— Декаду назад, — сказал он наконец. — Мы поужинали вместе, провели вечер, слушая игру на арфе, затем Глисена удалилась к себе в комнату и легла спать. На следующее утро её там не оказалось. Позвали Давину, Высшего смотрителя, чтобы он прочитал молитву, позволяющую обнаружить её местонахождение, но ничего не вышло. Глисена словно пропала в другое измерение, — голос мужчины дрогнул. — Либо это, либо она…
— Глисена жива, — сказала Мараса, коснувшись его руки. — По крайней мере, так сказал Давину после своей молитвы, — она обратилась к Арвину. — Но её будто скрывает некий магический щит, из чего следует вывод, что она покинула дворец не по своей воле. Её похитили, и, скорее всего это дело рук агентов Чондата. Они…
— Они не предъявляли никаких требований, — перебил жрицу Крушила, — ни от Вианара, ни от кого-либо другого. Моя дочь ушла добровольно, — он задумчиво уставился на стену.
Жрица рассерженно вздохнула. Очевидно, она уже не впервые пыталась убедить барона в обратном, но безрезультатно.
— Госпожа Мараса, я думаю, что барон Крушила прав, — сказал Арвин, нарушив тишину. — Глисена не у лорда Вианара.
— Откуда мы можешь знать? — спросила Мараса.
Барон озадаченно уставился на Арвина. Тот глубоко вздохнул.
— Вам имя Хаскар о чём-нибудь говорит?
Глаза барона сверкнули.
— Хаскар! — рыкнул он. — Так вот, у кого моя дочь?! Клянусь Хельмом, я снесу ему голову.
Арвин поднял руку.
— У Хаскара нет Глисены. Однако он знает, что она пропала. И он хочет её найти, чтобы продать лорду Вианару, — псион повернулся к Марасе. — Как видите, госпожа, у лорда Вианара Глисены нет. Будь она у него, Хаскар не стал бы предлагать ему сделку.
— Как ты всё это узнал? — спросил барон.
Арвин рассказал об утреннем происшествии. Упомянул он и о предложенном ему гонораре, отметив, что сам он предпочёл бы за свой труд «честные» деньги. Однако слова псион выбирал осторожно, стараясь не упоминать о своей способности подслушивать чужие мысли. Вместо этого он соврал, будто выудил из вора нужную информацию, прибегнув к хитрости. Судя по всему, барон ценил в людях прямоту и честность, но Арвин не исключал, что может настать момент, когда ему необходимо будет знать, о чём думает барон на самом деле.
Мараса, внимательно выслушав рассказ Арвина, покачала головой.
— Тот факт, что воры Хаскара хотят продать Глисену в Чондат, не значит ровным счётом ничего. Лорд Вианар мог похитить её безо всяких посредников.
— И, тем не менее, — прервал её барон, — требований о выкупе не поступало. Чондат молчит, — он повернулся к Арвину. — Ты хорошо сработал утром, но сейчас наступает настоящее испытание. Сможешь найти мою дочь?
Арвин глубоко вздохнул.
— Конечно, господин, — сказал он уверенным голосом. — Но мне нужно знать подробнее, что случилось в ночь её исчезновения. Вы приглашали в тот вечер каких-нибудь гостей?
Барон пристально глянул на Арвина.
— Ты имеешь в виду, был ли здесь посол Экстаминос? Нет, не был. И других гостей тоже не было. То был… спокойный вечер. Только Глисена и я.
— И арфистка, — вставила Мараса. — Она могла быть…
— Эта арфистка частая гостья в нашем доме, и ей здесь доверяют, — прорычал барон, — как и слугам, которые были с нами в тот вечер.
Арвин мало был знаком с жизнью с королевских домах, но он провёл два месяца в доме своего богатого дяди, который некоторое время присматривал за Арвином после смерти матери. Вокруг него постоянно суетились слуги — они помогали ему одеваться и раздеваться, носили его свёртки, убирали за ним постель и каждый вечер приносили в его спальню креплёное вино. Летом один из слуг оставался у его постели на ночь, обмахивая веером своего господина, чтобы тому не было слишком жарко. Если уж дядя Арвина очень редко оставался наедине с собой, что тогда говорить о принцессе королевского дворца.
— Вы допрашивали слуг Глисены? — спросил Арвин. — Тех, которые посещали в ту ночь её спальню?
— В тот вечер никто не заходил к ней, — ответил Крушила. — У Глисены заболела голова. Она сказала, что не может выносить ни малейшего шума, и отпустила всех своих слуг.
— Заболела голова? — переспросил Арвин. В сознание ворвалась дикая мысль: Зелия посеяла в дочь барона семя разума. Арвин изъял это знание у Зелии шесть месяцев назад, но вполне вероятно, что за это время она восстановила его. Это могло объяснить её присутствие в Сеспече — скорее всего она остановилась в Лодочной пристани по пути из Ормпетарра, а не в город. Это также могло объяснить внезапное исчезновение Глисены.
С другой стороны, одёрнул себя псион, это также могло быть простым бегством влюблённой пары, не более того. Не стоит делать поспешных выводов… пока.
— В тот вечер ваша дочь пожаловалась на головную боль впервые?
— Глисена чувствовала себя плохо последние несколько дней, — покачал головой барон.
— Сколько дней? — резко спросил Арвин. Семени разума требуется время, чтобы расцвести. Если головные боли начались за семь дней до исчезновения…
— Несколько, — повторил Крушила. Он раздражённо вздохнул. — Какая разница? Её исчезновение не имеет ничего общего с недомоганием.
