– Ладно, ты думай, и я поспрашиваю.
Матвей, провозившись с трубой в туалете, так и не присоединился к нашему с Татьяной обсуждению. Возможно, просто забыл о моем приглашении. Позже он позвонил мне уже из дома и сказал, где его искать в случае чего. Я еще поработала в галерее, потом тоже отправилась домой. Я была очень расстроена. Не раздеваясь, плюхнулась в прихожей на стул и попыталась все же обсудить с Матвеем волнующую меня проблему. В его лице я нашла не союзника, но, как всегда, утешителя. Он с нежностью снял туфли с моих ног, надел мне тапочки и в ответ на мои жалобы обстоятельно изрек:
– Лена, пойми, мы не можем устоять против хорошо организованной силы. Я думаю, за Коровцом стоят застройщики этой территории, у них – прикормлена власть, ну и так далее. Алексей, сама понимаешь, лишь пешка в этой игре.
– Не такая он и пешка, играет на два лагеря.
– В любом случае, тебе надо искать могущественного покровителя. Я тебе давно говорил, что управление – не женское дело. Нужен сильный мужик, имеющий интересы в торговле картинами и всей этой мутотени.
– И Татьяна так говорит.
– Татьяна – практичная баба. Слушайся ее. Кстати, пошли посмотришь, какие полочки я сварганил в кухне под окном. Там, рядом с батареей, как раз место пропадало!
Матвей помог мне снять плащ, и я послушно побрела за ним в кухню.
– Когда ты успел? – удивилась я, взглянув на свежевыструганные дощечки-полочки, встроенные ниже подоконника. Самодельная пристройка совершенно не гармонировала с итальянским кухонным гарнитуром.
Я постаралась скрыть неудовольствие.
– Хотел сделать тебе сюрприз, мастерил, когда тебя не было дома. Нравится?
Матвей принял мое молчание за одобрение. Конечно, поделка безвкусная, но я понимала Матвея. Он чувствовал себя в моем доме гостем: все не его, все чужое. Наконец, и он приложил руки к обустройству нашего семейного гнездышка! Я похвалила Матвея и поинтересовалась, чем же мы займем эти дополнительные полочки. Он задумался, потом предложил поставить сюда баночки с пастами и моющими жидкостями.
– Они будут слишком на виду здесь, некрасиво, Матвей.
– Ты огорчилась, что я сделал полочки без твоего ведома? – Что-то в моей интонации насторожило Матвея. Все-таки у него есть интуиция. – А я думал, тебе понравится!
– Мне нравится. Но у нас даже не все шкафчики гарнитура заполнены, потому я и спрашиваю.
– А если коробку с инструментами сюда перенести?
– По-моему, в стенном шкафу в прихожей они неплохо себя чувствуют.
– Тогда давай, Лена, сюда игрушечную посуду поставим. Лизонька придет, ей как раз по росту будет.
– Детская посуда? Хорошая мысль! Надо купить набор.
– А я уже купил!
Матвей быстро сбегал в свою комнату и принес оттуда красочную коробку с нарисованными игрушечными кастрюльками и чайниками. Слишком подозрительно все совпало: и этот посудный набор, и тайком сделанные полочки.
– Признайся, Матюша, ты сразу замыслил шкафчик под игрушки Лизоньки?
– Нет, Леночка, как-то само собой получилось. Хотел и ей и тебе угодить, а получилось, что только девчонке радость.
Матвей так и не рассеял мою тревогу о галерее, но немного отвлек.
Перед сном я решилась позвонить Игорю, но автоответчик голосом уехавшей Вероники сообщил: «Мы подойти не можем». Однако за словом «мы» сейчас, вероятнее всего, скрывались Игорь и Рената. Что ж, пусть остаются в счастливом неведении о беде, нависшей над галереей.
Этой ночью мне снились беспокойные сны. Один из них я запомнила отчетливо, потому что мне приснилась покойная мама. Она суетилась в своей квартире в Купчине, где жила последние годы своей жизни. Обстановка квартиры почти в точности копировала реальную, однако было и отличие – за стеной, где по жизни располагалась лестница, находилась еще потайная комната. Дверь в нее была приоткрыта. Однако мама не давала мне посмотреть, что там, в темноте. Она выговаривала, что я редко ее навещаю, совсем забыла. Я вроде как оправдывалась, но своих слов не слышала, только запомнила чувство вины и волнение. И еще я хотела проникнуть в потайную комнату. Я попыталась отпихнуть маму, но она своим телом загораживала проход, тоже толкая меня. Все же мне удалось заглянуть в темноту. На меня пахнуло сыростью и холодом, но я ничего не разглядела.
– Видишь, тут и смотреть нечего! – торжествующе проговорила мама. – Будешь ко мне приходить чаще, я проведу туда свет и покажу тебе все в свое время.
– Но я сейчас хочу посмотреть! – настаивала я.
Она зловеще расхохоталась и перестала быть моей матерью. Превратилась в костлявое чудище, похожее на замурзанного кота, стоящего на задних лапах. Кот угрожающе урчал и шел прямо на меня, выпустив когти из передних лап.
– Мама, мамочка, где ты? – закричала я и проснулась.
Сердце учащенно билось. Ему было больно от оживших воспоминаний и от непонятно откуда исходящей угрозы. Потом я вспомнила все перипетии минувшего дня, угрозы, разговоры. Понятно, почему мне приснился кошмар! Я придвинулась поближе к Матвею, обняла его и вновь задремала. Больше снов я не видела.
