«Ревность!» — констатировал Гумер, который не уставал дивиться силе материнской любви, которая, как известно, слепа. Или только делает вид? Тогда стоит поаплодировать Софочкиному самообладанию. Столько лет миновало- и ни одного намёка.
Гумер сжал и разжал пальцы ног. С той поры, как жена потеряла собственные, у него появилась эта привычка. Интересно, о чём она говорит? Может, он старается поставить себя на её место. Каково это- передвигаться на таких беспалых ногах-копытцах? Видимо, не так просто, если женщина предпочитает любимой некогда ходьбе езду на авто. А это не способствует стройности.
И тут затренькал мобильник. При иных обстоятельствах Гумер бы звонок проигнорировал, но в тот момент… В общем, он ответил. И тут же пожалел об этом.
— Нет, она не северянка! — продолжила София, когда супруг сухо, по-деловому завершил разговор. — Не из Архангельской области. Говор иной. Не напоминает и говор жителей Мирного, расположенного в Якутии. Её речь отличает напевность, особо заметная в словах, где более двух слогов. Плюс повышение тона в конце фразы. Гумер, наша прислуга родом с Приволжской возвышенности.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Мирра — наша землячка?
Софья ничего не ответила, но широко разведённые руки договорили за неё.
— А что ты, собственно, имеешь против этой девчушки? — не отставал Гумер.
— Её культурный код не совпадает с нашим, Гумик! — отчеканила супруга.
Гумик поморщился. Не из-за высказывания, а из-за сокращения своего имени. Оно претило ему.
— Софи, — обратился он к жене, — у тебя окраинный синдром!
Глава 5Почему не лаяла собачка?
Даже сейчас, спустя годы, он не может произносить её имя иначе, как с расстановкой: Ка-пи-то-лина. Она притаилась в каком-то клубке нейронов на подкорке. А теперь после смерти отразилась на экране его зрительной коры. Да он стал мыслить научными терминами. Вот что значит быть мужем медсестры и отцом студента-медика!
Очередной день карантина Адаев начал без всякого плана. А это вселяло панические настроения. Что в конце концов вынудило обратиться вновь к делу Греты Тунберг.
Знаний по поводу так называемого профиля преступника журналисту не хватало. Единственное, что он знал твёрдо: Капитолина Кузюткина не относилась к личностям психопатическим. Ибо обычно это человек без работы, без образования, а то и без семьи. Короче, с большими проблемами. Следовательно подругу юности можно записать в социопаты. Умная, образованная, да и удачей в сворё время не была обойдена. На этом рассуждения иссякли. Чтобы как-то занять себя, он позвонил местному частному сыщику.
Белозерцев — бывший кэгэбэшник. Выйдя на пенсию, занимался розыском пропавших супругов, детей и других родственников. Некоторое время назад Павел Петрович дал Адаеву интервью по этой проблематике. Опубликованный текст стал рекламой его частного сыскного агентства.
Вкратце напомнив о деле Греты Тунберг, газетчик поведал о своих сомнениях. В том числе о псине, которая не лаяла. На сыщика факт впечатления не произвёл:
— Делать ставку на реакцию животины не стоит. Кстати, это девочка или мальчик?
— А лях его знает!
На этом собачья тема и закрылась. Но неожиданно Белозерцев выдвинул собственное предложение:
— Я бы обратил внимание на время преступления.
— А что это даёт?
— Будни, выходные, отпуска, — невозмутимо рокотала трубка. — Всё брать в расчёт.
Вилен слушал вполуха. Пока Белозерцев не перешёл к мотиву.
— Отсутствие мотива — сущий кошмар для следака.
— А такое часто случается?
— Иногда приходится сталкиваться с мотивом, который просто не укладывается в голове.
Здесь внимание Вилена отвлёк шум за окном. Это тарахтела тележка, гружёная просроченными продуктами. «Вот и пожива для бабушек. Значит, режим повышенной готовности постепенно слабеет». Порадовавшись этому факту, газетчик снова сосредоточился на трубке.
— В его личности две особо патологические черты, — вещала та уже по другой теме. — Это враждебность ко всему миру и неуправляемый гнев, который накрывает при малейшем признаке обмана, пренебрежения и так далее.
— Благодарю вас, Павел Петрович!
— Рад, если оказался полезен.
— Даже не сомневайтесь! — покривил душой Вилен.
Глава 6Моя бабушка — маньячка!
«Розетка не работает. Починить!» — начертано на обоях бабушкиной рукой.
Я ищу неисправный предмет глазами. Ага, у самого пола. Да ещё и за диваном. Не буду ничего чинить. Хватит мне и других розеток.
Выхожу и комнаты и стучусь к соседям.
При моём появлении те разом снимаются с места. Нет, они не похожи. А ведь, кажется, близнецы.
«Разные, как таблички „М“ и „Ж“ на известных местах», — соглашается Бабуленция. Голос у неё сухой и ломкий. Как яичная скорлупа.
— Жаль, что ты не смогла проститься с покойной!
Лицо тёти Оли наполовину скрыто под маской.
— Оленька боится инфекции! — поясняет дядя Коля. — А ты из самого эпицентра заразы. А потому чай с имбирём нам не помешает. Я- счас! — И он скрывается в кухоньке.
