– Если она тебе не подруга, – сказал Джули, – почему она тогда валялась голая в твоей постели?
– Джули, заткнись, – посоветовал Сэмми.
– Вы видели ее в моей постели голой?
– Нет, увы, – сказал Сэмми.
– Да я шучу, – сказал Джули.
А Джо сказал:
– Это что, курица пахнет?
– А вот это неплохо, – сказал Дейви О’Дауд.
Он был короткостриженый, рыжий, с крохотными зелеными глазками и сложен как жокей. Родился в Адской кухне и в двенадцать лет потерял кусок уха в драке; вот примерно и все, что Сэмми о Дейви знал. Сэмми всегда подташнивало от зрелища розовой культи левой ушной раковины, но Дейви ею гордился. Одну за другой поднимая кальки со страниц, он разглядывал пять полос «Легенды Золотого Ключа», которые Сэмми и Джо уже закончили. Затем одну за другой передавал страницы Честеру Панталеоне, а тот крякал. Дейви сказал:
– Это как бы такой Супермен.
– Это лучше Супермена. – Сэмми слез с табурета и подошел помочь им восхититься его работой.
– Кто контуровал? – спросил Честер.
Он был высок, сутул, из Бенсонхёрста, с грустными брылами и уже, хотя ему не минуло и двадцати двух, лысел. Вопреки – или, возможно, сообразно – виноватой своей наружности Честер талантливо рисовал, на последнем курсе выиграл городской конкурс в категории «Музыка и искусство» и ходил на занятия в Институт Пратта. В Пратте преподавали отличные учителя, профессиональные художники и иллюстраторы, серьезные мастера; искусство и себя в искусстве Честер осмыслял, как Джо. Время от времени его брали на работу художником по декорациям на Бродвее: отец его был большим человеком в профсоюзе рабочих сцены. Честер придумал собственный приключенческий стрип «Путешествия Марко Поло» – воскресную панель, которую щедро набивал деталями под Фостера, и, по слухам, им заинтересовался «Кинг Фичерз».
– Ты? – спросил он Джо. – Хорошая работа. И карандаш тоже твой? Клейман бы так не смог.
– Я по композиции, – сказал Сэмми. – Джо до сегодняшнего утра даже не знал, что такое комикс.
Сэмми сделал вид, будто обиделся, но так возгордился Джо, что от похвалы Честера Панталеоне его слегка повело.
– Джо Кавалер, – сказал Джо, протягивая руку Честеру.
– Мой кузен. Только что приехал из Японии.
– М-да? А что он с моей кистью сделал? Сибирская норка, «Виндзор и Ньютон», доллар стоила, – сказал Марти. – Милтон Канифф мне эту кисть подарил.
– Да-да, ты всегда так говоришь, – сказал Честер.
И углубился в оставшиеся страницы, жуя пухлую нижнюю губу, и глаза его были холодны, и в них мерцал не просто профессиональный интерес. Видно было, как он думает: выпади мне шанс, я бы сделал лучше. Сэмми боялся поверить в свою удачу. Вчера его мечта публиковать комиксы была всего-навсего мечтой, еще неправдоподобнее обычных полетов фантазии. А сегодня он уже обзавелся парой героев в костюмах и штатом художников, среди которых, возможно, вскоре будет числиться талантливый Честер Панталеоне.
– Это очень и очень неплохо, Клейман.
– Черная… Шляпа, – повторил Джерри. И потряс головой. – Он кто? Ночами борец с преступностью, днем галантерейщик?
– Он богатый плейбой, – веско промолвил Джо.
– Иди своего зайку рисуй, – отвечал брату Джули. – А мне платят семь пятьдесят за полосу. Так, Сэм?
– Абсолютно.
– Семь пятьдесят! – сказал Марти. С насмешливым раболепием он вернул свою тумбочку на место и поставил флакон туши Джо под локоть. – Молю вас, Дзё-сан, возьмите мою тушь.
– Это кто платит такие деньги? – осведомился Джерри. – Не Доненфельд же. Он бы вас не нанял.
– Доненфельд будет на коленях меня зазывать, – отвечал Сэмми, понятия не имея, кто таков этот Доненфельд. И поведал, какой дивный шанс выпал им всем, если, конечно, они готовы за него ухватиться. – Ну-ка, посмотрим. – Сэмми изобразил наисерьезнейшую мину, лизнул кончик карандаша и быстро подсчитал что-то на бумажке. – Плюс к Черной Шляпе и Эскаписту мне надо… тридцать шесть, сорок восемь… еще три стрипа по двенадцать полос. Выйдет шестьдесят, плюс обороты обложек, плюс, насколько я понимаю, две страницы сплошного текста. – (Чтобы продукция сходила за журналы и рассылалась вторым классом, издатели совали в комиксы минимально потребные две полосы чистого текста, которых требовало почтовое законодательство, – обычно легковеснейший рассказ, написанный опилочной прозой.) – Шестьдесят четыре. Но короче, суть в чем. Все персонажи должны быть в масках. В этом фишка. Называться будет «Маски-комиксы». То есть никаких китайцев, частных сыщиков и крутых морских волков на пенсии.
– Только маски, – сказал Марти. – Удачно.
– «Империя», а? – сказал Честер. – Честно говоря…
– Честно… честно… честно… честно… честно, – подхватили все. Честер часто повторял «честно». А они любили ему на это указывать.
– …Я слегка удивлен, – невозмутимо продолжал он. – Удивительно, что Джек Ашкенази платит семь пятьдесят за полосу. Ты уверен, что он так сказал?
