Сидя в темноте маленькой кухни, Менделл пытался успокоиться и привести мысли в порядок. Его обвинят в двух убийствах, а может быть, и в трех. С его диагнозом сумасшедшего, с Галь, бессовестно лгавшей полиции в Лайк-Форест, его, вне сомнения, обвинят в этих преступлениях. Может, его казнят, а может, только пожизненно заточат в сумасшедший дом. Но, что бы там ни было, ему хотелось повидать Пата, Джона, Розмари, Джоя Мерсера и свою мать. Он хотел, чтобы они знали, что он — не последний негодяй…
Барни открыл дверь дальней комнаты.
— Пат, — тихо позвал он, — Джон!
— О, это ты! — села на кровати Розмари. — Я слышала, как кто-то возится на кухне, и думала, что это кто-то из моих братьев.
В этот момент зазвонил будильник. Розмари откинула одеяло, встала и босиком прошлепала к окну, открыв его и нажав по дороге на звонок будильника. Потом она зажгла свет и, поежившись от холода, посмотрела на Менделла.
— Барни, что ты здесь делаешь в шесть часов утра?
Менделл вспомнил, что он в шляпе, и снял ее.
— Сожалею, — ответил он, — но я ошибся дверью.
— Я тебя спрашиваю, Барни.
— Я хотел сказать кое-что Пату.
Розмари взяла свой зеленый халат, висевший на стуле возле кровати, и надела его поверх ночной рубашки.
— Что именно?
— Я не сумасшедший, — ответил ей Менделл, — и никогда им не был. И я женат на шлюхе.
Розмари откинула прядь волос, упавшую ей на глаза.
— И когда ты это понял?
— Этой ночью.
— И теперь ты пришел поплакаться?
— Да.
— В шесть часов утра? — Она застегнула молнию на халате и, сидя на кровати, нашарила на полу свои туфли. — Лучше бы ты вышел отсюда, Барни. Пат вчера вечером не работал. И если он или Джон проснутся и увидят тебя в моей комнате…
Но Менделл уже переступил порог опасности.
— Полагаю, что смогу им объяснить.
— Тогда начни это сразу же, старина, и побыстрей, — проговорил позади него из темной кухни Джон Дойл.
— Доброе утро, Джон! — произнес Менделл, не оборачиваясь.
Сильная рука схватила его за плечо.
— Ты слышал, что я сказал? Говори и побыстрей! Ты сам, Барни, на это напрашиваешься. И уверяю тебя, что ты получишь то, что заслужил. Что ты тут делаешь?
Розмари обула вторую туфлю.
— Барни обнаружил, что он не сумасшедший и что его жена — шлюха.
— И после этого он захотел переспать с тобой? Да?
— Нет! — запротестовал Менделл. — Поверь мне, Джон!
— Ну, конечно, это так естественно, — сказала Розмари. — Я всегда принимаю своих воздыхателей, одетых в пальто.
— Ты способна на это с Барни! Ты всегда плакалась о нем!
— Не будь идиотом, Джон! — прервала его Розмари, поправила платье и опустила руки. — Ты не пьян, Барни?
— Нет, я ничего не пил, — покачал головой Менделл.
— Какие еще новости?
— Мистер Эбблинг умер…
— Кто его убил?
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Нет. Но они подтвердят, что это я.
Раздались тяжелые шаги, и в кухне зажегся свет.
— Что здесь происходит? — раздался голос Пата. — Боже мой! — воскликнул он, увидав Менделла.
— Посмотри, кого я нашел в комнате Розмари, — объявил Джон.
— На пороге моей комнаты, — уточнила Розмари. — Барни говорит правду… Это вас двоих он искал… если только меня не зовут Пат и Джон.
Пат Дойл закончил застегивать свою рубашку, потом, оттолкнув брата, потащил Менделла от двери комнаты на кухню и усадил его на стул.
— Возможно, я ошибаюсь, — пробурчал Пат, — может, ты сумасшедший. Вся полиция идет по твоим следам, а ты появляешься тут, свежий, как роза, и нарядно одетый…
Менделл засунул одну руку между коленей, а на пальце другой принялся вертеть шляпу.
— Нет, Пат, я не сумасшедший, и я им никогда не был.
— Я это знал.
— И ты был прав. Я только думал, что я сумасшедший, понимаешь? Но при всех обстоятельствах я пропал. Если я скажу, что я не сумасшедший, то меня поджарят на электрическом стуле. Если же я буду прикидываться сумасшедшим, меня на всю жизнь запрут в сумасшедший дом…
— Я, действительно, слышал, что мистер Эбблинг мертв?
— Да.
— Как это случилось?
— Убит двумя пулями в живот.
— Кто это сделал?
— Галь подтвердит, что я. Она уже объявила фликам из Лайк-Форест, что я его убил. Я убежал в Линкольн-Старис. Когда я уйду отсюда, то отправлюсь в полицию и сдамся инспектору Карлтону. Или один из вас может отвести меня, чтобы получить благодарность. Но прежде чем меня запрут в кутузку, я хочу, чтобы кто-нибудь знал мою версию этой истории.
Джон Дойл взял стул.
— Валяй, Барни, мы тебя слушаем.
Менделл уронил свою шляпу на пол и хрустнул суставами.
— Как я уже вам объяснил, они попытаются свалить на меня смерть мистера Эбблинга и, больше того, Вирджинии Марвин, а может, даже и мистера Куртиса…
— Кто это «они»? — поинтересовался Пат.
