Еще были обычные психи. В общей сложности три экстрасенса предлагали свою помощь в общении с покойниками; тетка, чей шнауцер захворал накануне утром, заявила, что это верный признак его кармической связи с Челси Харт; а еще какой-то дебил интересовался, есть ли у погибшей симпатичные подружки и приедут ли они в город на похороны.
Пока никаких ложных признаний, но это лишь вопрос времени.
Но одна запись привлекла ее внимание. «Билл Харрингтон. Дочь (Роберта, она же Робби) убита восемь лет назад. Есть сходство. Фланн Макилрой считал, могут быть и другие». В конце записки был указан десятизначный телефонный номер. Элли узнала код Лонг-Айленда.
Она поняла, что ее взгляд застыл на словах: «Фланн Макилрой».
Детектив Макилрой был знаменит — печально, сказали бы многие, — своим творческим подходом к расследованию, творческим настолько, что коллеги прозвали его Макилмалдером по аналогии с агентом из сериала «Секретные материалы»,[25] который гонялся за пришельцами. У Элли собственный опыт общения с ним был невелик, однако она стала доверять ему и как человеку, и как полицейскому. Если Фланн говорил отцу погибшей девушки, что подозревает сходный почерк в других делах, значит, Билл Харрингтон как минимум заслуживает ответного звонка.
Элли записала имя «Роберта Харрингтон» и отправилась в архивный отдел. Она все еще пыталась выучить имена сотрудников 13-го участка, поскольку это помогло ей с предыдущими делами. Сотрудница, представившаяся Шандой, пообещала немедленно запросить нужные отчеты в Центральном архиве. Элли поблагодарила и попыталась запомнить ее имя.
Вернувшись к столу, она увидела, как Роган наконец повесил трубку.
— Хорошо бы срочненько что-то прояснилось, поскольку через два часа нас ждут в суде.
Тахир Кадим был смуглым и тщедушным и никак не хотел оставлять машину возле пожарного гидранта на 21-й восточной улице.
— Это единственное свободное место на улице, господин Кадим, — заверила Элли. — Я оставлю разрешение на торпеде.
— А какая-нибудь парковщица не поверит, что моя машина понадобилась полиции. Если ее увезут на эвакуаторе, я потрачу на ее возвращение целый день, да еще и номер моей лицензии запишут.
— Но нам действительно очень нужно с вами поговорить.
— А мне обязательно заходить? Почему бы не поговорить на улице?
Элли была не против послушать сокращенную версию таксиста прямо сейчас, чтобы избежать непременных сетований на нехватку подходящих парковок, произвол муниципальных служащих и непосильное финансовое бремя таксиста. Она запрыгнула на пассажирское сиденье, и Кадим включил аварийную световую сигнализацию. Хорошо не счетчик.
— Вы сказали, что узнали девушку.
Элли вытащила из папки фотографию 20×25 см.
— Да, все верно, — подтвердил он, для убедительности ткнув пальцем в снимок. — Я остановился возле нее в воскресенье вечером. Она села ко мне, кажется, на углу Пятнадцатой и Девятой авеню.
— Куда вы ее отвезли? — Если Челси ушла из «Пульса» и в одиночку отправилась еще в какой-то клуб, прижать Майерса будет намного труднее.
— Я ее не отвозил. Она остановила мою машину, но я ее не повез.
Элли ждала объяснений, но Кадим молчал.
— Она передумала?
— Нет. Знаете, тут есть одна загвоздка. Я хочу помочь. Потому и позвонил, когда увидел фотографию. Меня никто не вынуждал, понимаете?
— Что вы хотите сказать, господин Кадим?
— Эта комиссия по такси и лимузинам. Они сумасшедшие. Ввели эти правила и не думают, каково нам при этом.
— Господин Кадим, я вовсе не собираюсь уличать вас в нарушении ваших внутренних правил. Мне лишь нужно, чтобы вы рассказали все, что помните об этой девушке. Ее звали Челси Харт. Она из Индианы. Ее родители прилетели вчера, чтобы опознать тело. Мне бы хотелось иметь возможность что-нибудь им сказать.
— А вы не сообщите моему начальству?
Элли покачала головой и приготовилась слушать.
— Она села в машину и велела отвезти ее в «Хилтон», в Рокфеллеровский центр. Прежде чем отъехать, я спросил, может ли она заплатить наличными. Она не могла. Спросила, приму ли я вместо этого ее кредитную карту.
— А вам разве новую технику не установили? Навигаторы, автоматы для кредиток? — Таксисты дважды бастовали против этих перемен, но комиссия победила. Элли заглянула на заднее сиденье и увидела необходимое оборудование.
— Процессор для кредиток сломан, — пояснил Кадим. — Я сказал это юной леди, а она заявила, что все наличные уже потратила. Такое часто бывает в этих местах и в это время суток.
— А в какое время? — спросила Элли.
— Еще до закрытия, я помню. Примерно в половине четвертого.
Через час после ухода Стефани и Джордан. На тридцать минут позже, чем заявил в своих лживых показаниях Джейк Майерс.
— И что произошло, когда она отказалась платить наличными?
— Я сказал, что не повезу ее.
Теперь Элли понимала, почему Кадим нервничал. Она вспомнила, что бастующие водители особо возмущались требованием ставить машину в ремонт, если аппарат для кредиток выходил из строя.