— Глисене было нехорошо почти месяц, — сказала Мараса Арвину. Она повернулась к барону. — Надо было вызвать меня.
— Её болезнь — сущий пустяк, — ответил барон. В голосе улавливалось раздражение. Насколько показалось Арвину, этот вопрос барон с советницей обсуждали уже не впервые. — Слабые боли в животе. Ничего такого, что потребовало бы магического вмешательства.
— В животе? — рассеянно переспросил Арвин. — Кажется, вы только что говорили про головную боль.
Но ни барон, ни Мараса, не слушали его. Женщина сердито зыркала на Крушилу.
— Простой осмотр мог бы избавить Глисену от многих неприятностей.
— Головная боль была поводом избавиться от слуг, — проворчал барон. — Говорю тебе, Глисена сбежала!
Мараса сверкнула глазами.
— Как ты можешь быть уверен? Во дворец могли просочиться шпионы Вианара и похитить её. Неважно, была ли её головная боль настоящей или предлогом. Если бы в тот вечер ты меня вызвал…
— Хватит, Высший Смотритель Феррентио! — вскричал Крушила. — Он отвернулся, избегая пересекаться взглядом со жрицей. Вместо этого он уставился в стену, пытаясь взять себя в руки.
Мараса мягко коснулась его руки.
— Вы с Глисеной опять поссорились, да?
— Да, — со вздохом ответил Крушила.
Арвин приподнял брови. Ничего себе, «спокойный вечер». Учитывая вспыльчивый нрав барона, «спокойнее» вечера просто и быть не могло. Не удивительно, что Глисена сбежала в свои покои.
— Так значит, голова у неё болела только в тот вечер? — спросил псион.
Барон повернулся к Арвину, уставившись на него подозрительным взглядом.
— А почему тебя так интересует здоровье моей дочери?
Арвин помолчал, гадая, рассказать ли барону о Зелии. Крушила был влиятельным человеком и в своём распоряжении имел армию. Армию, в ряды которой входили жрецы Хельма и которые на деле доказали, как способны поступать с юань-ти. Они могли арестовать Зелию и заключить её в тюрьму. С другой стороны, присутствие Зелии в Сеспече могло быть просто совпадением; в конце концов, вовсе не обязательно, что она разыскивает здесь Арвина. Если её схватят и приведут к барону на допрос, она может прощупать его мысли и выяснить, что Арвин жив и находится здесь, в Сеспече. И если после этого её выпустят…
И всё же Арвин решил, что игра стоит свеч. Возможно, Зелия при аресте окажет сопротивление, и жрецы её убьют. Эта мысль вызвала у Арвина улыбку.
— В арсенале псиона есть одна сила, — начал мастер верёвок, — при помощи которой он может посеять в разум своей жертвы семя, прорастающее через несколько дней. Первые дни жертва мучается от головных болей и испытывает короткие вспышки памяти — памяти псиона, посадившего семя. На седьмой день… — он замолчал, вспомнив страх, который он чувствовал, когда постепенно терял контроль над собой. На протяжении шести дней и ночей семя разума Зелии деформировало его мозг и проскальзывало в сны, оборачивая их кошмарами. Под его влиянием Арвин набрасывался на людей, которые пытались помочь ему. Он даже убил невинного человека. Лишь на седьмой день, когда он был на волосок от полной потери самосознания, ему, наконец, с чужой помощью удалось избавиться от семени.
— Что на седьмой день? — настоятельно спросил барон.
Арвин осторожно подбирал слова; сейчас он вот-вот сообщит новость, которая может оказаться весьма и весьма скверной.
— В этот день, — произнёс он медленно, — собственный разум жертвы полностью уничтожается и заменяется на полную копию разума псиона.
Лицо Марасы побледнело.
— Во имя Хельма, не может этого быть, — прошептала она.
Барон наклонился вперёд, настойчиво глядя на Арвина.
— И ты знаешь того, кто владеет этим умением, — сказал он, — и он находится здесь, в Сеспече?!
Арвин встретился с ним взглядом.
— Да.
— Назови его.
— Её, а не его, — ответил Арвин. — Её зовут Зелия. Я видел её три дня назад в Лодочной пристани. Она юань-ти.
Арвин ожидал, что барон немедленно потребует дать её описание, но Крушила, казалось, потерял интерес. Мараса вздохнула с видимым облегчением.
— Так вы не будете арестовывать Зелию? — спросил псион. — А вдруг она посеяла семя разума в вашу дочь, и…
— Это невозможно, — перебил барон. — Глисена не общалась с юань-ти… какое-то время.
— Почему вы так уверены? — спросил Арвин. — Юань-ти могут принимать облик змеи. Зелия могла проскользнуть во дворец незамеченной, и…
— Скажи ему, Турагар, — перебила Мараса, твёрдо глянув на барона.
Крушила вздохнул.
— Ты наверно уже слышал, что я не одобряю ухаживаний посла за моей дочерью.
Арвин кивнул.
— Чуть более месяца назад я снова запретил ей встречаться с Экстаминосом и принял меры, чтобы он не мог… приближаться к ней. В некоторые секции дворца юань-ти не могут пробраться ни коим образом. Залы, двери, окна — все мыслимые входы в те части дворца, которые Глисена могла посещать — были запечатаны магией, не позволяющей змеям проникать сквозь них. Любым змеям. Даже юань-ти в людском облике.