В нем словно перетекало красное золото, горело яркое закатное солнце. И в этом огненном мареве можно было сгорать бесконечно.
Мастер Астариен все еще стоял на месте, как и я. Никто из нас так и не подумал отойти. Я даже заметила боковым зрением, как где-то в стороне мелькнула фигура Ханны, словно она меня наконец догнала, но благоразумно решила скрыться с глаз, увидев того, с кем я столкнулась.
Несколько жгуче-долгих секунд протекли в абсолютной тишине, наполненной лишь шумом крови в ушах, когда мы смотрели с мастером друг на друга и никто из нас не шевелился. Словно какая-то магия заставляла нас обоих находиться так близко друг к другу.
Магия… или ослиное упрямство.
– Почему это я должен делать шаг назад, если это вы врезались в меня? – изогнул бровь Астариен, а затем вдруг поднял руку и… коснулся моей щеки.
По спине прокатилась настолько горячая волна, что я едва удержалась на ногах.
К счастью, мастер быстро убрал руку и приподнял бровь, взглянув на большой палец, на котором оказалась мокрая капля.
– Вы рыдали? Наконец-то поняли, как тяжела программа Черного гематита, и захотелось домой?
От такого предположения меня настолько обуяло возмущение, что перед глазами потемнело. Я таки отошла на шаг назад, тем более на этом расстоянии мастера было гораздо лучше видно, чем когда я стояла от него в нескольких сантиметрах, задирая голову. А затем, стиснув ладони в кулаки, выдохнула:
– Рыдала? Я никогда не рыдаю! А если и расстроилась немного, то вовсе не из-за сложности программы!
– Да что вы? А из-за чего же? – изогнул бровь Астариен, сложив руки на груди так, что разрезы рукавов мантии распахнулись и из них показались мощные бицепсы.
У меня на миг перехватило дыхание. Так, как будто я никогда не видела красивого мужского тела.
А я видела. Воры, которых мне доводилось встречать в катакомбах Шейсары, как правило, были в прекрасной физической форме. Однако стоило признать, никто из них не был столь же хорош, как мастер Астариен.
Проклятый Багровый змей академии Самоцветов...
– Я расстроилась из-за того, что некоторые мастера здесь позволяют себе проявлять личное отношение к академистам, – сквозь зубы проговорила я, внимательно глядя на мирая. – Видимо, не всем преподавателям, как и вам, нравится идея дополнительных занятий.
С этими словами я развернулась, чтобы уйти прочь, представления не имея, что из сказанного мной Астариен Риш вообще понял. И если прежде я была просто расстроена, то сейчас я была еще и раздражена. Внутри все бурлило и клокотало оттого, что половину из испытываемых эмоций я не имела права проявлять.
Ни злость, застилающую взгляд.
Ни расстройство, тисками сжимающее сердце.
Ни отчаяние, свившееся холодными кольцами в мозгу.
Ни страсть, от которой было так горячо. До сумасшествия, до ногтей, вонзающихся в ладони. От которой в голове вспыхивали мечты о том, о чем мечтать стыдно…
Что-то я подхватила после укуса Багрового змея. И хотя яд уже давно выветрился из крови, сам мирай никак не покидал моей головы, напротив с каждым часом словно укореняясь там все сильнее.
Я постоянно думала о нем. Он проник в мою голову. Под кожу.
И воспоминание о том, что это не последняя наша встреча, только усугубляло ситуацию. Возможно, если бы я могла покинуть академию и забыть о случившемся как о страшном сне, все бы прошло. А теперь… я была вынуждена ждать того, что должно произойти в будущем. Совсем скоро.
Ждать.
Бояться.
Желать.
– Не так быстро, – резко сказал Астариан, почти приказал. И одновременно схватил меня за предплечье, разворачивая к себе буквально одним движением. – Я вас не отпускал, гематит…
Он снова не назвал меня по имени, но сейчас мне было не до этого. От его стального голоса мне вдруг резко захотелось молчать и стоять на месте, не двигаясь. Мастер Риш явно хорошо умел приказывать.
Затаив дыхание, я снова взглянула в его блестящие металлическо-алые глаза, ожидая, что будет дальше.
– Я как раз хотел поговорить с вами об этом, – сказал он жестко, глядя на меня без каких-либо эмоций.
– Об… “этом”? – переспросила я, чувствуя себя совершеннейшей дурой, потому что предыдущий разговор наполовину вылетел у меня из головы. Зато я прокручивала по десятому кругу собственные мысли, выбирая, какая из них могла бы стать “этой”:
“Злость. Расстройство. Отчаяние. Страсть…”
“Ждать. Бояться. Желать…”
– О дополнительных занятиях, – ответил он, сдвинув брови и глядя на меня так, словно я и впрямь туго соображаю.
– А, да, конечно, – кивнула я, слегка покраснев.
– Поскольку внеклассные занятия не приветствуются в Самоцветах ввиду большого количества лекций и практик у разных потоков, нам придется заниматься поздно вечером. Здание академии будет пустовать, мы не займем ничье время и никому не помешаем. После девяти часов преподавательский и лаборантский состав Самоцветов уходит по домам, поэтому именно в это время мы будем заниматься.
