Она повернулась к Бену и провела кончиком пальца по длинному шраму на его теле, который начинался под мышкой и заканчивался на бедре.
– Наверное, это было очень болезненно, – мягко сказала Оливия. Бен не ответил. – Как тебя ранили?
– Ножом в драке.
– Господи, – прошептала она. – Когда это произошло?
– После того, как я ушел из дома. Я оказался в неблагополучном районе Марселя. На меня напали несколько матросов.
– Это ужасно. Почему они это сделали? И как тебе удалось спастись?
– Они напали на меня, потому что я был восемнадцатилетним придурком, который пьяным бродил по плохому району. Я дал им отпор.
У Оливии появилось ощущение, что он что-то недоговаривает.
– Должно быть, это было ужасно.
– Не самое счастливое воспоминание, – согласился Бен. – Но оно заставило меня быстро повзрослеть и взяться за ум.
– Больше не будешь бродить один по темным аллеям?
– Что-то в этом роде.
– Почему же ты ушел из дома?
Оливия чувствовала, что вопрос – на грани дозволенного, но ей хотелось получше узнать этого мужчину.
– Я решил, что не могу оставаться там, – помолчав, сказал он.
– Из-за обмана и предательства твоей матери?
– Да. Иногда мне кажется, что не стоило уходить, но в то время я считал это единственным выходом.
– Я знаю, каково это, – тихо произнесла Оливия.
Бен с интересом посмотрел на нее, но не стал расспрашивать. И она была ему за это благодарна. Она расспрашивала его, однако сама не была готова открыть душу, не хотела объяснять, почему ее до сих пор терзает вина за то, что она разочаровала мать. Именно из-за этого Оливия превратила свою жизнь в один большой спектакль, построенный на лжи.
«Но с Беном ты была настоящей».
Не полностью. Она никогда не была до конца настоящей. Но теперь ей этого хотелось, что было весьма опасно.
– Не будем об этом. – Бен прикоснулся к ее обнаженному плечу. – Вечер в разгаре. И мне хочется опробовать большой душ, в котором поместятся двое.
Он зазывно приподнял брови, и Оливия засмеялась, радуясь, что они сменили тему.
Они провели полчаса в душе, намыливая друг друга и дразня, до тех пор, пока желание не стало невыносимым…
– Что это? – неожиданно спросил Бен.
– Ты о чем?
Оливия недоуменно моргнула, а он указал на свежий синяк внушительных размеров на ее бедре.
– Об этом. – Его голос был суровым, от прежней игривости и нежности не осталось и следа.
– Это синяк.
– Я знаю, что это такое, Оливия, – процедил Бен сквозь зубы. – Как он появился?
– Полагаю, во время наших эскапад на кухне, – ответила она, стараясь говорить беззаботно. Почему он разозлился? – Стол покрыт сталью, а ты давил на меня достаточно энергично. – Она улыбнулась, рассчитывая увидеть его ответную улыбку.
Однако Бен прорычал:
– Я не… я не осознавал, что был слишком груб с тобой.
– Ты не был груб, – возразила Оливия. – Ведь ты не причинял мне боль специально. К тому же я сказала, что хочу почувствовать твою дикую страсть. – Она покраснела. – Мне нравится в тебе это, Бен. Твои реакции такие естественные.
– Естественные? – надменно переспросил он. – Разве в наших отношениях есть хоть что-то естественное?
А вот это действительно было больно.
– Да, ты прав. – К ее глазам подступили слезы.
Замечательное завершение вечера. Всего пару минут назад она была покрыта мыльной пеной, а Бен сводил ее с ума жаркими поцелуями.
Почему все кардинально изменилось?
Бен не сводил глаз с синяка.
– Мне нужно вернуться, – заявил он.
– Вернуться к чему?
– К работе.
Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. Она не будет умолять его остаться. Ни за что. Если он хочет уйти, пусть уходит. Она не рассчитывала, что они проведут ночь в объятиях друг друга. К тому же ей нужно выспаться. Хорошо, что он уходит. Отлично!
– Когда мы в следующий раз увидимся?
А как насчет того, чтобы держаться достойно?..
– Не знаю. – Бен быстро оделся.
Оливия наблюдала за ним, дрожа. Что-то пошло не так, но она не знала, как исправить ситуацию…
– Бен… – начала она и беспомощно замолчала. Он посмотрел на нее, и она не могла разобрать, есть ли хоть капля сочувствия и понимания в его мрачном взгляде.
Затем Бен потянулся и обхватил ладонью ее лицо. Оливия зажмурилась, пытаясь остановить слезы.
– Прости меня, – сказал он, и в его голосе слышалась боль.
Только после того, как Бен покинул номер, Оливия сообразила, что он не объяснил, за что извинился.
Глава 10
Синяк на ее теле. И появился он по его вине. Внутренности Бена болезненно сжимались, когда он покидал номер Оливии. Если отбросить тревогу и ненависть к себе, он в какой-то степени понимал, что слишком бурно отреагировал. Он не специально причинил вред Оливии, да и ей не так уж было больно. Тем не менее синяк появился, потому что Бен отдался во власть своей внутренней дикости, которую почувствовала Оливия. Той дикости, из-за которой он однажды покалечил человека и оставил его на пустынной ночной улице, а человек тот был без сознания.
Господи, о чем он только думал? Что натворил?
