– Метко, – отмечает один вор.
Они вынимают книгу из обмякшей руки и удаляются на поверхность, бросив мисс Джуди Дарк – все равно ведь мертвая.
Вполне вероятно, она и впрямь мертва. В спиральном столбе дыма и света она взлетает, и волосы ее текут рекой. И вот что удивительно: первым делом мы замечаем, пожалуй, не то, что она обнажена (зоны скромности искусно закамуфлированы витками астральной спирали). Нет, первым делом мы замечаем, что она отрастила гигантскую пару раздвоенных мотыльковых крыльев. Крылья бледные, зеленовато-белесые и просвечивают, – возможно, они, как аэроплан Чудо-Женщины, зримо незримы, призрачны, но плотны. Вокруг, за пределами торнадо, что бесконечным винтом завивается ввысь, реальность распадается на ландшафты из грез и геометрический абсурд. Растворяются шахматные доски, параболы складываются в звездочки, в завитки и огненные вертушки. Мимо искрами римских свечей текут таинственные иероглифы. Мисс Дарк на редкость невозмутимо хлопает гигантскими фантомными крыльями – ибо, жива она или мертва, не приходится сомневаться: Джуди Дарк, человек-зонтик, наконец-то распахнулась небесам.
Наконец в бесконечной и безвременной дали она различает нечто плотное – дрожащее пятно каменной серости. Приближаясь, она различает вспышку серебра, призрачный кипарис, цоколь и колонны храма – грубо отесанного, пирамидального, то ли друидского, то ли вавилонского, и вдобавок смутно похожего на великое учреждение, в нутре коего Джуди днями напролет грезила наяву. Храм разрастается, а затем спираль распадается, подается, опускает Джуди, покрытую лишь зажимом крыльев, на порог храма. Громадные двери, выкованные из цельного серебра и украшенные полумесяцами, со скрипом медленно отворяются перед ней внутрь. В последний раз глянув на разбитую куколку своей прежней жизни, она шагает через портал в высокие покои. В потустороннем свечении хвостов тысячи извивающихся светлячковых личинок на варварском троне восседает великанша с волосами как вороново крыло, с гигантскими зелеными крыльями, чувственно пушистыми усиками и суровой миной. Совершенно очевидно, что перед нами киммерийская мотыльковая богиня Ло. Мы это понимаем еще прежде, чем она открывает рябиновый рот.
– Ты? – осведомляется богиня, в явном смятении поникнув усиками. – Книга избрала тебя? Ты – следующая Госпожа Ночи?
Мисс Дарк – теперь ее скромности ради клочьями окутывают кудрявые испарения сухого льда – соглашается, что это и в самом деле маловероятно. Однако мы замечаем – возможно, впервые, – что наша Джуди, оказывается, без очков. Распущенные волосы безудержно вьются вкруг лица, как у Линды Дарнелл. Если Джуди станет Госпожой Ночи – что бы это ни значило, – мы уже, в общем, не против.
– Знай же, – вещает богиня, – что до прихода вечной тьмы родиной моей, великой Киммерией, правили женщины.
Ах, вспоминает она – лицо ее печально, глаза набухли слезами, – то был подлинный рай! В Королевстве Киммерия жили счастливые люди – мирные, довольные, особенно мужчины. Затем один мятежник, жестокосердый Нанок, выучился кровопролитию и черной магии и взошел на обсидиановый трон. Он послал свои армии демонов на битву с миролюбивыми киммерийцами; исход был предрешен. Мир захватили мужчины, Ло изгнали в подземные царства, а Королевство Киммерия погрузилось в легендарную вечную ночь.
– И с тех пор как Киммерию охватила вечная тьма, – говорит Ло, – мужчины все раскурочили. Война, голод, рабство. Дела были так плохи, что со временем я вынуждена была прислать помощь. Воина из сумрачных краев, что порхает во тьме, но всегда летит на свет. Воительницу, чье могущество исправит повсеместное зло.
Увы, продолжает богиня, силы ее уже не те. Она может обеспечить, так сказать, лишь одну Госпожу Ночи. Предыдущее воплощение спустя тысячу лет состарилось, и мотыльковая королева послала свою священную книгу на поиски девушки, что достойна надеть ведьмовские зеленые крылья великой сатурнии луны.
– Надо признаться, я рассчитывала на девушку… как бы это… покрепче, – говорит Ло. – Но видимо, обойдемся и так. А теперь иди. – Она взмахивает дряхлой худой рукой и в воздухе перед Джуди рисует очертания луны. – Возвращайся в подлунный мир, таись под покровом ночи, когда выходит на охоту зло. Отныне ты обладаешь всей волшебной силой древней Киммерии.
– Как скажете, – отвечает Джуди. – Только, ну…
– Да? Что такое?
– Мне бы очень не помешала одежда.
Богиня, девчонка пожилая и серьезная, не может сдержать скупой и бледный полумесяц улыбки.
– Ты увидишь, Джуди Дарк, что тебе достаточно вообразить – и все сбудется.
– Ой мамочки!
– Будь осторожна – нет силы могущественнее, чем неукротимая фантазия.
– Поняла. В смысле, поняла, госпожа.
– Обычно девушки придумывают что-нибудь с сапогами. Уж не знаю почему. – Королева пожимает плечами и распахивает гигантские крылья. – Иди же и помни: если я тебе понадоблюсь, приходи ко мне в своих снах.
