— Так что ты хотела от меня, Дестина? — Леона даже снизошла до того, чтобы назвать гостью по имени.
— Мне нужно сильное снотворное, такое, чтобы ребёнок примерно десяти лет проспал несколько часов, не чувствуя боли. У тебя есть такое?
Леона задумалась. Сложить всё воедино ей не составило труда. Если эта негодная Зарина пришла вместе с чужачкой, значит, речь идёт о Санайе. Неужели Дестина сможет помочь девчонке?
Выбор предстояло сделать нелёгкий. Если дать снотворное, и Санайя, в результате вмешательства чужачки, сможет ходить, то её искусство лекарки будет подвергнуто ещё большему сомнению, а если не помочь, то все в клане осудят её за отказ, а это ещё хуже. Да и совесть потом замучает. Всё-таки ребёнка было жаль. Никому не пожелаешь такой участи. И Леона придумала третий вариант, который позволил бы ей сохранить лицо.
— Есть у меня такое зелье, — начала вкрадчиво лекарка, как бы над чем-то раздумывая, — но только давать его надо умеючи. Правильно рассчитать количество снадобья и время приёма не каждый сможет.
Дестина тут же включилась в игру, правильно разгадав замысел Леоны. Ей было безразлично, кто будет давать ребёнку зелье, лишь бы помогло, поэтому она произнесла именно то, что ожидала услышать лекарка:
— Я так надеялась, что ты сможешь пойти с нами. Честно говоря, я совсем не разбираюсь в травах и снадобьях. Мне без тебя никак не обойтись.
Гордость Леоны была полностью удовлетворена. И она, подхватив с полки один из горшочков, двинулась к выходу.
Зарина стояла на том же самом месте. Посмотрела на Леону, которая не удостоила её даже взглядом. Потом взглянула на Дестину, идущую следом за лекаркой. И только после едва заметной улыбки, тронувшей губы Дестины, опустила глаза, чтобы скрыть вспыхнувшую в них радость. Женщина побежала вперёд, показывая дорогу, хотя в этом не было необходимости. По крайней мере, для Леоны.
В дом лекарка входила первой. За сорок лет своей практики она привыкла к почтению, с которым её встречали в каждом доме. Вот и сейчас Леона гордо приосанилась, всем своим видом показывая, какое одолжение она делает хозяевам этого дома.
Дестина только усмехнулась мысленно. Тщеславие было ей неведомо и она всегда удивлялась, когда наблюдала его проявление в других людях.
Санайя за время их отсутствия искусала все губы в кровь от волнения. Сегодня решалась её судьба и ожидание было для неё мучительным. Леона, увидев взволнованную маленькую девочку, устыдилась своего поведения и сразу начала хлопотать возле больной. Она развела зелье в нужной пропорции, перед этим уточнив у Дестины, как долго должен продлиться сон Санайи.
— Думаю, что смогу управиться часа за четыре, — ответила видящая, проводя более тщательный осмотр больного ребёнка, — но будет лучше, если она проспит ещё несколько часов после того, как я закончу.
— Тогда я дам ей снадобье для десятичасового сна.
— Это было бы замечательно. — улыбнулась Дестина и шёпотом уточнила, — Она точно ничего не почувствует? Моё вмешательство может быть очень болезненным, я бы не хотела, чтобы малышка испытывала боль.
Леона не представляла, что собиралась делать чужачка, но в своём зелье была уверена. Не раз она зашивала рваные раны оборотням, пострадавшим на охоте. Добыча могла оказать достойное сопротивление охотникам. И никогда ещё никто не жаловался на то, что чувствовал боль во сне. Поэтому она заверила Дестину в том, что Санайя ничего не будет чувствовать.
Как только девочка уснула, Дестина сразу же приступила к работе. Она не просила женщин выйти из комнаты. Просто повернулась к ним спиной. Для начала тщательно осмотрела перепутанные нити. Нашла места разрывов. Поняла, что придётся рвать то, что неправильно срослось и пытаться срастить всё заново, но уже так, как должно быть.
Работа заняла не четыре часа, как рассчитывала Дестина, а все восемь. Она даже не стала прерываться на обед, хотя желудок давно напоминал о том, что пора бы подкрепиться, только порадовалась, что оставила достаточно молока для Златы.
В результате такого неимоверного напряжения, Дестина даже не смогла самостоятельно подняться после того, как с работой было покончено. Спина не желала разгибаться, голова гудела, руки ломило от многочасовой непрерывной работы.
Леона опомнилась первой и бросилась помогать Дестине, видя её затруднения. Уложила на кровать, дала напиться, растёрла занемевшую поясницу и прикрикнула на застывшую Зарину, чтобы та принесла ужин.
С таким же успехом лекарка могла бы дожидаться реакции от каменной скалы. Зарина замерла истуканом перед кроваткой своей малышки и всё никак не могла оторвать глаз от ровных ножек дочки. Рубцы от недавних разрывов уже начинали бледнеть. Она, конечно, наслушалась разговоров о чудесном спасении Малены, но слышать рассказы свидетелей и видеть своими глазами — это две очень большие разницы. Даже Леона не смогла сдержать восхищённого вздоха, в котором не было и следа ревности или зависти.
