— Спасибо, Дейзи.
— И надеюсь, всегда им будешь.
Ни Вексфорда, ни Джойс как будто не было там. На минуту эти двое остались наедине, связанные тем, что между ними было: теми чувствами, событиями, тайнами, которые им случилось разделить.
Николас поднялся, и Дейзи поцеловала его в щеку. После чего проделала странную вещь. Быстро прошагала к двери и резко распахнула ее. За дверью стояла Биб Мью, сжимавшая у груди тряпку. Она попятилась на шаг. Не сказав ей ни слова, Дейзи захлопнула дверь и обернулась к Вексфорду.
— Она все время подслушивает. Это ее страсть, что-то вроде мании. Я всегда знаю, что она за дверью — она так учащенно дышит. Странно, правда, — какая ей в этом корысть?
Проводив Вирсонов, Дейзи вновь заговорила о Биб и ее странностях:
— Я не могу ее уволить. Как я буду управляться без помощников? — К удивлению Вексфорда, ее голос звучал так, словно она была по меньшей мере в два раза старше своих лет — этакая всезнающая домохозяйка. — Бренда сообщила, что они уезжают. Я сказала, что не увольняю их, что крикнула это просто от ярости, но они уже решили. Вы ведь знаете, что брат Кена держит службу заказа такси. Кен собирается присоединиться к нему. Они думают расширить бизнес и снять квартиру над офисом Фреда. Джон Габбитас еще с августа пытался купить дом Сьюинбери, и ему только что сообщили, что его закладную приняли. Думаю, он по-прежнему будет охранять наш лес, но жить здесь он больше не будет. — С ее губ сорвался сухой смешок. — Остаюсь с Биб. Как думаете, не убьет она меня? Вексфорд посерьезнел:
— У вас есть причины думать, что…
— О нет, никаких. Просто она выглядит, как парень, никогда не разговаривает со мной и постоянно подслушивает. И она слабоумная. А для убийцы она слишком хорошая домработница. Извините, это вовсе не смешно. Боже, я говорю, совсем как эта ужасная Джойс. Вот уж прицепилась ко мне!
— Вы ведь все равно не станете делать того, о чем я думаю?
Дейзи покачала головой.
— Ну, тогда я не стану тратить слов. Вы верно сообразили, что мне нужно выяснить у вас пару вопросов.
— О, разумеется. Но сначала я должна вам сказать… Я давно собиралась, но они меня отвлекли. — Она невесело улыбнулась. — Звонила Джоан Гарленд.
— Что?
— Да, не удивляйтесь так Она ничего не знала. Не знала, что тут у нас случилось. Прилетела вчера вечером, а сегодня с утра пришла в галерею и увидела, что там закрыто. Ну и позвонила мне.
Вексфорд понимал, что Дейзи не в курсе их опасений. Она лишь знала, что Джоан уехала в неизвестном направлении, не более того. Откуда ей было знать, что они всерьез боялись за жизнь миссис Гарленд.
— Она думала услышать маму. Не ужасно ли? И мне пришлось ей все рассказать. Это было хуже некуда — рассказывать, что нас постигло. Она не верила — думала, это какая-то дикая шутка. Это было всего… где-то с полчаса назад. Прямо перед приходом Вирсонов.
XXIII
Джоан Гарленд рыдала. Когда Вексфорд услышал в трубке истеричные всхлипы, он смягчился и вместо того чтобы пригласить Джоан в участок, сказал, что приедет к ней в Брум-Вэлли.
Первый же вопрос инспектора вызвал новый приступ плача — Вексфорд с Вайном опустились в кресла, а миссис Гарленд рыдала, уткнувшись лицом в диванный валик.
Когда Джоан открыла им дверь, Вексфорд сразу обратил внимание на синяки на ее лице. Синяки были старые, они уже проходили, но вокруг носа и рта еще оставались желто-зеленые разводы, а на лбу и под глазами — сизо-черные ссадины. Слезы не могли скрыть этих следов, и это явно не были следы плача.
Где она была? Вексфорд задал этот вопрос, едва они вошли в комнату, и сразу выбил ее из колеи.
— В Америке, в Калифорнии, — давясь слезами, ответила Джоан и рухнула ничком на диван.
Выждав немного, Вексфорд сказал:
— Миссис Гарленд, возьмите себя в руки. Я сейчас принесу воды.
Она резко выпрямилась. Слезы лились ручьями по испятнанному синяками лицу.
— Не надо воды! — сказала она Вайну. — Лучше налейте мне виски. Вон в том шкафчике. А стаканы там. Налейте и себе тоже.
Конец фразы был смазан новым истерическим всхлипом. Она потянулась к объемистой кожаной сумочке, лежавшей на полу, извлекла пачку разноцветных бумажных платков и принялась отирать слезы.
— Простите, я сейчас успокоюсь. Только выпью. Боже, какой удар…
Барри приподнял бутылку содовой, которую нашел в шкафчике, Джоан в ответ яростно замотала головой и глотнула неразбавленного виски. О том, что предлагала выпить и детективам, она тут же забыла, хотя те, конечно, все равно бы отказались. Виски, несомненно, пришлось кстати. Но пила Джоан не так, как обычно пьют спиртное, она будто бы утоляла алкоголем жажду — ту, которую не утолить водой. Виски действовало. Глоток-другой принесли видимое облегчение. Она взяла новый платок и более тщательно промакнула лицо. Вексфорд подумал, что для своих пятидесяти четырех лет она удивительно молодо выглядит. Или, вернее, у нее удивительно гладкое лицо. Даже усталая и побитая, она смотрелась лет на тридцать пять. Только руки были старше — перевитые сеткой жил и вспухших вен.
