— Извините? — ошеломленно посмотрел на меня доктор Бешарати.
— Его убили сегодня днем. После того как я вышел из его кабинета.
— Да будет с ним мир и благословение Аллаха, — сказал он. Затем что-то побормотал себе под нос. Наверное, молился. — Это ужасно. Чудовищно. Убийцу схватили?
Я покачал головой:
— Нет, еще нет.
— Чтобы его в куски разорвали! — сказал доктор Бешарати.
— Это насчет аутопсии Халида Максвелла. — Я протянул ему приказ, подписанный покойным доктором Абд ар-Раззаком.
Он положил свою флейту на пол и принялся рассматривать документ.
— Да, конечно. А зачем вам это нужно?
Я выдал ему всю историю. Почти все время, пока я рассказывал, он изумленно смотрел на меня, но когда я упомянул о Фридландер-Бее, он сразу же очнулся. Папино имя часто оказывало на людей магический эффект.
Наконец доктор Бешарати встал и протянул мне руку через стол.
— Прошу вас, передайте Фридландер-Бею мое почтение, — нервно сказал он. — Я сам прослежу за эксгумацией. Ее сделают прямо сегодня, иншалла. Что касается аутопсии, то я ее сделаю завтра к семи утра. Я хотел бы закончить до полуденной жары. Понимаете?
— Конечно, — ответил я.
— Хотите присутствовать? В смысле при аутопсии.
Я задумчиво пожевал губу.
— Сколько времени это займет?
Медэксперт пожал плечами:
— Пару часов.
Судя по репутации доктора Бешарати, он был одним из тех, кому мы с Фридландер-Беем могли доверять. И все же я хотел, чтобы он сам доказал это.
— Тогда я приду около девяти, и вы сможете дать мне отчет. Если найдете что-нибудь такое, что, по вашему мнению, мне стоит увидеть, то покажете. А в остальном — не вижу смысла толкаться у вас под ногами.
Он вышел из-за стола, взял меня за руку и повел в «комнату ужасов».
— Думаю, что вы правы, — сказал он.
Я поспешил впереди него в приемную.
— Благодарю вас за то, что вы нашли время помочь мне, — сказал я.
Он махнул рукой:
— Пустяки. В прошлом Фридландер-Бей не раз помогал мне. Возможно, завтра, когда мы покончим с Максвеллом, вы позволите провести для вас маленькую экскурсию по моим владениям?
Я уставился на него.
— Посмотрим, — наконец сказал я.
Он вынул платок и вытер нос.
— Полностью вас понимаю. Я тут работаю двадцать лет, а ненавижу это место как в первый день.
Он покачал головой.
Выйдя наружу, я принялся глотать свежий воздух, словно утопающий. Теперь мне еще сильнее хотелось выпить.
Двигаясь по Улице, я слышал вокруг себя пронзительный свист. Я улыбнулся. Мои ангелы-хранители были на страже. Стоял ранний вечер, клубы и кафе начали заполняться. Среди посетителей попадались нервные туристы, не знающие, смогут ли они остаться в живых, если просто посидят где-нибудь за пивом. Вероятно, они скоро это узнают. Но это будет суровый урок.
Когда я вошел в бар Чири, ночная смена только что приступила к работе. Мне сразу же полегчало. На сцене под сикхскую агитационную песню зажигательно танцевала Кэнди. Это была музыка такого типа, от которой мне сразу же хотелось поскорее убраться куда-нибудь.
— Джамбо, мистер Босс! — приветствовала меня Чири.
На лице ее вспыхнула улыбка.
— Как дела, милашка? — ответил я. Я сел у дальнего конца стойки.
Чири смешала «Белую смерть» и принесла мне.
— Готовишься к еще одной волшебной ночке на Улице? — спросила она, шлепнув передо мной корковый поднос и устанавливая сверху стакан.
Я нахмурился.
— Ничего волшебного в этом не вижу, — ответил я. — Та же самая занудная музыка, те же безликие посетители.
Чири кивнула.
— Деньги тоже всегда те же самые, но я же не выбрасываю их из-за этого.
Я обвел взглядом клуб. Трое моих приятелей: Жак, Саид Полу-Хадж и Махмуд — сидели за столом в переднем углу и играли в карты. Это было редкое явление, поскольку Полу-Хадж не особенно любил смотреть на танцовщиц, Жак был воинствующим гетеросексуалом и едва мог говорить с первами и сексобменами, а Махмуду — насколько я его знал — вообще было все равно. Вот поэтому они большую часть своего времени просиживали в кафе «Солас» или в патио «Карготье».
Я подошел к ним, дабы приветствовать их в моем скромном заведении.
— Как дела? — спросил я, пододвигая себе стул.
— Отлично, — сказал Махмуд.
— Скажи, — спросил Жак, рассматривая свои карты, — что там за шухер был у Френчи с этой девчонкой, Теони?
Я почесал голову.
— В смысле, когда она вскочила и начала вопить? Да просто клиент, которого она так обхаживала, преподнес ей подарочек, помнишь? Когда он ушел от Френчи, она открыла сверток и нашла там детский альбом. А в нем кучу очаровательных детских фотографий и нечто вроде дневника первых месяцев жизни ребенка. Оказалось, что тот тип — отец Теони. Его жена сбежала от него вместе с дочкой, когда той было восемь месяцев от роду. Ее отец потратил много времени и денег, чтобы найти девушку.
Полу-Хадж покачал головой:
— Теони, наверное, удивилась.