Пожалуй, у неё появились ещё две подруги в клане, хоть и с трудом переносившие друг друга. Но пройдёт совсем немного времени и отношения между женщинами обязательно наладятся, Дестина была в этом уверена, после всего того, что им пришлось пережить сегодня вместе, иначе и быть не могло.
ГЛАВА 9
Впервые за последние пять лет он спешил вернуться домой, с нетерпением ожидая встречи с той, которой удалось пробудить его сердце. Волдар уже свыкся с холодом, сковавшем его душу. Разве мог он надеяться, когда-нибудь вновь ощутить дыхание жизни, услышать песню ветра, оценить красоту нового дня?
Голова кружилась от нахлынувших чувств. Сколько раз на бегу, он подпрыгивал высоко вверх, не в силах сдержать рвущуюся наружу радость? Он снова стал восторженным мальчишкой, открывшим для себя чарующий мир любви. Словно и не было прожитых лет, одиноких бессонных ночей и горьких сожалений об утраченном счастье. Неужели он сможет начать всё заново? Разделить свою жизнь с той, чьё имя слышится в пении лесных птиц, в шёпоте густых трав. Дестина — его пара? Невероятно, невозможно, немыслимо, но так прекрасно.
Волдар резко остановился, когти пропахали рыхлую землю. В его памяти вспыхнуло ещё одно имя — Надайна. Когда-то он назвал её своей, связал свою жизнь с ней древним, как мир обрядом. Не будет ли его новое чувство предательством по отношению к той, давно потерянной любви? Он ведь мечтал, что придёт время, и они встретятся там, за гранью, чтобы уже никогда не расставаться.
Волдар посмотрел в небо, как будто ища там ответа. Но нет, никто не спешил ему на помощь. Решение придётся принимать самому. Волк резко свернул в сторону и помчался сквозь чащу, к одному ему известному месту.
Здесь он появлялся не часто, всего то пару раз в год, когда становилось совсем невмоготу. Когда пустота в душе разрасталась до такой степени, что грозила поглотить его целиком.
Кусты шиповника разрослись так, что небольшой холмик едва угадывался в их густой листве. Острые шипы надёжно охраняли последнее пристанище его любимой. Никто бы не догадался, что здесь кто-то обрёл свой покой. Но Волдар точно знал — она там. Он сам похоронил здесь свою Надайну.
Прополз на брюхе под колючими ветками кустарника и пристроил свою морду в изголовье. Так он делал всегда, думая, что вот так она его точно услышит. Глупо конечно, но их безмолвный разговор, который ему приходилось вести за двоих, помогал Волдару на какое-то время вернуть душевное спокойствие. Он не помнил, о чём рассказывал своей любимой в эти часы, да это и не было чем-то важным. Какое дело ушедшим до суетности живых? Но время, проведённое с ней наедине, в дикой лесной чаще прибавляло сил, позволяло подниматься и жить дальше.
Как и в прошлый свой приход, он начал свой разговор со слов приветствия, хоть и это было глупо — желать здоровья давно умершей любимой:
— Здравствуй, родная.
Помолчал, словно ожидая ответа. Не дождался. Продолжил, уже не прислушиваясь к шороху листьев. А ведь было время, когда он действительно надеялся услышать ответ.
— Я пришёл попрощаться. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, но я снова встретил свою пару. Не думал, что это возможно. Ты знаешь, я действительно любил тебя и был бы счастлив, провести с тобой вместе всю свою жизнь. Но судьба распорядилась иначе. Прости, что не смог тебя уберечь. Возможно, я не заслуживаю нового счастья, но моё сердце поёт, когда она рядом. Не жди меня больше. И прости, если сможешь.
Подул лёгкий ветерок и с кустов шиповника посыпались яркие цветы, засыпав всё вокруг розовыми лепестками. Он потянул носом воздух, вдыхая нежный аромат. Это был аромат Надайны. Именно поэтому он посадил здесь кусты шиповника, чтобы ощущение её присутствия в этом месте было наиболее полным. Он понял, почувствовал — Надайна простила его и простилась с ним теперь уже навсегда.
Ожидаемого облегчения не наступило. Волдар получил прощение и свободу, но не так легко в один миг выбросить из сердца и мыслей то, что не давало спокойно жить много лет. Да, понадобится не один день, чтобы научиться опять радоваться жизни. Сегодня он сделал только первый шаг в этом направлении.
Больше волк нигде не задерживался, торопясь вернуться домой, как можно быстрее. Ведь там была она. Почему-то твёрдая уверенность в том, что Дестина его ждёт, не покидала Волдара весь день. Вот уже и первые дома показались. Ещё каких-нибудь десять-пятнадцать минут и он, наконец, сможет её обнять, подхватить на руки и закружить, не в силах сдержать радость от долгожданной встречи.
Лапы уже болели от быстрого бега, он мчался всю дорогу, как ненормальный. Даже дыхание слегка сбилось, но это скорее от волнения, чем от усталости. Несколько мгновений перед домом на то, чтобы отдышаться. Потом быстро переодеться в кустах. Не станет же он смущать свою любимую. Вот и крыльцо. Сейчас откроется дверь, а там она. Ждала ли, думала ли о нём? Прочь сомнения. Конечно, ждала. Конечно, думала. Он вспомнил, как Дестина провожала его утром, и счастливая улыбка сама собой появилась на его лице.