— Чур три раза- не моя зараза! — всплёскивает руками тётя Оля в латексных перчатках.
Театральность жеста вполне простительна: наша соседка- режиссёр народного театра, и мы с Бабуленцией — его преданные поклонники, не пропустившие ни одной премьеры.
Тётя Оля не красива, но, как выражалась Бабуленция, приметна. Правда, сейчас вне сцены она какая-то потухшая, словно от неё осталась одна оболочка. Неужели из-за пандемии?
Детище тёти Оли под названием «Дебют»- гордость местного Дома культуры, куда выпускница училища культуры (в народе просто «кулёк») попала по распределению и с той поры так и трудится здесь. Интересно, как эта творческая личность справляется сейчас с новой реальностью, заточившей её в четырёх стенах? Как режиссирует свою жизнь?
Тётя Оля усаживает меня за круглый свой столик- пить чай. Неужели с целью узнать моё мнение о последней премьере, которую мы посмотрели всей семьёй до всех этих несчастий? Это была «Гроза» на новый лад. Этакое «тёмное царство» наших дней. Кстати, я с «Божьей коровкой», вернее с её ходячей частью в лице Альки, Маринки и Фёдора, на премьеру были приглашены. Не на первые три ряда, конечно. А с учётом всех особенностей чуть подалее от сцены. Но тоже в хорошее место- в нижнюю ложу, откуда в любое время можно смыться по нужде. Нам понравилось.
Как и ожидалось, тётя Оля- нет, сейчас Ольга Афанасьевна — начинает разговор с премьеры. Я рассыпаюсь в похвалах. Но чтоб уж совсем не засахарить, добавляю чуток критики. Дескать, Катерина вышлаклеевая, вот только какая нынче девушка станет болтать об измене мужу? Разве только на ток-шоу. Ольга Афанасьевна поглядывает на меня с удивлением: «И откуда вы, такие умненькие, выискались?» Но вслух говорит совсем другое: «С этим не поспоришь. Ведь сейчас всю иначе: полюбила- разлюбила- развелась». И чтоб соскочить с темы, вдруг обернувшись прежней тётей Олей, спрашивает: «А у тебя как с личной жизнью?»
Самый дурацкий вопрос. Но я не высказываю своё «фи», а говорю как есть: «Парня у меня нет». Тётя Оля не берётся ничего комментировать по этому поводу, а вернувшись в образ Ольги Афанасьевны, объявляет: «А мы новую постановку затеяли». На что я вежливо киваю, хотя в мои планы не входит оставаться здесь аж до премьеры. А Ольга Афанасьевна тем временем продолжает: «Это будет детектив. Так сказать на местном материале. Как тебе такая идея?»
Мои плечи неопределённо дёргаются.
— Дело в том, что мы хотим взять за основу трагедию твоей бабушки. — Здесь она медлит, подыскивая нужные слова. — Мне эта пауза нестерпима, и я выпаливаю:
— Хотите узнать про моё отношение? — Ольга Афанасьевна бросает тревожный взгляд, а меня уже несёт:-Значит, на костях хотите потоптаться?
Она растерянно оглядывается, словно ища поддержки. В дверь просовывается голова с вздыбленными завитками за ушами и на затылке. Ну вылитый сбрендивший профессор из фильма. Забыла название…
— А чаёк уже готов! — нараспев сообщает он и улыбается, отчего морщинки на лице густеют. Нет, это уже не профессор, а старичок — лесовичок.
— Очень кстати, Николенька! — Фамильярность обращения напоминает, кем соседи приходятся друг другу.
Дядя Коля-ни высокий, ни маленький, ни красавец, ни урод. А по всем параметрам средний мужчина. Унего имеется одна- единственная метка- стремление забалтывать человека. Когда дяде Коле делают замечание насчёт коллекции старья на заднем дворе, он и не думает возражать. Он пускается в рассуждения «За жизнь», посверкивая из-за очочков бело-голубыми шариками в красной сеточке прожилок. Этот словесный поток так изнуряет оппонента, что тот предпочитает ретироваться. Ибо далеко не всякий обладает терпением, да и временем, чтобы дождаться, когда говорун иссякнет или, на худой конец, застопорится. Это удаётся не каждому. А если по правде, то никому.
А ещё Бабуленция рассказывала, что в юности наш сосед отличался хулиганистостью. В переводе с её языка это означает: был падок на всякие граничившие с эксгибиционизмом проделки. Так однажды во время экскурсии в галерею искусств он встал между двумя обнажёнными скульптурами в чём мать родила. По-моему, это враки. Бабуленция дядю Колю откровенно игнорила. Но за что — так и не объяснила.
Решительно отказавшись от чая, я спрашиваю:
— Как мне электрика вызвать?
В ответном взгляде соседки — немая укоризна.
— А мужик в доме на что? — кивает тётя Оля в сторону брата.
Уже через считанные минуты раздаётся дверная дробь, явно претендующая на музыкальность. Потом просовывается голова в бейсболке.
Головной убор сдёргивается жестом фокусника. Отчего наэлектризованные вихры встают дыбом. Весь облик соседа так и лучится оптимизмом и готовностью немедленно приступить к делу.
Дядя Коля тянет за пластиковый корпус розетки. Она свободно отходит от стены.