Секундой позже показалось, что тонкие пальцы — сильные, со смертельно острыми ногтями- сжались вокруг ее сильно бьющегося органа, сдавливая его, пока кровь не заполнила рот и не потекла по подбородку.
Микаэла почти веселилась:
— Прощай, охотница.
Справа от себя Елена заметила вспышку голубого, это был Иллиум, его крылья покрывала кровь. В тот же миг способность чувствовать вернулась к ее пальцам.
— Сука. — Беззвучно прошептала она, чтобы отвлечь внимание, пока вытаскивала нож, спрятанный в заднем кармане брюк.
Схватив его со всей имевшейся у нее упрямой решительностью и игнорируя боль, игнорируя текущую изо рта кровь, метнула в архангела.
Микаэла вскрикнула, рука безвольно упала, когда клинок вонзился в ее глаз.
Тот час всепожирающее пламя охватило беседку, но это Микаэла бесчувственной массой врезалась в заднею колонну, не Елена.
Сквозь слезившиеся от тумана глаза Елена разглядела Рафаэля, его руки светились смертельным сиянием ангельского огня.
Она сплюнула кровь:
— Нет. — Хрип, который никто не смог бы услышать. — Рафаэль, не надо, она того не стоит.
Он убил Урама, потому что это нужно было сделать, но лишив жизни другого архангела, он потерял частичку себя.
Елена чувствовала незаживающий шрам в его душе, хотя и не понимала, каким образом.
«Это я спровоцировала ее».
«Не важно. Она пришла убить тебя».
Он поднял руку, пылающую голубым пламенем, и охотница знала, Микаэла скоро умрет.
Ее ноги подкосились, она соскользнула на землю и произнесла то, что никогда не говорила ни одному мужчине:
«Ты нужен мне».
Рафаэль повернул к ней голову, в люминесцентном свечении его глаз она увидела монстра. Время остановилось. А затем он опустился рядом с ней на колени, синий огонь принудительной, сильнейшей тягой, вернулся в его тело.
— Елена. — Он прикоснулся к ее щеке. Елена ощутила, прилив странного тепла, разлившигося по телу прямо к израненному сердцу.
Спустя мгновение биение сердца выровнялось.
Подняв дрожащие руки, она притянула Рафаэля к себе и обхватив его голову руками, прошептала в ухо:
— Не позволяй ей сделать тебя таким же, как она. Не дай ей победить.
— Она хотела причинить боль тому, что принадлежит мне. Не мог оставить безнаказанным.
Одержимость стеной черного пламени стояла в его глазах, но она знала, тут было что-то еще.
— Тут замешана власть, верно?
Кивок, от которого шелковые пряди цвета полуночи скользнули по ее рукам, ее архангел желает прислушаться к голосу разума. В этот раз.
— Она без сознания, мой кинжал в ее глазу. Оставь ее где-нибудь, где все смогут это увидеть.
— Какая ты кровожадная. — Губы рядом с ее, его гнев под контролем. — Унижение будет болезненнее, чем любые физические муки.
— Сука пришла не только за мной, она ранила Иллиума. Как он…
— Он один из моей Семерки, — ответил Рафаэль. — Он жив… хотя не могу сказать тоже самое про слуг Микаэлы.
— Бедный Колокольчик, — произнесла Елена, смотря как Иллиум побеждает последнего ангела, дравшегося с ним. — Кажется, ему всегда достается… — Ее горло сдавило, когда Иллиум отрезал крылья другого мужчины, неизвестно откуда взявшимся мечом. — Рафаэль…
— Подходящее наказание. — Поднявшись на ноги, Рафаэль подошел к телу Микаэлы, взял ее на руки, отчего архангел застонала, но не очнулась. — Оставайся тут, Елена. Я скоро вернусь за тобой.
Она смотрела, как он улетал, не вполне уверенная, что Микаэла переживет холодный гнев, который изменил Рафаэля до существа не имеющего ничего общего с ее любовником.
Обхватив колонну позади себя, Елена встала, и в этот момент вошел Иллиум. Кровь покрывала его лицо, волосы, меч.
— Откуда меч? — спросила он, когда он встал в позу охранника перед ней. Он был обнажен по пояс, рубашка была уничтожена.
Расправив крылья, он спрятал ее ото всех, и Елена могла лишь видеть стену из мускулистой спины, исполосованную кровью, и перья серебристо-синего цвета, с подтеками жидкости ржавого цвета.
— Я вновь подвел тебя. — Жесткое заявление.
Елена несколько раз глубоко вдохнула, положила руку на сердце, все еще ощущая прикосновение фантомных пальцев, излечивших ее.
— Иллиум, ты убил пять ангелов и отрезал им крылья. — Со спокойной, безучастной рассудительностью.
Он повернул к ней голову и посмотрел прямо в глаза, а когда заговорил, в холодном голосе не было и намека на британский акцент:
— Тебе их жалко?
— Просто… — Покачав головой, она попыталась подобрать слова. — Когда я, сидя в своей квартире, видела, как ангелы приземляются на крышу башни, я завидовала их способности летать. Крылья что-то особенное.
— Они снова вырастут, — произнес Иллиум. — Когда-нибудь.
Черствость и холодность его голоса шокировала, что должно быть было видно, так как Иллиум улыбнулся ей ледяной улыбкой.
— У твоего питомца есть клыки, Елена. Они тебе противны.