– Еще б не уверен. Плюс… ах да, чуть не забыл. На обложке рисуем Адольфа Гитлера. Тоже фишка. И Джо, – прибавил Сэмми, кивая на кузена, но глядя на Честера, – нарисует сам.
– Я? – переспросил Джо. – Ты хочешь, чтобы я на обложку журнала рисовал Гитлера?
– Как Гитлеру заезжают кулаком в челюсть, Джо. – Сэмми преувеличенно, медленно замахнулся на Марти Голда; кулак замер в дюйме от его подбородка. – Бэмс!
– Ну-ка, дай, – сказал Джерри. Он забрал страницу у Честера и поднял кальку. – Он вылитый Супермен.
– Ничего не вылитый.
– Гитлер. Вашим злодеем будет Адольф Гитлер. – Джерри посмотрел на Сэмми, высоко задрав брови, изумляясь не вполне уважительно.
– Только на обложке.
– Да они ни в жизнь не согласятся.
– Джек Ашкенази не согласится, – подтвердил Честер.
– А что такого плохого в Гитлере? – спросил Дейви. – Шучу-шучу.
– Может, надо все это назвать «Пикантный расист», – сказал Марти.
– Они согласятся! Всё, валите! – вскричал Сэмми, выпихивая художников из их собственной студии. – Дай-ка. – Сэмми отобрал страницы у Джерри, прижал к груди и снова залез на табурет. – Ладно, слушайте, сделайте мне одолжение, ага? Не хотите работать – не надо, но тогда не лезьте. Мне до фонаря. – И он пренебрежительно оглядел Крысиную Дыру – так Джон Гарфилд, роскошествуя в шелковом костюме, озирал бы квартирку без горячей воды, где в итоге очутился его добронравный друг детства. – У вас небось и так работы невпроворот.
Джерри обернулся к Марти:
– Он прибегнул к сарказму.
– Я заметил.
– Не уверен, что переживу, если мной будет командовать этот пижон. У меня с этим пижоном не первый год проблемы.
– Прекрасно тебя понимаю.
– Если меня будет контуровать Токийский Джо, – сказал Честер Панталеоне, – я готов. – (Джо кивнул.) – Тогда я готов. Честн… Правду сказать, у меня уже есть кое-какие идеи такого рода.
– А мне одну одолжишь? – спросил Дейви. Честер пожал плечами. – Тогда я тоже готов.
– Ладно-ладно, – сказал Джерри, обреченно всплеснув руками. – Все равно вы уже, к чертям, заполонили всю Геенну. – И он зашагал вниз по лестнице. – Сварю кофе. – Он развернулся и наставил палец на Джо. – Но еду не трожь. Это моя курица.
– И ночевать им здесь тоже нельзя, – встрял Марти Голд.
– И уж будь любезен рассказать, как вышло, что ты из Японии, но при этом кузен Сэмми и на вид натуральный еврей, – сказал Дейви О’Дауд.
– Мы в Японии тоже есть, – ответил Сэмми. – Мы повсюду.
– Джиду-жидсу, – напомнил Джо.
– И то правда, – согласился Дейви.
11
Два дня никто не спал. Они пили кофе Джерри, пока не закончился, потом таскали картонные подносы черной кислятины в бело-синих бумажных стаканчиках из круглосуточной греческой лавки на Восьмой авеню. Как и было обещано, в распределении курицы Джерри проявил жестокость, но затем были добыты еще полкурицы, а также пакеты сэндвичей, хот-догов, яблок и пончиков; из стального медицинского шкафа извлекли три банки сардин, банку шпината, коробку хлопьев «Уитиз», четыре бульонных кубика и какой-то застарелый чернослив. Аппетит Джо остался где-то к востоку от Кобэ, но Сэмми купил буханку хлеба, который Джо мазал маслом и пожирал все выходные. Они выкурили четыре блока сигарет. Они на полную включали радио; когда вещание прекратилось, они ставили пластинки, а в тихие перерывы сводили друг друга с ума, мурлыча себе под нос. Те, у кого имелись подруги, отменили свидания.
Довольно быстро выяснилось, что Сэмми, лишенный своей библии с комиксовыми вырезками и спертыми у других художников позами, из всей группы наименее талантлив. Спустя двенадцать часов после начала своей карьеры художника-комиксиста он ушел на покой. Сказал Джо – мол, валяй, раскладывай остаток панелей про Эскаписта сам, а если нужно руководство – вон, на полу валяются выпуски «Экшн», «Детектив» и «Уандер», руководствуйся ими. Джо подобрал «Детектив» и полистал:
– То есть согласно идее мне надо рисовать очень плохо, как эти люди?
– Эти люди не стараются рисовать плохо, Джо. Местами у них получается ничего. Есть один парень, Крэг Флессел, – он довольно хорош. Ты смотри объективно. Вот, например. – Сэмми цапнул выпуск «Экшн» и открыл на странице, где Джо Шустер изобразил, как Супермен спасает Лоис Лейн от какого-то широкоплечего жулья – военных спекулянтов, если Сэмми правильно помнил. Фоны минимизированы до иероглифов, до условных обозначений лаборатории, сруба, скалистой горной вершины. Подбородки торчат, мускулатура приблизительна, глаза у Лоис – оперенные щелочки. – Просто. Голая суть. Если б ты сидел и каждую панель набивал летучими мышками, и лужами, и витражами и вырисовывал каждый мускул и каждый зубик, и все это под Микеланджело, и ради этого ты бы отчекрыжил себе ухо – вот это было бы плохо. Тут ведь главное что? Картинки нужны, чтобы рассказать хорошую историю.
– Истории хорошие?
– Иногда истории хороши. Наша история, бля, хороша – не то слово, прости за нескромность.