Погода стояла чудесная, весна заявила о своих правах. Но во мне радости не было. Два дня Алексей хмуро, с вопросом в глазах, пялился на меня, когда я проходила мимо, но молчал. На третий день поманил к себе пальцем. Я оглянулась: никто не видел этого унижающего жеста. Что делать? Возмутиться, не заметить? Нет, я не буду прятать голову в песок! Я повторила его жест и велела охраннику зайти ко мне в кабинет. Он охотно последовал за мной:
– Ну что, будем подписывать бумажки о передаче галереи или Князев переписал завещание?
К сожалению, Игорь не внял серьезности положения.– Когда я все-таки дозвонилась до него и осторожно сообщила о требованиях Алексея, он возмутился, но не поверил в угрозы.
– Треплется! – убежденно произнес Игорь.
– Но я боюсь его. И вот что, Игорь, твое давнее предложение о совместном управлении галереей еще в силе?
– Сейчас, Елка, немного не ко времени. У нас большие преобразования в АО, но я постараюсь что-нибудь придумать. Заеду к тебе на днях.
Я была бессильна перед Алексеем и теми, кто стоял за его спиной. И защиты сейчас не имелось. Я старалась потянуть время:
– Пусть Коровец сам подойдет ко мне с этим вопросом, мы обговорим детали.
– Директор занят. Я его доверенное лицо, – важно произнес Алексей, как будто представлял интересы президента.
Такой ответ совсем напугал меня. Значит, Коровец решил устраниться от решения вопроса, передав полномочия Алексею. Может, Гальчик, по старой памяти, прояснит ситуацию?
– А Галина на месте?
– Недавно пришла, должна быть.
Я пододвинула к себе телефон и набрала номер Гальчика:
– Галя, у тебя найдется десять минут для разговора?
– Заходите, Елена Павловна.
– Может, ты ко мне поднимешься? В трубке помолчали.
– Ладно, сейчас буду.
,-Наши отношения с Галиной, после того как она переметнулась к нормалистам, совсем разладились. Мы едва здоровались при встречах. Я потеряла друга в ее лице. Но я несколько лет поддерживала девочку. Хотя бы из элементарной благодарности она должна быть откровенна со мной. Большего я не ожидаю.
Алексей, выходя из моего кабинета, столкнулся с Галей и подмигнул ей. Галя прошла с неприступно-важным видом – так держались все нормалисты. Она была в строгом костюме, походившем на костюм стюардессы, и ворот ее блузки был затянут галстуком с фирменным знаком организации – серебряным самоварчиком.
– Галя, тебе что-нибудь известно о намерении твоего мужа выселить нас из занимаемого помещения?
Слово «выселить», Елена Павловна, я бы заменила словом «присоединить». Я слышала, что вы сами добровольно хотите освободить второй этаж ради общественного блага. Разве не так?
– О какой добровольности речь? Вы просто выкручиваете мне руки!
– Я не поручусь за вежливость Алексея, но Толик – не хам. Он никогда не позволяет грубости по отношению ко мне, и думаю, вы тоже не можете на него пожаловаться.
Я напомнила Гале, что при всей безупречности ее муж воспользовался моим паспортом, чтобы подделать мое согласие на строительство якобы гаража, а теперь выяснилось, многоэтажки под нашими окнами.
– Это разные вещи. Одно дело – общественная территория, другое – ваша галерея. Но мне казалось разумным ваше желание передать галерею нашему фонду. Перебраться из этого глухого угла поближе к Невскому проспекту, в центр.
– Еще раз повторяю, Галя, такого желания с моей стороны никогда не было. И не ты ли восторгалась этим уголком, когда мы въезжали сюда? «Историческое место, очаровательный уголок, в излучине несколько каналов и рядом мост с лирическим названием Поцелуев!» Или ты забыла, как живописала этот район в рекламном буклете?
– Можно расхвалить любое место, была бы охота!
– Не скажи. Если смотреть на перспективу, место замечательное. Рядом комплекс с великолепной аркой «Новая Голландия». Еще первый мэр города Анатолий Собчак планировал тут культурный центр построить…
– А воз и ныне там!
– Галя, это твое личное мнение о разумности переноса нашей галереи или все-таки мысль Коровца?
– Это мнение нашей организации, – туманно изрекла Галя.
Наш разговор не прояснил, насколько серьезна угроза. Когда вечером я уходила домой, Алексей привстал со своего кресла и сквозь зубы процедил:
– Не советую тянуть с ответом, Елена Павловна.
Глава 19
Моей последней соломинкой оставался Игорь. Только с его помощью я смогу выстоять против угроз, не поддаться шантажу. Пусть Игорь превратит галерею в коммерческое предприятие, надеюсь, это не помешает моей работе. Я была просто самонадеянной дурой, полагая, что могу нести благотворительную миссию в одиночку. В наше время и в нашей стране такое невозможно. Игорь позвонил из Москвы, куда выехал по делам своей корпорации, сообщил, что вернется в Питер через пару дней и тотчас свяжется со мной. Мне надо было продержаться эти два дня, потянуть с ответом, скрыться от колющего взгляда Алексея и его угроз. И место для убежища отыскалось быстро. Рената предложила пожить в ее домике в Шувалове. Я сообщила о своем отъезде только Матвею. Даже Татьяна оставалась в неведении – на ее молчание я положиться не могла.