Менделл задумался над этим вопросом.
— Моя жена, — наконец ответил он, — и, я полагаю, шофер. Крупный парень, по имени Андре. Он может оказаться тем парнем, который оглушил меня в номере отеля и с которым я застал свою жену два года назад… У меня достаточно оснований так думать… — Менделл покачал головой. — Во всяком случае, события сегодня утром протекали не так, как они рассчитывали. Они полагали, что я потерял сознание. Сначала так и произошло. Им это нужно было по целому ряду причин, и это сделала добрая доза хлороформа и виски…
— После другой странной серии случаев? Таких, о которых ты мне уже рассказывал? — уточнила Розмари.
— Да, — кивнул Менделл и брезгливо поморщился. — И это после того, как я вопил на весь дом, что не хочу быть сумасшедшим. Я даже прослезился. Но что бы там ни случилось, я очнулся на полу спальни с револьвером в руке. Мистер Эбблинг лежал тут же мертвый, убитый двумя револьверными пулями. И все, что я мог вспомнить, это последние слова Галь, которые за вечер она мне несколько раз повторила: «Я предпочитаю видеть тебя мертвым, чем заключенным в клинику!» Это то, что я вам хотел рассказать. Я уже счел себя сумасшедшим, решил, что я убил мистера Эбблинга… — Менделл вытер лицо носовым платком. — Тогда я сунул ствол револьвера в рот… и не смог нажать на спуск.
— Почему? — спросил Джон.
Менделл спрятал платок в карман.
— Джон, с какого времени ты меня знаешь?
— С того же времени, что и всех остальных, — с раннего детства.
— Да, очень давно, — утвердительно кивнул Менделл и криво улыбнулся. — Я большой дурак, страх бросился мне в голову, и я забыл про друзей. Небольшое количество денег свернуло мне мозги. Но даже если все это и так, ты хоть один раз видел меня удирающим или скрывающимся от опасности?
— Нет, — после недолгого раздумья ответил Джон.
— Вот поэтому я и не смог нажать на спуск.
— Барни, не рассказывай нам сказки. — Пат оперся на стол. — А как можно назвать то, что ты оставил свою мать нищенствовать?
— Я на самом деле не знал этого, — повернулся к нему Менделл. — Накануне того дня, когда меня должны были поместить в клинику, я принес восемьдесят семь тысяч долларов Галь, чтобы она еженедельно посылала маме по семьдесят пять долларов.
— Я это знала! — воскликнул Розмари. — Я это знала! — Она заплакала и встала на колени на пол возле Менделла. — О, Барни! Почему они сделали все это?!
Пат поднял руку, чтобы отстранить ее, но потом передумал.
— Послушайте меня минутку, не будем нервничать. Все, что у нас есть, — это слова Менделла.
— Согласен, — откликнулся Менделл. — Но я задам тебе тот же вопрос, что и Джону, — сколько времени ты меня знаешь? А, Пат?
Пат провел рукой по своему заросшему подбородку.
— Пожалуй, больше, чем Джон, потому что я старше его. Но…
— Я тебе когда-нибудь врал? — перебил его Менделл.
— Нет…
Менделл, возбужденный и вспотевший, наклонился вперед.
— А ты когда-нибудь слышал, чтобы я кому-нибудь врал?
Пат с такой силой стукнул кулаком по столу, что тарелки подпрыгнули.
— Нет, нет, черт возьми!
— Тогда почему же нервничаешь? — вздрогнула Розмари. — Пат, следи за своими словами!
Но ее брат не обратил на нее никакого внимания.
— Даже в младших классах, когда нас порол веревками старый Галоран, ты всегда говорил: «Это сделал я» и получал соответствующее наказание. Почему же ты не рассказал мне историю про эти деньги вчера утром?
— Я все еще верил Галь и считал, что она, возможно, просто забыла.
— Забыла про восемьдесят семь тысяч долларов?
— Для дамочки такого сорта — это немного. Но каждый раз, когда я заводил разговор об этих деньгах… — Менделл посмотрел на Розмари, потом отвел взгляд, — Галь меняла тему беседы. Теперь я понимаю почему.
— Почему же? — спросил Джон.
— Все эти трюки с так называемой моей ненормальностью подстроены. Я слышал колокола, и они на самом деле звонили, я действительно застал парня… Потом эта история с горячей и холодной водой — достаточно приказать водопроводчику врезать еще один дополнительный кран. Таким образом, Галь легко могла устроить, чтобы для меня текла горячая вода, а для нее — холодная из одного и того же крана. И я могу поспорить, что не убил в своей жизни ни одного попугая…
— Барни, но почему она это делала? — спросила Розмари.
— Тут у меня слабое место в версии, — ответил Менделл и провел рукой по волосам.
Пат прошел в комнату и вернулся с пачкой сигарет.
— Закуришь? — спросил он Менделла.
— Да, спасибо.
— Барни, а чего добивался от тебя этот Куртис? — Пат прикурил обе сигареты и выпустил дым в потолок. — Насколько я запомнил твое заявление в кабинете Карлтона, речь шла об очень крупной сумме денег и еще о чем-то более существенном.
— Да, — кивнул Менделл. — Так говорил мистер Куртис.
— У твоего дяди были деньги?
— Мама утверждает, что нет.
Джон Дойл долго раскачивался на стуле.
— Ты утверждаешь, что, когда пришел в себя на полу спальни в Лайк-Форест, у тебя в руке был револьвер. Какой марки?