Арвин покачал головой.
— Я так и думала, — сказала Кэррелл. — Он никому её не покажет. Боится, как бы слуги Сибил ещё раз не попытались украсть её.
— Оспа? — спросил Арвин, встревожившись. — Неужели кто-то из них выжил?
— Что ещё за Оспа?
— Последователи Талоны, богини гниения и болезней, — Арвин почувствовал учащённое сердцебиение. — И слуги Сибил. Это они убили моего друга.
Кэррелл нахмурилась.
— Нет. Те, о ком я говорю, поклоняются другому божеству: Талосу, богу шторма и разрушения. Они также заключили союз с Сибил. По её приказу они пытались украсть Змеиный Круг после того, как Дметрио Экстаминос обнаружил его в старом городе.
И тут Арвин понял, о чём она говорила. Прошлым летом на рабочих, занятых на реставрации Чешуйчатой башни, напала банда разбойников, убив инспектора проекта. Это нападение ещё долго было пищей для слухов среди хлондетской гильдии; разбойники не принадлежали Гильдии, и на них была объявлена охота. Инцидент произошёл в то время, когда Арвин решал проблему с Оспой, поэтому он не обратил на него особого внимания. Даже когда он встретил Танджу, и стражник, сопровождавший его, сболтнул, что Танджу выслеживает кого-то, кто совершил кражу — он называл его «повелителем бурь», — Арвин не мог собрать кусочки мозаики воедино. Но теперь он всё понял. И для Кэррелл у него появились плохие новости. По словам Танджу, «разбойникам» удалось получить то, за чем они охотились.
— Ты опоздала, — сказал он Кэррелл. — Сибил уже получила Змеиный Круг.
Он кратко рассказал о событиях прошлого лета и то, о чём слышал.
Лицо Кэррелл побледнело. После долгой напряжённой паузы она резко потрясла головой.
— Нет, это невозможно, — ответила она. — Рабочие, с которыми я разговаривала, сказали, что Дметрио Экстаминос по-прежнему владеет артефактом, который они выкопали. Они даже смогли описать коробочку, в которой он хранится: круглая деревянная коробочка, покрытая свинцом, не позволяющим увидеть её содержимое при помощи магии.
— Возможно, они солгали, — предположил Арвин.
— Они не могли этого сделать.
— Ты зачаровала их, — сделал вывод псион. На мгновение он задумался. — Люди, с которыми я разговаривал, точно также были уверены, что последователям Талоса удалось-таки украсть найденное в башне. Возможно, они владеют только одной половинкой.
— Да, должно быть, так и есть, — С встревоженным видом она повернула кольцо на пальце. — Ты знаешь, где Сибил сейчас?
Арвин покачал головой.
— Если бы знал, я бы попытался отомстить за смерть друга. Я ищу её на протяжении последних шести месяцев, но даже Гильдии не удалось её обнаружить.
— В таком случае тем более важно заполучить вторую половинку Змеиного круга, ту, что хранится у Дметрио.
— По-твоему он знает, что это такое? — спросил Арвин. — Возможно, если мы скажем ему, что поставлено на кон…
Но, вспомнив недавний разговор, псион покачал головой. Дметрио Экстаминос был высокомерным, жестоким и бессердечным. Его не заботила ни судьба Глисены, ни даже судьба собственного ребёнка. Он был не из тех, кого могла бы тронуть судьба сотен тысяч незнакомых ему людей.
— Что будешь делать? — спросил Арвин. — Попытаешься поговорить с Дметрио ещё раз?
— Я уже допросила его домашних слуг. Никто из них не видел ни Змеиного круга, ни свинцовой коробочки среди вещей, которые они упаковывали к отъезду. Я начинаю подозревать, что он просто не привёз Змеиный Круг с собой. Может быть, он оставил его в Хлондете.
— И ты вернёшься туда? — спросил Арвин, уже начиная чувствовать тоску по ней.
Несколько мгновений Кэррелл сидела молча.
— Может быть, — она выпрямилась, в глазах появилась решимость. — Нет. Лучше я буду искать Сибил. Найти её будет легче, чем пытаться обнаружить маленькую коробочку,
Арвин подался вперёд.
— С поиском я смогу помочь. Но ты поможешь мне взамен. Я пообещал барону, что найду его дочь. Она где-то в лесу, он называется Чондальский лес. При помощи магии найти её нельзя; она скрыта от любого средства обнаружения. Но ты обладаешь магией, которая сможет помочь — той самой магией, которая позволила тебе общаться с нагой. Если ты при помощи неё поговоришь с лесными животными, мы сможем найти тех, кто видел Глисену. Если найдём её, у нас появится неплохой шанс найти и Нанет; повитуха ждёт не дождётся, когда Глисена родит. И когда мы найдём Нанет…
— Мы сможем заставить её сказать, где Сибил, — поддержала мысль Кэррелл.
— После чего я отомщу за друга. А ты получишь возможность вернуть Змеиный Круг. Или, по крайней мере, его половинку, — псион протянул руку. — Ну, что скажешь? По рукам?
Несколько секунд Кэррелл сверлила его взглядом, не глядя на руку. Затем подалась вперёд и поцеловала его — страстно. Её пальцы вцепились в его волосы; губы крепко прижались к его губам. Псион почувствовал, как тело объял огонь; возбуждение было сильным до дрожи. Кэррелл была женщиной, о которой он мог лишь мечтать; в ней было всё то, что он надеялся найти в женщине. Её поцелуй вскружил ему голову словно дым осссры — и ему не было конца. Она притянула его к себе, он поддался и оба упали на кровать. Его руки скользнули по талии, перешли к груди — и вскоре проникли под платье. Не прерывая жаркий поцелуй, он пытался погладить её грудь, но каким-то образом его пальцы вновь нащупали платье. Кончики пальцев ощущали грубую материю.
