали, что их племена готовы выставить шесть десятков сотен. Коли пророчество исполнится, за оружие возьмутся все воины, способные сесть в седло, — негромко, чтобы не привлекать внимание отдыхающих нукеров, сообщил Судибей.
— Ну и что? — не понял Олег.
— Как что?! — У степняка от возмущения зашевелились крылья носа. — Шесть тысяч воинов! Только за то, что ты белый и ты с севера!
— Но я не богиня!
— Ну и что? Зато они выставят шесть тысяч воинов. Страна за Стеной богата, добычи хватит на всех.
— Вы забыли? Мы пришли сюда не воевать, а торговать. Продадим добычу, скот, товары, что Любовод смог наскрести по городам Каима, вместо этого купим золото и шелк. Хороший прибыток. Золото вы сможете спрятать на будущее, а шелком спокойно торговать с булгарами или с кем захотите.
Чабык и Судибей переглянулись, кочевник кашлянул:
— Однако же, посланник, девять тысяч нукеров будут лучше трех.
— Какая разница, если мы все равно не собираемся ни с кем сражаться?
— Но вдруг понадобится, посланник?
— Ради «вдруг» я не хочу становиться пророчеством. Да еще бабой!
Этот аргумент подействовал, соратники ушли. И почти сразу рядом спешилась веселая Роксалана, одетая лишь в сапоги и рубаху, хотя и опоясанную ремнем. Впрочем, известность ее была достаточна и однозначна, а потому кочевники предпочли не заметить ничего особенного. Спустя пару минут ее нагнала Урга. Шаманка была в шапке, шароварах и душегрейке. То есть хотя бы она выглядела прилично.
— Наконец оторвалась! — выдохнула довольная воительница, падая рядом с Олегом. — Не Кавказ, конечно, но тоже неплохо.
— Да что случилось? — не понял Олег.
— Она лазила по скалам, — мрачно сообщила Урга. — Высоким, отвесным…
— Ты еще скажи, неприступным! — рассмеялась Роксалана. — Ты не видела настоящих скал, девочка. И заметь, это ты хотела посмотреть, не растут ли наверху в тени грибочки.
— Я лишь усомнилась…
— Зато проверили! — перебила ее Роксалана. — Где моя палатка? Переодеться хочется.
— Еще не ставили.
— Непорядок. Пойду, вставлю Судибею пистон.
Шумная воительница удалилась. Олег коснулся плеча Урги, расстегивающей подпруги:
— Давай помогу… Вот так. Пошли, прогуляем бедолаг. Таких запаренных поить нельзя.
— Пойдем, — поправила прядь волос девушка и поймала уздечку своего скакуна.
— Сегодня новость неприятная пришла, — двинулся рядом с нею Олег. — Говорят, колдуны сильные в Китае. Во время стычек порчу наводят. А могут и так навести, ради грабежа.
— Есть такие чародеи, — согласилась шаманка.
— Амулетов нужно защитных наделать.
— Мои сгорели.
— Я знаю. Но ведь можно сделать новые.
— Это очень долго и трудно.
— Ну не знаю… — пожал плечами Середин. — У меня минут за десять обереги от наведенного колдовства получаются.
— Я могу обряд совершить обережный, вокруг малого места, — предложила Урга. — Но ведь и это долго, с жертвами. Хочешь, защитим твою постель?
— А твою? — остановился Олег и заглянул ей в глаза.
— Чем меньше вещь, тем заговор крепче, — шепотом напомнила она.
— Можно придумать выход.
— Не получится, — резко отодвинулась Урга. — Средь тридцати десятков глаз никак не получится. Куда ни уйдешь, все хоть пара очей да заметит.
— Что?
— Наговор! — Она пошла вперед. — Смотри, вон спуск удобный. Тут и напоим.
— Рано еще, горячие… А ты, получается, все поганки свои ищешь?
— То не поганки, а грибы, самой Уманмеей посеянные, дабы оставить человеку путь к богам! — моментально надулась девушка.
— Ну конечно. Прямой лифт к хрустальным сферам, — усмехнулся Олег и, не желая обижать Ургу, примирительно сказал: — Какая теперь разница? Роксалана тебя теперь за девочку держит, ее уму-разуму не научишь. Тебе же самой они все равно не помогают.
