— Мистер Менделл…
Менделл, напряженный до предела, повернул голову и посмотрел на нее поверх плеча.
— Да?
— Мой муж — один из ваших преданных поклонников. Он следил за всеми вашими выступлениями в Чикаго. Когда я ему сказала, что вы остановились у нас, он поручил мне попросить у вас автограф. Вы дадите его мне, мистер Менделл?
Барни автоматически стал шарить в карманах в поисках авторучки.
— Да, конечно, с удовольствием…
Он написал «С наилучшими пожеланиями» и подписался.
— Большое спасибо! — воскликнула молодая женщина.
Менделл кивнул ей, надел шляпу и направился к вращающейся двери. Колени у него немного дрожали, и каждый шаг казался километровым. Шаги показались еще длинней, когда он увидел мужчину с тонким лицом, облокотившегося на стеклянную витрину прилавка с сигаретами и с любопытством смотревшего на него. В горле у Менделла образовался комок, и он с трудом проглотил его. Он не нуждался в объяснениях, он знал, что мужчина с тонким лицом — тот подонок, которого наняли новым детективом отеля. Барни подавил в себе желание побежать к выходу. Это могло привлечь внимание к нему. К тому же, ему было бы трудно бежать. Он ощущал себя, словно в кошмарном сне, взбирающимся по крутому склону и ясно сознающим, что, если подъем станет круче, он упадет плашмя на землю.
Наконец он оказался снаружи, на Рандольф-стрит, полной грудью вдыхая холодный воздух. Ночной портье, бывший боксер, узнал его и настоял на том, чтобы пожать ему руку.
— Пусть меня повесят, но это чудесно! Страшно рад вас видеть, Барни! Мне сказали, что вы остановились у нас. Как идут дела, старина?
— Хорошо, — солгал Менделл. — Очень хорошо.
Он пожал ему руку так же автоматически, словно искал авторучку. Одновременно он попытался вспомнить его имя. В этот момент во вращающейся двери показалась парочка, которой нужно было такси, и портье хлопнул Барни по спине.
— До скорого! — сказал он и поспешил к тротуару. Как раз проходила толпа студентов, и Менделл смешался с ними. По крайней мере, он выбрался из своего номера, из отеля. Потом Барни вспомнил, что отдал официанту все свои деньги за бутылку виски, и у него осталось несколько монет. Он вышел из толпы и облокотился на прилавок цветочного магазина. До какой степени сумасшествия может дойти человек? Он никуда не имеет права поехать, у него нет денег даже на такси, чтобы добраться до своего старого квартала, повидать Джона или Пата и попросить взаймы несколько сотен долларов. Внезапно ему захотелось бежать, хотя он никогда в жизни ни от кого не бегал. Если он и убил блондинку, то должен смотреть фактам в лицо.
Барни пошарил в кармане, достал пачку сигарет и закурил. Да, это будет тяжелым ударом для Галь, но и для ма это тоже будет тяжелым ударом. Правда, в материальном плане ни одна из них не пострадает.
У Галь много денег, а сам он отложил достаточно, чтобы обеспечить ма до конца ее дней. Сигарета приклеилась к его губе, пока он поправлял узел галстука. Потом, позвякивая монетами в кармане, он вошел в цветочный магазин и на последние семьдесят центов купил красный цветок. Прикалывая его к борту плаща, продавщица улыбнулась ему.
— Ведь правда, что вы боксер Барни Менделл?
— Да.
— Ну, да, это правда, — с довольным видом повторила она, — вы раньше всегда приходили сюда.
В магазине была стеклянная дверь, выходившая на галерею, которая вела в холл отеля. Человек с тонким лицом по-прежнему опирался на прилавок с сигаретами. Менделл вдохнул аромат цветка, приколотого к борту плаща, пересек холл и похлопал детектива по плечу.
— Прошу прощения, вы детектив этого отеля?
— Да, это я, — ответил тот.
Вблизи он уже не казался Барни подонком. По крайней мере, пока улыбался.
— Меня зовут Грацианс, — продолжал детектив. — Ничего общего с Тони. Чем могу быть полезен?
Менделл докурил сигарету до фильтра, пока она не стала жечь ему пальцы, бросил ее в урну и проговорил:
— Кажется, вы правильно поступите, если вызовете полицию.
— По какой причине? — перестал улыбаться Грацианс.
— Мне кажется, я убил женщину. Словом, одна женщина умерла у меня в ванной.
Глава 3
Худой человек лет пятидесяти, который, видимо, дорожил своим английским твидом и босалинским табаком, грел замерзшие руки у радиатора под окном. Это был инспектор Карлтон из уголовной бригады. Он приехал сюда лет тридцать назад и уже двадцать пять работал в чикагской полиции. Но в душе он оставался мятежником — зимний дождь в Чикаго являлся его личным врагом. Правда, существовало кое-что, что он ненавидел сейчас еще больше. Это был парень, которому некоторая известность и определенная сумма денег бросились в голову, вместо того чтобы согреть ему сердце.
— Хорошо, Барни, поговорим об этом, — сказал инспектор, даже не повернувшись. — Вы привели девушку в вашу комнату, чтобы немного поразвлечься. Она разделась в ванной, потом передумала, а вы потеряли голову и ухлопали ее. Это так произошло?
— Нет, мистер, — ответил Менделл.