Джоан была одета в болотно-зеленый шерстяной костюм и увешана бижутерией. У нее были золотые волосы теплого ровного тона, ноги безупречной формы и стройная — едва ли не хрупкая — фигура. Любой назвал бы миссис Гарленд привлекательной женщиной.
Она отпила еще виски и задышала ровнее. Вынув из сумки пудреницу и номаду, занялась своим лицом. Вексфорд видел, что она рассматривает самый большой синяк — под левым глазом. Потрогав его кончиком пальца, Джоан стала его запудривать.
— Миссис Гарленд, мы хотели бы о многом вас спросить.
— Да, конечно. — Она замялась. — Вы понимаете, я же ничего не знала. Не имела ни малейшего понятия. В американских газетах не печатают заграничных новостей — а ведь это для них заграница. Если только война или что-то такое… Там ничего не писали. Я узнала обо всем, только когда позвонила этой девочке, дочке Наоми. — На этом имени у нее задрожали губы. Джоан сглотнула слюну. — Бедняжка. Вот кого надо пожалеть. Нужно было что-то сказать — выразить соболезнования… Но я просто онемела, так меня придавила эта новость. Это меня убило.
Тут заговорил Вайн:
— Уезжая, вы никому не сказали ни слова. Не сообщили ни матери, ни сестре.
— Наоми знала.
— Возможно. — Вексфорд хотел сказать, что Наоми умерла, и они никогда не смогут проверить это заявление, но удержался — не хватало только нового водопада слез. — А теперь не скажете ли вы нам, куда и зачем вы ездили и когда покинули город?
— А это обязательно нужно? — по-детски спросила она.
— Боюсь, без этого мы не обойдемся. И вам, пожалуй, стоит обдумать ответ. Видите ли, миссис Гарленд, вы поставили нас в трудное положение, вот так вот растворившись в воздухе.
— Пожалуйста, налейте мне еще немножко. — Она протянула Вайну пустой стакан. — Да все в порядке, не надо так смотреть. Я люблю виски, но я не алкоголичка. А когда стресс, особенно тянет выпить. Разве это так ужасно?
— Я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы, миссис Гарленд, — сказал Вексфорд, — а только для того, чтобы вы могли ответить на мои. То, что я к вам пришел — это лишь мое доброе отношение, и я хочу, чтобы вы были в состоянии отвечать. Хорошо?
Он слегка покачал головой, глядя на Вайна, застывшего с видом затюканного слуги со стаканом в руке. Джоан онемела от изумления и возмущения.
— Вот и отлично. Как-никак, дело наше серьезное. Итак, скажите, когда вы вернулись домой и что делали после этого?
— Вчера вечером, — в ее голосе звучала обида. — Вообще-то самолет из Лос-Анджелеса прибывает в Гатуик в половине третьего, но рейс задержали. Таможню мы прошли не раньше четырех. Я собиралась добраться домой на поезде, но слишком устала, так что до самого дома ехала на такси. Приехала около пяти. Опрокинула стаканчик, ну, два, может быть, три. — Джоан сурово посмотрела на инспектора. — Поверьте, мне было нужно. И легла спать. Проспала всю ночь до утра.
— А сегодня утром вы отправились в магазин и увидели, что он закрыт и, похоже, закрыт уже давно.
— Да, так. Я разозлилась на Наоми, да простит меня бог. Конечно, я могла бы у кого-нибудь спросить, позвонить сестрам. Но мне это не пришло в голову, господи, прости меня, я сразу подумала, что Наоми опять забросила бизнес. Ключей у меня при себе не было — я ведь рассчитывала, что магазин будет открыт, — пришлось тащиться обратно домой. Из дому я позвонила Дейзи. То есть звонила-то я Наоми, собираясь разнести ее в пух и прах. И Дейзи мне все рассказала. Бедный ребенок! Ведь ей как будто пришлось снова все пережить.
— Одиннадцатого марта, в день, когда вы уехали, вы навещали мать в интернате «Кейнбрук». Вы там были с пяти вечера до половины шестого. Расскажите, пожалуйста, что вы делали после этого.
Она вздохнула, кинула взгляд на пустой стакан, который Барри Вайн поставил обратно на стол, облизнула подкрашенные губы кончиком языка и начала:
— Я закончила собирать вещи. Мой самолет был на следующий день, двенадцатого марта. Рейс в одиннадцать, в полдесятого надо быть на регистрации, и я решила, что лучше поехать в Лондон вечером — вдруг утром поезд опоздает? Мне это как-то вдруг пришло в голову, когда я укладывала чемодан. Я подумала — позвоню-ка в гостиницу в Гатуике, узнаю, есть ли места. Места были. Я обещала заехать к Наоми, хотя мы уже решили все дела днем. И бухгалтерию мы в тот вечер проверять не собирались. Наоми сказала, что сама подсчитает НДС. Но я все равно сказала, что заеду — ну, показать, что готова помочь. — Голос Джоан Гарленд задрожал. — Да, в таком роде. Собиралась заехать в Танкред на полчасика, а потом домой за вещами и — на станцию. У меня от дома пять минут ходу до вокзала.
Вексфорд, которому этот факт был известен, ничего на это не сказал. Но Барри Вайн хотел докопаться до сути дела:
— Не понимаю, зачем вам понадобилось уезжать вечером. В этом не было нужды, если рейс только в одиннадцать утра. Ладно, в девять тридцать нужно быть на регистрации, но ведь отсюда на поезде никак не больше получаса езды.