— Ну и что? — разозлился Дед.
— А то! Когда знатного вельможу общипали, до синевы замороженного цыплёнка, то все увидели, какая у него уголовно-протокольная морда.
— Да ну вас! — махнул рукой Дед, не желая вступать в полемику со скалозубами, которых хлебом не корми, но дай поглумиться над ближним своим.
— Да-да! — прочёл его мысли Почтальон. — Один, боярин, кстати, из наших, оставил свои заметки, относительно отечества и людей, живущих в нём. Он с горечью записал в своём дневнике: «Нам, русским, хлеба не надо! Мы друг друга едим и этим — сыты».
Гоняться за мумией никто не собирался, чтобы вернуть её в музей, поэтому товарищи, слегка передохнув, нехотя поднимались со своих мест, вскидывая на плечи тяжеленные рюкзаки. Только Наина путешествовала налегке. Взоры сталкеров, с завистью смотрели в её сторону, но предложить хрупкой девушке понести часть имущества, никто не решился. Дед сам помнил, когда в его законной фуфайке, взятой в поход для себя любимого, всю ночь грелась особь противоположного пола, а он мёрз в одной рубашке у костра. Крутясь вокруг огня, как курица гриль, он проклинал: хрупкость, противоположный пол и недолив. Повернёшься к костру лицом — спина мёрзнет, спину согреешь — молодецкая грудь околела, вместе со всем, что находится на фасаде. Водка по талонам. Взял бы больше, но предлагают, взамен, разжиться ржавым болтом. Вот они, зачатки зарождающегося движения сталкеров, а пока — туризм. Одноимённый завтрак и отсутствие медведей. В противном случае, отсутствовали бы туристы.
— Дед — очнись! — толкнул его в бок Комбат. — Пора выступать.
— Сейчас — спляшу! Кащей — гармошку!
— Чо? — не понял вызываемый, скривив удивлённое лицо.
— Ни чо — просыпайся давай и в путь! — скомандовал Комбат.
Не успели товарищи сделать и шага, как из тех же развалин выбежал недавний чудик в белоснежном противогазе.
— Здорово Гриша! — с надрывом, но достаточно внятно, промычал сквозь резину старый знакомый. — Привет Ваня!
— Ё-моё! — удивился Доцент. — Опять он. Уже, где — то, успел химзащитой разжиться.
— А это не он, — возразил Макинтош. — Это его брат.
— Всё ясно, — обречённо констатировал факт Бульдозер. — Наследственность. Надеюсь, что у него фокусов в запасе, не больше, чем у родственника, а то неуютно, как-то…
Пришелец отвёл проводников в сторону и оживлённо жестикулировал руками. Затем Макинтош повернулся к сталкерам и жестом дал понять, что они отлучатся ненадолго. Скрывшись в развалинах, вскоре появились Сусанин с Макинтошем, но уже одни.
— А где чудик? — спросил Почтальон, удивляясь способности обоих родственников исчезать так же внезапно, как и появляться.
— Побежал по своим делам, — ответил Макинтош, покрутив у виска пальцем.
— Чего это у него на шее было намотано? — поинтересовался Сутулый. — Не белое — не цветное. Мне показалось, что половая тряпка.
— Простудился, — ответил за друга Сусанин. — Намотал на горло портянку. А противогаз для того, чтобы заразу не распространять.
— Новую портянку? — для чего-то спросил Кащей.
— Нет, старую. И даже не стиранную…
— Он с ума сошёл? — хором спросили оба: и Кащей, и Сутулый.
— Так всё-равно же — противогаз не снимает! — пожал плечами Иван.
— Чтобы избежать трагедии, нужно чётко соблюдать инструкцию по снятию обмундирования: сначала с шеи удаляется портянка, а уж только потом, снимается противогаз, — прочёл инструкцию Комбат. — Иначе последствия могут оказаться непредсказуемыми, а насколько мне известно, в здешнем госпитале отделение токсикологии закрыто с момента аварии; тогда, когда в нём больше всего нуждались.
— Чего ты нам-то нотации читаешь? — возмутился Кащей.
— Так — на всякий случай…
— А что он всё-таки хотел? — не отставал Сутулый от проводников.
— Чтобы ему клизму поставили, — брезгливо промычал Сусанин.
— Зачем ему клизму ставить? — теперь удивился Крон. — У него же горло болит!
— Вот именно, что болит и традиционным способом опрокинуть стакан, никак не получается, — пояснил Макинтош. — Дерёт страшно, а выпить, дюже как хочется.
— Я балдею, когда представляю себе его, пользующегося кальяном, — усмехнулся Пифагор. — И вы поставили?
— Ну да, как — же! — поморщился Григорий. — Нашли проктолога! Заправили клизму водкой и вручили ему в руки — пусть сам ставит.
— Заправили прямо из бутылки? — спросил Доцент, у которого на лице проявились явные признаки тошноты и он прикрыл рот рукой.