— Таковой дар пророческий, что у нее имеется, редкость большая, — поджала губы шаманка. — Грех будет на мне, коли не попытаюсь дар сей взрастить и людям обратить на пользу.
— Не мытьем, так катаньем?
— О чем ты, Олег? — Русской присказки Урга, конечно, не знала.
— Будешь с Роксаланой до конца?
— Буду, — кивнула она, протянула руку и забрала у Середина повод.
— Ты чего?
— Вон она спешит, пророчица. К тебе. Люб ты ей, ведун Олег. А ласков со мной. Почему?
— Ты ее плохо знаешь.
— А ты плохо знаешь меня. Но ласков. Почему?
— Я со всеми ласков, — попытался выдать желаемое за действительное ведун.
— И с пророчицей?
К счастью, лгать Середину не пришлось — Роксалана была уже рядом, погрозила пальцем:
— Да ты, оказывается, герой! И не просто герой, а целая богиня! Ты слыхала, малышка? Оказывается, нашего чародея зовут Дара-эхэ!
— И ты туда же! — вздохнул Олег. — Бред все это, сказки.
— Как бы не так! Китаистику нам по переговорному курсу тоже читали. Целых сорок минут. Чтобы оскорбительное что-нибудь случайно не ляпнули. Китайцы, например, молока не пьют, их ничем молочным угощать не рекомендуется. Они изобрели бумагу, порох и фарфор. А Опиумные войны шли за право Британской империи продавать китайцам наркотики. Император хотел опиум запретить. Но не вышло, англичане его все-таки «нагнули». И легенду про Белого царя нам тоже читали. Только с датами, кажется, маленько разнобой вышел.
— Ну и что? — не понял Середин. — До Опиумных войн еще лет семьсот пройдет, не меньше.
— Как что?! — возмутилась девушка. — Ты ведь под описание Белого царя сто процентов подходишь!
Олег, не оборачиваясь, прислушался. Откуда-то из-за плеча, совсем близко, слышалось, как переступают копыта. Он взял Роксалану за локоть, повел в сторону, шепотом поинтересовался:
— Ты совсем сбрендила, милая моя? Какой еще белый царь? Какие богини? Ты хочешь затеять большую войну с Китаем? Пупок не развяжется?
— Да ну! Чего ты за них печалишься? Это еще не тот Китай, который в наше время союзником станет. Это россыпь княжеств, гражданские войны, крестьянские бунты, смута и шиза. Подумаешь, пощиплем пограничье немножко! А они, между прочим, папу с транспортным тарифом на семь десятых процента кинули! Это почти пять миллионов!
— Это не те китайцы, сама же говоришь!
— Какая разница?! У тебя есть возможность получить шесть тысяч бойцов, а ты невинную гимназистку из себя корчишь!
— Чего это ты так разгорячилась, милая? — оглянулся по сторонам Олег. — Мне кажется, Роксалана, ты заигралась и забыла, кто мы и зачем сюда пришли. Ась? Давай напомню. Нам нужно не сюда, Роксалана. Нам нужно в Муром. В милый Муром-городок, что не низок, не высок. Возле него обретается мой учитель, который сможет отправить нас домой. И для нас это самая главная цель. Еще мы хотели пособить нукерам, которые помогли нам в горах. Сделать так, чтобы их добыча превратилась в весомое золото, а сами они вернулись в родные юрты героями, а не бродяжками. Но сделать это мы собирались без крови, а всего лишь благодаря мирному взаимовыгодному торгу. Китай — богатая страна, отсюда любой вернется с прибылью.
— Да ты просто ангел, Олежка! Херувим! Крылышки белые во все стороны торчат, как иглы дикобраза. Забыл, как кочевья на Белой разорял, как булгар грабил?
— Нет, не забыл и стесняться этого не намерен! Если мне опять придется выбирать между жизнью неведомо кого и жизнью тех, кто помогал мне, оберегал и защищал, я всегда стану сражаться на стороне последних. Но если придется выбирать между смертью и шансом сохранить жизнь, я выберу жизнь для всех, для всех и каждого! Я не собираюсь ни с кем воевать! Никакой война не будет, забудь. Мы проведем торг и мирно расстанемся с довольными кочевниками, обернувшими пузо шелками и набившими сумки золотом.