Потерев ладонями лицо, Бен поднялся на крышу отеля. Ему необходимо было поплавать.
Через несколько часов он лежал на кровати в своем номере, глядя в потолок. Время, которое он провел с Оливией, Бен хотел навеки запечатлеть в своем сердце, несмотря на то что повел себя непростительно. Он вспоминал, как соблазнительно она ему улыбалась, когда слизывала растопленный шоколад с клубники. Как страстно они целовались на кухне. Как она обвивала его талию своими длинными ногами. Как они лежали на огромной кровати, усыпанной лепестками роз, и он чувствовал себя счастливым.
А потом он увидел синяк.
Всего лишь синяк, но этого было достаточно, чтобы напомнить ему, кем он на самом деле является. И что он не изменился. Внутри его по-прежнему жила злоба, которая не исчезла после четырнадцати лет жесткого контроля. Встреча с женщиной, вызывавшей в нем сильные эмоции, ослабила его внутреннюю защиту. Бен снова остро ощутил тот гнев, который испытал, когда отец рассказал ему о том, что Спенсер – дитя греха, что все его детство прошло во лжи. Тот гнев, который охватил его, когда шесть матросов напали на него, а он бил и бил со всей силы. И тот внезапный приступ злости, когда Спенсер как ни в чем не бывало появился в его ресторане после четырнадцати лет тишины. Как же он устал от этого! Что, если он снова потеряет над собой контроль и с Оливией случится что-то гораздо более страшное? С этого момента они будут только изображать пару на публике. Так будет лучше, несмотря на то что всем своим естеством Бен хотел быть с ней.
– Что в действительности происходит между тобой и Беном Чатсфилдом?
– Что? – Оливия закрыла журнал, который бездумно перелистывала, и бросила его на столик. – Зачем ты спрашиваешь, Мелисса? Ты же знаешь, что ничего. – Она улыбнулась. – Но я рада, что в прессе пишут о наших отношениях.
– Я не уверена, что это хорошо, – нахмурилась агент.
– Что ты имеешь в виду? – Они сидели в номере Мелиссы, ожидая фотографа. – Вообще-то я не уверена, что хочу знать. – Мелисса молчала, и Оливия вздохнула. – Ну хорошо, говори.
– У вас то взлеты, то падения, не так ли? – осторожно начала Мелисса. – Сначала появились фотографии, на которых Бен отталкивает тебя после поцелуя… Боже мой, что это был за поцелуй! А на следующий день вы танцуете, прижавшись друг к другу, а потом рано покидаете вечеринку. Вместе.
Оливия почувствовала, как ее лицо заливается краской, но все же умудрилась уверенно посмотреть в глаза своему агенту:
– И что?
– Потом появились слухи о том, что Бен закрыл на вечер ресторан отеля «Чатсфилд», что очень не понравилось многим знаменитостям, которые зарезервировали там столики, и в прессе начались спекуляции на эту тему.
Оливия сглотнула:
– Я не понимаю, в чем проблема. У нас с ним вроде как отношения. Конечно, пресса будет охотно о них писать. Бен Чатсфилд, в конце концов, звездный шеф-повар.
– А ты многообещающая актриса, – добавила Мелисса с улыбкой. – Но шумихи в прессе слишком много, Оливия. И это не та популярность, которая понравится продюсерам.
Оливия была в отчаянии. Она не получит роль своей мечты.
– И какую же актрису они желают видеть?
– Они хотят, чтобы ты вела себя как взрослая, уверенная в себе женщина, состоящая в серьезных отношениях. Но если бушуют страсти, то проблемы не за горами, и такая актриса выглядит… нестабильной.
– Нестабильной, – повторила ошеломленная Оливия. – Послушай, ведь не я оттолкнула его.
– Ты меня поняла. Поговори с Беном. Вам следует появиться на каком-нибудь мероприятии, вести себя сдержанно, чтобы создалось впечатление, что у вас крепкие отношения.
– Конечно, – мрачно ответила она. – Я поговорю с ним.
Хотя Бен всячески старался избежать встречи с ней, с тех пор как ночью покинул ее номер. Оливия не понимала, почему он так поступает. От одной мысли о том, что придется просить его об одолжении, ей становилось плохо. Но если она хочет получить эту роль, у нее нет выбора.
После того как фотосессия была завершена, она отправилась на поиски Бена. Ребекка заявила, что в кабинете его нет, и отказалась сообщить какую-либо информацию.
– Когда он должен вернуться? – спросила Оливия.
– Не имею ни малейшего понятия, – холодно ответила Ребекка.
Оливия посмотрела на нее с подозрением. Похоже, личная помощница неровно дышала к своему боссу.
– Спасибо, – пробормотала Оливия и, не зная, что делать дальше, вышла на улицу. Оставаться в номере одна она не хотела.
Февраль в Берлине был весьма холодным. Дождя не было, но небо оставалось серым и пасмурным. Оливия, закутавшись в пальто, побрела в сторону Тиргартена. Она купила стаканчик эспрессо и прогуливалась по парку, всем сердцем желая избавиться от чувства одиночества.
Она, возможно, не согласилась бы потерять девственность с Беном, если бы знала, что после этого ей будет так плохо. Но как она могла предугадать, что Бен сбежит из ее номера, а после будет делать вид, что ее и вовсе не существует?