На расстоянии многих миров и эонов от храма, в ветхом старом многоквартирнике у реки двое воров берутся за работу: вооружившись долотом и клещами, они выдирают драгоценные камни из старинного книжного футляра. На стуле в углу, связанный и с кляпом во рту, обвис офицер О’Хара. Дождь не унимается, холодно, и третий вор разжигает огонь в старой и почерневшей пузатой печке.
– На, – говорит первый вор и уже собирается драть страницу из Книги Ло. – Эта рухлядь небось отлично горит.
Слышится шелковистый шелест – точно волнуется бальное платье или шуршат огромные мягкие крылья. Воры задирают головы – в окно впархивает гигантская тень.
– Летучая мышь! – говорит первый вор.
– Птица! – говорит второй.
– Дама! – говорит третий, не вовсе безмозглый, и бросается к двери.
Дама разворачивается, блистая глазами. Одеяние, которое она себе сочинила, переливается зеленым – то ли Веселая Вдова, то ли Норман Бел Геддес, – снабжено такими и сякими стабилизаторами и ужас как сложно зашнуровано спереди. Ниже – узкие зеленые трусики, едва прикрытые прозрачным намеком на юбку, все девять миль ног обтянуты черными чулками-сеточками, каблуки полусапожек жгуче высоки. Пурпурный капюшон венчает пара очень пушистых усиков; капюшон прикрывает глаза и нос, однако черные кудри свободно падают на голые плечи. А на спине расцветают уже не призрачные, но зеленые, как листва, громадные раздвоенные крылья павлиноглазки – оба отделаны пристальным незрячим глазом.
– Давай-давай, мышонок! – кричит она человеку, бегущему к двери. – Улепетывай!
И вытягивает руку. Ярко-зеленый свет рябью течет из растопыренных пальцев и окутывает вора, не успевает тот добраться до выхода. Раздается неприятный треск, будто ломаются прутики и сосновые шишки, – человеческий скелет ужимается в крошечную шкурку; затем тишина, а затем тоненький писк.
– Мама родная! – комментирует женщина-мотылек.
– Она превратила Луи в мыша! – кричит первый вор. И тоже дает деру.
– Застынь!
Снова полыхает зеленый свет, и с треском еще тошнотворнее атомы и ткани тела перестраиваются и упрощаются до холодной голубизны ледяных кристаллов. Вор стоит, блестя, точно алмазный человек. Мерцают краешки его федоры.
– Ой, – бормочет женщина-мотылек. – Вот так клюква.
– Что ты за девчонка такая? – осведомляется последний вор. – Чего ты от нас хочешь?
– Хочу, чтоб вам стало погорячей, здоровяк, – отвечает она.
Вор вспыхивает ярким пламенем, и жар обращает его былого соратника в мелкую лужицу на полу. Мышонок спасается под ближайшей половицей, дымя опаленным хвостом.
– Мне, пожалуй, еще есть чему поучиться, – вслух размышляет новоиспеченная Госпожа Ночи.
Она развязывает полицейского – посреди этих треволнений тот уже приходит в себя. Он успевает открыть глаза и увидеть, как скудно одетая женщина с гигантскими зелеными крыльями прыгает в небо. Еще некоторое время он будет внушать себе и отчасти поверит, что видение было последним приветом из рассеивающихся грез. Лишь вернувшись домой и подойдя к зеркалу, дабы исследовать свою побитую симпатичную физиономию, он обнаружит на щеке красную бабочку отпечатка ее губ.
14
Дизи против очередного дегенератства Кавалера & Клея предсказуемо возражал.
– Я не могу обречь свою родину на такое, – сказал он. – Дела и без того хуже некуда.
Сэмми и Джо это врасплох не застало. «Все, что она показывает, любой ребенок видит на Джонс-Бич» – на таком ответе они сошлись. И Сэмми его озвучил.
Джо сказал:
– Точно как на Джонс-Бич. – На Джонс-Бич он никогда не бывал.
Утро выдалось хмурое, и, как обычно в холодную погоду, Дизи старой медвежьей шкурой растянулся на полу. А теперь осторожно сел – крупное тело слышимо сдвинулось на артритных суставах.
– Дайте-ка еще посмотреть, – сказал он.
Сэмми протянул ему лист бристольского картона с персонажем Сатурнии Луны – «первого секс-объекта – согласно памятной характеристике Джулза Файффера, – созданного сугубо для потребления маленькими мальчиками». Типичный пинап. Ноги – как у Долорес дель Рио, черные ведьмовские волосы, каждая грудь – размером с голову. Лицо длинное, подбородок острый, рот – ярко-красный дефис, один уголок опущен дерзкой усмешечкой. Пара мохнатых усиков свисали игриво, точно пробуя на вкус желание зрителя.
Золотая зубочистка дернулась вверх-вниз.
– Как обычно, усилия потрачены на черт знает что, мистер Кавалер, мои соболезнования.
– Благодарю.
– То есть вы считаете, что может получиться бомба, – сказал Сэмми.
– С порнографией пролететь очень трудно, – ответил Дизи.
Он воззрился за реку, на иссушенные бурые утесы Нью-Джерси, и дозволил себе припомнить зимний день двенадцать лет назад, на прохладной солнечной террасе над заливом Непорочного Зачатия и морем Кортеса, когда он сел за клавиатуру портативного «ройяла» и приступил к работе над великим и трагическим романом о любви двух братьев и женщины, которая умерла. Роман он давно забросил, но пишмашинка стояла на столе по сей день – на валике страница 232 «Смерть облачилась в черный саронг». Наверняка, поду