– В девять… вечера? – выдохнула я, представив, как это будет выглядеть. Где-то в это же время над золотой Шейсарой опускается солнце.
– Да, буду ждать вас в лаборатории Белладонны, – кивнул он. – Это самая хорошо оборудованная лаборатория во всем здании. И начнем сегодня же. Незачем тянуть.
С этими словами он слегка кивнул мне, явно собираясь уйти, но в последний момент вдруг добавил:
– И… раз уж такое дело… прошу не распространяться о том, что у вас со мной будут проходить индивидуальные занятия. Вам это популярности не прибавит. А мне доставит хлопот, потому что я отказал в подобных услугах не менее чем сотне академистов из гораздо… гораздо более благородных семей, чем ваша.
Я хотела было что-то сказать, но, открыв рот, тут же закрыла его, кивнув.
Он был прав.
– Конечно. Как скажете, мастер Риш.
Астариен еще раз едва заметно кивнул мне, развернулся и ушел прочь.
А я вдруг поняла, что сегодня меня ждет очень и очень непростой вечер.
Глава 7
Я вернулась в волшебное древо общежития так быстро, как только смогла. В голове все окончательно перепуталось! А сердце так быстро гоняло кровь по венам, что иногда казалось, будто я задыхаюсь.
Это сводило с ума. А еще это было ужасно странно! Я могла, не дрогнув, напасть на взрослого мужчину, который был старше меня и гораздо мощнее по комплекции. Я могла без особенного страха драться даже с вооруженным преступником и подозревала, что моих скромных сил хватит не только на человека, но и на мильера. Хотя спарринговаться с нелюдями мне, признаться, никогда не приходилось. Тогда, в кабинете с ректором, когда я напала на гарпия, это было впервые… Но дело не в этом! Все вышеперечисленное меня ни капли не пугало и не смущало.
Но меня смущал мастер Астариен. Одним своим взглядом он добивался того, что меня изнутри начинало колотить, дрожь опутывала позвоночник, а во рту становилось так же сухо, как в пустынных долинах Шейсары.
И я не знала, почему это происходит. Было ясно, что этот мирай перестал быть мне безразличен после нашей первой же встречи. Было совершенно понятно, что мое сознание переклинило, замкнуло и полностью зафиксировало на этом мужчине, но почему?
Прижав золотой листик клена к гладкой деревянной поверхности стены, я почувствовала, как пол дрогнул и повез меня вверх. Тихое шуршание магии казалось необычным, удивительным, однако оно успокаивало. Точно так же, как умиротворял приятный древесный запах, ароматы листвы и цветов, которые были разлиты повсюду в этом удивительном общежитии.
Как только дверь в наши с Ханной комнаты открылись, я обнаружила внутри свою соседку.
– Ты уже вернулась! Как прошла встреча с мастером ядов? – весело спросила девушка, которая в данный момент уже выглядела вовсе не как девушка.
Передо мной стоял парень, чьи камышовые волосы были забраны в тугой хвост с тонкой золотой заколкой. Очки валялись на аккуратном комоде с полукруглыми, какими-то “кудрявыми” ножками, на бедрах соседа низко сидели широкие штаны-шаровары с тонким поясом-веревкой из серебристо-золотых нитей. Грудь оставалась полностью обнаженной, а в одном ухе сверкала маленькая серьга-гвоздик.
Но в этот момент я не могла толком думать ни о том, во что одет Джерхан, ни о его обнаженном торсе, который, кстати, выглядел довольно вызывающе из-за рельефных, перекатывающихся под кожей мышц, ни о вопросе, который парень мне задал.
– Ты же мирай, да? – выдохнула я с ходу, быстро пересекая комнату и падая на свою кровать.
Низкие деревянные ножки скрипнули, мягкий матрас, набитый какой-то душистой травой, спружинил. А в изголовье заколыхался легкий полог-балдахин, свисающий вниз прямо с потолка.
Джерхан хмыкнул и, неторопливо прошагав к распахнутому окну, из которого в комнату лился янтарный свет, уселся прямо на широкий подоконник.
– Славное наблюдение, Фи, – ответил он. – До тебя только сейчас дошло, да?
Он явно смеялся надо мной, но меня это не слишком беспокоило. Я хотела узнать правду.
– Скажи, ты ведь знаешь лучше, чем кто-либо другой: от укуса мирая бывают… последствия?
Зеленый взгляд соседа ярко вспыхнул, и на миг мне показалось, что я вижу в их болотно-изумрудном дне вертикальное лезвие зрачка. Однако через мгновение все исчезло и передо мной снова сидел словно бы совершенно обычный человек. Ну… насколько Джерхан вообще мог казаться обычным.
– Смотря что ты подразумеваешь под последствиями, – улыбнулся он как-то хитро и игриво. – Хороший секс, например. Или детей.
– Что?! – ахнула я. – Каких, к гессайлахам, детей?
Парень громко рассмеялся мягким низким смехом, который так не был похож на голос “академической” Ханны.
– Ну, ты же понимаешь, что мы не кусаем всех подряд? – наконец, отсмеявшись, проговорил он, однако все еще продолжая улыбаться. – Мираи кусают либо перед очень жаркой ночкой, либо для того, чтобы убить.