— Что потом?
— Вот тогда этот человек и предложил ей денег.
— Погодите секундочку. С ней был какой-то человек?
— Она была одна. Сначала. Но потом, пока мы с ней обсуждали, как она будет платить за проезд, подошел человек и постучал в окошко. Он… Он сделал ей предложение, если вы понимаете, о чем я.
— Да-да, я понимаю, о чем вы, — ответила Элли, кивая, хотя еще не до конца представляла себе ситуацию. — Мужчина появился ниоткуда, постучал в окошко и предложил ей заплатить за сексуальные услуги?
— Нет, было не так. Она разговаривала со мной. Но потом, когда услышала стук, опустила стекло и заговорила с ним. Я не все помню, но он вроде как уговаривал ее остаться с ним. Она сказала, что ей нужно в гостиницу, что она рано утром улетает, но сейчас у нее нет денег, а я не хочу принимать ее кредитку. Я помню, она сказала: «А теперь этот парень не хочет брать мою долбаную кредитку». Не злилась, а вроде как с юмором. Они оба, похоже, были навеселе.
— А что сказал этот человек?
— Ну вот, тогда он ей и предложил. Сказал что-то типа: я могу дать тебе денег. Но потом, когда она высунула руку, сказал, что их сначала надо заработать. Я не хотел держать их в своей машине после такого. Знаете, не каждый водитель позволяет у себя на заднем сиденье всякие шуры-муры. Только я собрался сказать ей, чтобы она вылезала, как она вышла сама и ушла с этим человеком. Они смеялись, словно это была какая-то игра.
— Кто-нибудь из этих людей вам знаком?
Элли протянула Кадиму четыре фотографии. Он быстро и равнодушно просмотрел снимки Ника Уордена, Тони Руссо и Хайме Родригеса и остановился на последнем. На Джейке Майерсе.
— Этот, — сказал Кадим, протянув ей карточку. — С этим человеком она ушла.
— Вы уверены?
— Точно. На нем был узкий черный галстук и очень обтягивающая одежда. Простите за выражение, выглядел полным козлом.
Уже одно описание не оставляло у Элли сомнений, что Кадим видел Челси именно с Джейком Майерсом. Однако окончательно убедили ее те два звонка, которые сделал Джей Джей Роган, пока она беседовала с Кадимом.
Один звонок был адресован Марии Флокорски в отдел криминалистики. Отпечаток на верхней пуговице блузки Челси по восьми показателям совпадал с отпечатком на стакане с водой, которую прошлой ночью так великодушно предложила Джейку Майерсу Элли. А пятно на блузке содержало семенную жидкость.
Второй звонок был судмедэкспертам. Пришел анализ на изнасилование. Оральный мазок на семенную жидкость тоже был положительным.
Теперь требовался лишь образец ДНК.
Глава 19
Адрес Центральная улица, 100, был знаменит не только тем, что здесь располагались городские уголовные суды, он также приютил почти все пять сотен манхэттенских контор помощников окружного прокурора. Предъявив документы дежурному на пятнадцатом этаже, Элли и Роган направились в кабинет помощника окружного прокурора Макса Донована из отдела расследования убийств.
Элли уже знала, что жизнь помощника окружного прокурора отнюдь не роскошна. Она встречала достаточно много представителей этой профессии, чтобы понять: просторные светлые, отделанные красным деревом кабинеты с медными лампами, старинными весами и одинаковыми фолиантами в кожаных переплетах встречаются только у персонажей телесериалов. Большинство прокуроров годами ютятся в крохотных тесных комнатушках за жалованье, которое не покрывает аренды на Манхэттене и кредита на обучение в юридической школе.
И все же ей казалось, что юрист, проработавший в конторе достаточно, чтобы заслужить авторитет для ведения дела об убийстве, стоит большего. Диплом Колумбийской юридической школы в красивой рамке одиноко стоял на металлическом рабочем столе Макса Донована; из прочей мебели здесь были потертые стулья и щербатый архивный шкафчик. Очевидно, приметы роскоши, которыми можно было бы наслаждаться в офисе, принадлежали представителям высших звеньев пищевой цепи.
Донован был высоким, широкоплечим, с темными вьющимися волосами. Если он и стеснялся такой аскетичной обстановки, то виду не подавал. Он поднялся из-за стола, чтобы приветствовать детективов сердечным рукопожатием, а затем пригласил занять места, какие понравятся. Элли заметила, как он смотрел, когда она в своей узкой угольно-черной юбке села, закинув ногу на ногу. А еще она почувствовала едва уловимый аромат, который напомнил ей запах белых трюфелей.
— Мне уже звонил сегодня адвокат господина Уордена; они предлагают сделку.
— Ночь в камере и впрямь творит чудеса, — улыбнулся Роган.
— Я полагаю, вас обоих не слишком заботит обвинение Уордена в распространении наркотиков. Мы же просто добиваемся сотрудничества в том случае, если он покрывает Джейка Майерса.
— Сейчас мы уверены в этом еще больше, — сказала Элли. — Криминалисты сличили пальчики Майерса с отпечатком, найденным на блузке жертвы. Они совпали. Мы также отыскали таксиста, незадолго до закрытия видевшего Майерса вместе с жертвой возле клуба. Это противоречит его показаниям по двум позициям: он говорил, что Челси ушла раньше и что за пределами клуба он с нею не был.