Нет, это было не платье. Это была её грудь. Но пальцы ласкали не кожу. Они ласкали…
Чешуйки?
Зачарование — которое, насколько он понял, она с ловкостью успела наложить на него — кончилось. Он отпрянул, рывком вырывая руку из-под её платья. Теперь ему вдруг всё стало ясно. Её странные комментарии, обида, когда он пытался предупредить её насчёт юань-ти дома Экстаминос.
Так значит, Кэррелл…
Она поднялась с кровати и села.
— Ты всё правильно понял, я юань-ти-полукровка, — сказала она. Лицо выражало смесь боли и вызова.
Потерявший дар речи Арвин лишь кивнул головой.
— Я не то, чтобы… — промямлил он. — Просто…
Его раздирали противоречивые эмоции. Он желал Кэррелл, жаждал её, даже безо всяких чар — но теперь она напоминала ему о Зелии.
Щёки южанки пылали румянцем. Резким движением она сердито дёрнула платье, разгладив складки.
— Я привыкла, — огрызнулась она. — Это всего лишь одно из препятствий в лабиринте жизни — препятствие, которое я должна преодолеть, если мне суждено найти свой путь. Но это нелегко. Люди всегда ошибочно принимают меня за человека. Каково, по-твоему, слышать их замечания о том, как «бессердечны» и злы эти юань-ти, зная, что они имеют в виду тебя? Да и сами юань-ти тоже не лапочки. Для них во мне слишком много от человека, чтобы считать меня… — она отвернулась.
— Красивой? — спросил Арвин. — Желанной? — он протянул руку и приподнял её подбородок. — А ведь ты такая. Поверь, — он вздохнул. — Просто на мгновение ты мне кое-кого напомнила. Другую женщину-юань-ти — псиона. При помощи псионики она посадила в меня семя разума. Если бы его не вытащили, оно бы съело мой разум, оставив пустую оболочку, из которой бы она сделала копию себя. Она меня использовала.
Взгляд Кэррелл смягчился.
— Ты о той женщине с Лодочной пристани?
Арвин кивнул.
— Не все юань-ти так жестоки.
— Понимаю. И теперь, когда я смотрю на тебя — на настоящую тебя — я вижу, что ты вовсе не такая, как Зелия. Ни чуточки.
Он наклонился вперёд — медленно — и поцеловал её.
Кэррелл не сопротивлялась. Вместо этого, она, сначала нерешительно, ответила на поцелуй.
Арвин прервал поцелуй.
— Как это будет? — спросил он. — Поцелуй — на твоём языке.
— Цу.
Арвин улыбнулся. Когда Кэррелл произнесла это слово, её губы изящно округлились.
— А «красивая»? Как сказать?
— Киичпан.
— А «женщина»?
Она слегка нахмурилась, видимо, гадая, к чему он клонит.
— Чу'ал.
Лицо Арвина приняло красноречивое выражение.
— Кич-пан чу-ал, — произнёс он запинаясь. — Можно мне быть твоим яакуном?
Она откинула волосы, в тёмных глазах блеснул озорной огонёк. Затем она шлёпнула его — легонько — по щеке.
— Ты зачаровал меня, — произнесла она обвинительным тоном.
Арвин усмехнулся.
— А ты меня, — он потёр щеку, притворяясь, будто от удара у него горит щека, и увидел, как её глаза смягчились. — Но твои чары иссякли.
— Как и твои, — ответила Кэррелл. Затем она улыбнулась. — И всё же, ты меня… интригуешь.
Немного помедлив, она начала расшнуровывать платье.
Арвин расстегнул штаны и снял их, не отводя глаз от груди Кэррелл. Чешуйки на ней были маленькие и изящные, их приятный красно-коричневый тон был почти незаметен на фоне кожи, создавая ощущение румянца. Сейчас, подумал Арвин, он узнает, насколько правдивы байки о женщинах-юань-ти.
Она позволила платью спорхнуть на кровать и подалась к нему, обнимая плавным грациозным движением.
Похоже, что правдивы, решил Арвин.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Где ты был? — сердито проворчал барон. — Моя дочь больна — может даже умирает — а ты вместо того, чтобы найти её…
— Прошу прощения, господин барон, — сказал Арвин, поклонившись. — Меня отравили.
Барон моргнул.
— Отравили?
— Посол заставил меня прождать весь день. Я решил побеседовать с ним в его комнате отдыха. Я и предположить не мог, что она может быть наполнена ядовитым дымом. Мне только недавно удалось прийти в себя.
Конечно же, это было не совсем правдой. Он умолчал об их с Кэррелл интерлюдии, которая, впрочем, была непродолжительной — оба чувствовали неотложность того, что теперь стало их единой целью. Но время было потеряно; Арвин явился к барону уже среди ночи.
Комната, в которой они находились — капелла с огромной серебряной рукавицей Хельма, стоявшей на постаменте возле одной из стен — освещалась единственной лампой. Когда Арвин вошёл, барон молился, подняв левую руку и склонив голову. Кэррелл была вынуждена остаться за пределами комнаты под присмотром двух дворцовых стражников. Она стояла, ожидая возле входа.