Карлтон повернулся и распахнул полы пальто, чтобы согреть у радиатора свои худые ноги.
— Но тогда как же все произошло?
— Не знаю.
— Вы хотите сказать, что опьянели до такой степени, что ничего не помните?
— Нет, мистер.
— Как же тогда вы объясните все это?
— Я хочу сказать, — Менделл заерзал на своем месте, — что не знаю, как это случилось. Я пошел в ванную принять душ, а она была там…
— О, несчастье! — простонал Карлтон.
Джой Мерсер из «Сан Таймс» вышел, пятясь, из ванной.
— Надо признать, вы умеете их выбирать, Барни.
Карлтон посмотрел на лейтенанта Роя.
— Как он сказал ее зовут?
— Он утверждает, что не знает ее имени.
— Боже мой! — воскликнул Карлтон. — Как ее зовут, Барни?
— Не знаю.
— Мне-то незачем повторять это!
— Раз я говорю, что не знаю ее имени, значит, не знаю, — Менделл подавил в себе ярость.
Он пошарил в кармане, ища сигарету, и Грацианс дал ему прикурить от своей. Лейтенант Рой, будучи в противоположность худому инспектору Карлтону человеком чересчур толстым, с обманчивой улыбкой Будды, поднял глаза от удостоверения личности, которое нашел в зеленой сумочке под пальто из верблюжьей шерсти.
— Ее фамилия Марвин. Вирджиния Марвин. Она работала натурщицей и жила в Транфильд-Арм-отеле.
— Самая лучшая, Барни, а? — настаивал Джой Мерсер с усмешкой.
Помощник инспектора вышел из ванной, вытирая руки полотенцем.
— Это началось у нее, вероятно, с детства. Я хочу сказать, что она потеряла свою девственность не вчера.
— Он спал с ней? — спросил Карлтон.
— Во всяком случае, она с кем-то спала.
— А когда наступила смерть?
— По внешним признакам, четыре-пять часов назад.
Помощник инспектора положил полотенце на шкафчик и надел пальто и шляпу.
— Она из тех, которые будут вашими, если вам нужно хорошо провести время.
— Барни, где вы повстречались с ней? — спросил Карлтон.
— У Джонни в баре.
— Я считал, что вы женаты на Галь Эбблинг.
— Точно.
— Тогда почему вы подобрали эту девицу?
Менделл хотел ему объяснить и не смог. Как он опишет свои страдания? Как можно рассказать о своих чувствах после двухлетней разлуки? Галь обещала ждать его в отеле и не выполнила своего обещания!
— Итак? — повторил вопрос Карлтон.
Менделл смотрел на свои руки. Они так дрожали, что не держали сигареты, которой его угостил Грацианс.
— Ради бога, покончим с этим! — Барни встал. — Уведите меня, заприте меня! Решим, что я ее убил. Ничего я не знаю и не помню, что у меня с ней было!
— Тоже скажешь! — насмешливо усмехнулся Джой Мерсер.
Менделл ошеломленно посмотрел на него.
— А ты, Джой, оставь меня в покое. Да, я вышел из бара Джонни вместе с ней, но, насколько я помню, потом я послал ее к черту на, углу Дорберн-стрит.
Никто не засмеялся, никто даже не улыбнулся.
— С какого времени вы пили, Барни? — спросил Карлтон.
— С того времени, как открылись бары.
— Почему?
— Потому что моей жены не было тут, потому что она не ждала меня, как обещала.
— Вы только что вышли из больницы, Барни?
— Да, инспектор, сегодня утром.
— Почему вы там оказались?
— Меня туда никто не отправлял, я пошел туда добровольно.
— Почему?
— Потому что я видел и слышал разные вещи.
— Какие вещи вы видели и слышали?
Над этим вопросом Менделл задумался. Он этого никогда и никому не рассказывал, за исключением психиатра, которого ему рекомендовал отец Галь, и врачей клиники.
— Я бы предпочел не говорить об этом.
Инспектор Карлтон оказался терпелив. На время он отложил этот разговор и повернулся к Грациансу.
— Вы видели, как он входил в отель с девушкой?
— Нет. Все время, что я его видел, Менделл был один. Но это, естественно, не имеет никакого значения. Они редко приходят вместе. Парень сообщает девке свой номер в отеле, и она приходит сама. Это классический прием. А я не могу проводить время, карауля шлюх.
Лейтенант Рой толкнул Барни на стул.
— Сиди и держи себя в руках, старик. Мы еще успеем поехать в нашу контору. — Он прошел через комнату, чтобы побеседовать с инспектором Карлтоном.
Пока они говорили, Джой Мерсер присел около Менделла.
— Сенсационная история, а, Барни? Как это случилось, что твоя девочка Эбблинг не приехала к тебе? Твоя богатая супруга просто бросила тебя или что?
Менделл смотрел на кончик своей сигареты, а Мерсер не унимался.
— Не очень-то приятное ощущение, когда кто-то, кем ты очень дорожишь, хладнокровно бросает тебя. Я рад, что ты получил по заслугам, ты, подонок!
Менделл так сильно ему врезал, что репортер покатился прямо на полицейского в форме. Но Мерсер быстро, как кошка, поднялся на ноги, схватил стул и замахнулся им над головой Барни.
— Ты заплатишь мне за это!
Полицейский и два детектива схватили репортера и увели его в угол комнаты.