— Да уж, — ответил я. — Ей стало стыдно от того, что отец увидел, где она работает. Он дал ей на чай сто киамов и пообещал вскоре вернуться. Теперь она знала, почему ему было так неудобно, когда она пыталась расшевелить его.
— А мы пытались поиграть тут в карты, Магрибинец, — сказал Махмуд. Очарователен он был, прямо как ржавая бритва. — Я слышал, что ты собираешься эксгумировать этого дохлого копа?
Меня удивило, что новости уже успели разлететься повсюду.
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил я.
Махмуд твердо смотрел на меня несколько секунд.
— Да мне на это больше чем наплевать.
— Во что играете?
— В буре, — ответил Саид. — Учим христианина.
— Дорогой урок, — сказал Жак.
Буре — игра спокойная, обманчиво простая. Я не знаю другой такой игры, в которую можно так быстро проиграть столько денег. Даже в американский покер.
Я еще немного посмотрел. Все трое думать не думали об эксгумации. Меня это порадовало.
— Кто-нибудь в последнее время видел Фуада? — спросил я.
Жак поднял на меня глаза.
— По крайней мере за последние пару дней — нет. А в чем дело?
— Чек был краденый, — сказал я.
— Ха! И тебе уже за это влетело, не так ли? Извини, Марид, я ничего об этом не знал.
— Конечно, Жак, — мрачно сказал я.
— Вы о чем, ребята? — спросил Саид.
Жак рассказал ему эту историю, растянув ее донельзя, со всякими ораторскими вывертами, приукрасив правду так, что я стал выглядеть сущим дураком. Конечно, свою собственную роль он приуменьшил.
Все трое разразились неудержимым хохотом.
— Значит, ты позволил Фуаду обдурить тебя? — еле дыша, сказал Махмуд. — Фуаду? Да ты теперь никогда от этого не отмоешься! Я всем об этом расскажу!
Я не произнес ни слова. Я понимал, что мне будут напоминать об этом, пока я не поймаю Фуада и не рассчитаюсь с ним за это дурацкое преступление. Мне теперь ничего не оставалось, как встать и пойти к своему месту у стойки. Когда я уходил, Жак сказал:
— У тебя тут уже стоит устройство цифровой связи, Марид. Заметил? И еще ты должен мне за те, что я уже продал. Сотня киамов за каждый, как ты сказал.
— Приходи с подписанными свидетельствами о доставке, — холодно сказал я. Я выжал дольку лайма в стакан и отпил немного «Белой смерти».
Чири перегнулась ко мне через стойку.
— Ты собираешься эксгумировать Халида Максвелла? — сказала она.
— Может, найду что стоящее.
Она покачала головой:
— Жуткое дело. Его семья и так уже много перенесла.
— Да, верно. — Я отхлебнул еще джина с бин-гарой.
— А что с Фуадом? — спросила она.
— Не бери в голову. Но если увидишь его, сразу же дай мне знать. Он просто задолжал мне немного денег.
Чири кивнула и пошла к бару, где уже сидел новый посетитель. Я смотрел, как Кэнди дотанцовывает последнюю песню.
На плечо мне легла чья-то рука. Я обернулся и увидел Ясмин и Пуалани.
— Как денек, любовь моя? — спросила Ясмин.
— Прекрасно. — Я чувствовал, что еще ничего не кончилось.
Пуалани усмехнулась:
— Ясмин говорит, что вы на следующей неделе поженитесь. Поздравляю!
— Что? — изумленно сказал я. — Что будет на следующей неделе? Я еще даже формального предложения не делал! Мне еще много о чем надо подумать. Мне кучу дел надо уладить. А потом надо поговорить с Индихар, с Фридландер-Беем…
— Ну да! — сказала Пуалани и поспешила прочь.
— Ты что, наврал мне сегодня утром? — спросила Ясмин. — Ты просто хотел убраться из моего дома, чтобы я не набила тебе морду, как ты того заслуживал?
— Нет! — сердито сказал я. — Я просто сказал, что вместе нам было бы неплохо. Я еще не готов назначить день и все прочее.
У Ясмин был обиженный вид.
— Ладно, — сказала она, — пока ты будешь рожать, я найду, куда пройтись и с кем встретиться. Понимаешь? Позвони мне, когда покончишь со всеми своими так называемыми проблемами.
Она пошла прочь, выпрямив спину, и села рядом с новым посетителем. Положила ему руку на колени. Я выпил еще.
Я сидел там долго, поглощая выпивку и трепясь с Чири и Лили, хорошенькой сексобменкой, которая всегда сама предлагалась мне. Около одиннадцати мой телефон зазвонил.
— Алло? — сказал я.
— Одран? Это Кеннет. Ты меня помнишь.
— А, да, зеница ока Абу Адиля, так ведь? Любимчик шейха Реда. В чем дело? У вас холостяцкая вечеринка и ты хочешь, чтобы я прислал нескольких мальчиков?
— Плевал я на тебя, Одран! Я всегда на тебя плевал!
Я был уверен, что Кеннет ненавидит меня до безумия.
— Чего звонишь? — спросил я.
— В пятницу в полдень чауши будут проводить демонстрацию по поводу жестокого убийства имама доктора Садика Абд ар-Раззака. Шейх Реда хочет, чтобы ты присутствовал, причем в форме, и чтобы ты обратился к чаушам с речью, а также познакомился со своим подразделением.
— Откуда ты знаешь об Абд ар-Раззаке? — спросил я. — Хаджар сказал, что он никому ничего не сообщит до завтрашнего утра.