Именно этой пощечины не хватало, чтобы очистить разум от оставшегося психического тумана.
— Я считаю тебя другом, а большинство моих друзей могут сбить спесь с чопорного ангела в любой день недели.
Он моргнул. Один раз, другой, а затем знакомая злая улыбка осветила его лицо.
— У Ренсома очень длинные, красивые волосы. Может мне стоит устроить им встречу с «молнией»?
Естественно Иллиум дал имя своему мечу.
— Попробуй и уверена, ты вернешься с потрепанными крыльями.
Синекрылый ангел поднял длинное, обоюдоострое лезвие, словно хотел их убрать в ножны на спине. Я хотела было предупредить, что таковых не было… как лезвие исчезло.
— У нас у всех есть определенные таланты, Элли. — Он смущенно улыбнулся. — Мой несомненно полезен. Я не могу скрыться сам, но небольшие предметы, держа их близко к телу, могу сделать невидимыми.
Елена задумалась, значило ли это, что в один прекрасный день он станет архангелом?
— Ты носишь при себе все время пока мы знакомы?
Он пожал плечами.
— Меч, пистолет, иногда ятаган. Он отлично подходит для обезглавливания.
Елена покачала головой на кровожадные подробности, но замерла, когда закружилась голова.
— Иди смой кровь, Колокольчик.
— Только когда вернется Рафаэль.
Елена сделала несколько шагов по комнате и толкнула Иллиума.
— Я могу пойти домой. — Она почувствовала, как начали проявляться синяка, но это не плохо, могло быть хуже… особенно учитывая рану в сердце. Она потерла ее основанием ладони, немного больно, оно в целом все хорошо. — И поскольку я не самоубийца, ты можешь меня проводить.
— Сир просил оставаться здесь.
На самом деле, Елена считала это больше чем приказом, от нее не ждали, что она сделает что-то другое.
— Иллиум, тебе нужно знать обо мне кое-что, раз уж есть чертова надежда на нашу дружбу. Я вряд ли повинуюсь каждому приказу Рафаэля.
Выражение лица Иллиума стало осуждающим.
— Он прав, Элли. Для тебя здесь не безопасно.
— Я рожденный охотник, — хрипло сказала Елена. — Я никогда не была в безопасности.
«Ох, моя маленькая охотница, милая, прелестная охотница».
Пронеслось в голове, внося неразбериху в воспоминания, будто ненужный слой, Елена начала идти, понимая, что это вернется. Иллиум попытался встать на пути, но у Елены было преимущество: она знала, что он не прикоснется к ней и пальцем.
Она забыла об ангелах, которых он оставил в саду.
Они лежали там, словно подбитые птицы, обагрившие кровью землю, превратившие поле цветов в скотобойню.
Глава 12
В воздухе, наполненном богатыми ароматами, чувствовались кровь и боль, впитавшиеся в самые ее поры. И внезапно Елена начала скучать по своей квартире, по ванне, которую превратила в собственный рай. И тоска была сильной, заставившей содрогаться изнутри, скрутившей до боли живот.
— Сколько они будут там лежать? — выдавила она из себя.
— Пока не смогут самостоятельно передвигаться, — ответил Иллиум, и каждое слово было словно лезвие. — Или пока Микаэла не пошлет кого-нибудь за ними.
Этого, как знала Елена, никогда не случиться. Отвернувшись от массы людей, обрезанных крыльев и смятых цветов, она медленно пошла прочь.
— Погоди. Моя книга.
— Я отдам ее, когда вернется Рафаэль.
Елена засомневалась, но знала, что не способна подойти к телам.
— Спасибо. — Сделав лишь несколько шагов, все ее чувства наполнил аромат дождя и ветра.
Иллиум растаял в тишине, а рядом с Еленой шел Рафаэль.
Она ожидала услышать выговор, что ослушалась его приказа, но он молчал, пока они не зашли в собственное крыло здания. И даже тогда, он молча наблюдал, как она стянула с себя одежду и отправилась в душ. Когда она вышла, он ждал ее с огромным полотенцем в руках. А когда обернул его вокруг ее тела, нежность этого жеста угрожала сломать.
Елена подняла взгляд, встретившись с его, когда он убрал влажные пряди волос с ее лица. Рафаэль тихо произнес:
— Жестокость нашей жизни шокирует тебя.
Она ладонью ощущала ровное и уверенное сердцебиение Рафаэля. Столь человечный звук, столь правдивый и реальный.
— Не жестокость. — Она убила своего наставника, когда тот слетел с катушек, разделывая мальчиков, будто они не больше, чем куски мяса. — А бесчеловечность всего этого.
Рафаэль поглаживал ее по волосам, завернув их обоих в кокон своих крыльев.
— Микаэла пришла за тобой по очень человеческим мотивам — она ревнует. Ты сейчас в центре внимания, а она этого не может вынести.
— Но жестокость в ее глазах. — Елена задрожала от воспоминаний. — Она наслаждалась моей болью, напомнив мне этим Урама. — Порожденный кровью ангел пинал ее сломанную лодыжку, заставляя кричать, а сам улыбался.
— Не даром они были парой. — Елена щекой прижалась к груди Рафаэля, еще удар, его сердце такое живое и страстное.
Но именно этот мужчина наказал вампира с ледяной практичностью, от которой даже сейчас многие жители Нью-Йорка обходят стороной место этого кровавого наказания на Таймс Сквер.