— Да ну, что ты?! — успокоил его Сусанин. — Налили в консервную банку — тут их много.
— А насчёт шарфа чудика, то я согласен, — подытожил разговор Макинтош. — У Недоделанного портянки, пока он по заграницам мыкался, несколько лет в химической аномалии пролежали, но так и не избавились, от своей свежести. Зато помогает избегать нежелательных контактов, когда тварь атакует с земли — змея, например. Собаки, любят — за ноги хватать…
— Ну, что — пора! — обречённо скомандовал Комбат и сталкеры опять стали натягивать на себя тяжёлые рюкзаки.
Не успели они сделать и десяти шагов, как табакерка снова сработала. Из развалин, без вызова «на бис», выскочил пьяный пациент проводников, размахивая пачкой бумаги, зажатой в руке.
— Идите, — цинично прокомментировал событие Дед, обращаясь к Ване с Гришей. — Теперь ему нужно подтереть место постановки медицинского инструмента.
— Ну, что тебе ещё?! — сердито спросил Макинтош.
— О, о, о — сознание, по Фэн-Шуй! — бодро промычал сквозь резину Чудик, тыча листовками в морду своим визави.
— Слушай — нам некогда, — жалобно вздохнул Сусанин. — Предложи учёным в НИИ — они люди образованные, падкие на подобные извращения. Там поймут, короче…
— Правда? — обрадовался чудик и исчез в развалинах, ещё быстрее, чем появился.
— Чего он там мычал, про какое-то ООО? — возмутился Доцент. — Какое общество ограниченной ответственности, в такой глуши — он рехнулся совсем?
— Да он заикается, — зевая, пояснил Сусанин.
Иван о чём-то задумался, наморщив лоб и спросил Макинтоша:
— Слушай, Гриша, а тебе не кажется, что чудик знает дорогу через город — на свалку? Больно резво он ускакал, как по натоптанной тропе, будто чётко имеет представление, куда надо бежать. Может, спросить его, в следующий раз?
Приятель отмахнулся от него и, несколько вымученно, произнёс:
— Бешеной собаке, как известно, семь вёрст не крюк, а запреты — не указ. Если сюда присовокупить тот факт, что пьяному море по колено…
Теперь, сталкеры настолько поспешно вскинули рюкзаки на плечи, что кое-кто стал опасаться за здоровье Пифагора. Путешествовать по зоне отчуждения в согнутом положении, было-бы, несколько неудобно, не только для пострадавшего, но и для всех остальных. Без конца останавливаться и поторапливать еле ползущего, не очень-то улыбалось. И не пристрелишь… Товарищи покинули развалины ещё быстрее, чем чудик, во избежании повторного появления оного.
— Меня не покидает ощущение, что в разрушенном доме есть скрытый телепорт в страну дураков, — сказал Бульдозер, отбежав на приличное расстояние и вытирая пот со лба.
— Тебя это удивит, — отозвался Крон. — У них действительно есть порталы в страны, нам недоступные, причём на нано-уровне.
— О-о-о! — оживился Макинтош, услышав знакомые буквы.
— Что, — скривился Сутулый, — ещё одно тайное общество?
— Нет, тут неподалёку есть слесарные мастерские, в которых Слесарь, недалёкий от чудиков, разрабатывает бронежилет восьмого поколения. Некоторые сталкеры называют его «Чёрным слесарем», но это не так. «Безумный Слесарь» — подойдёт больше.
— А что он из себя представляет? — осторожно спросил Доцент, как-будто боялся появления сумасшедшего мастера, пытающегося нацепить на него своё изобретение, для проведения полевых испытаний.
— Как всегда — утопия, — усмехнулся Сусанин.
— Оружейник утверждает, что он будет невидимым, — добавил Макинтош. — Нано-костюм, с повышенной плотностью сопротивления стрелковому оружию и активному радиационному рассеянию, от чего так страдают местные старатели. Вся защита зиждется на молекулярном уровне.
— Как он себе это представляет, — удивился Крон, переглянувшись с Наиной, — пуля, при попадании в бронежилет, рассосётся, что ли? За доли секунды произойдёт диффузия, а костюм потяжелеет на девять грамм? Бред — мать вашу! После длинной очереди из крупнокалиберного пулемёта воин потяжелеет на несколько килограммов. А после затяжного боя рухнет, под тяжестью обогащённых, обеднённым ураном, бронепластин.
— Да никто и не говорит, что это всерьёз, — ответил Макинтош. — Было бы здорово, конечно, чтобы он невидимку создал — по магазинам шастать. Но, опять повторюсь — это утопия.
— Вот бы мне такой, — мечтательно вздохнул Бульдозер.
— Зачем, — засмеялся Бармалей, — в женскую баню ходить?
Почтальон, так же оценил перспективу и высказал своё мнение:
— Надеюсь, Буль, трусы у тебя останутся обычными, а то, с таким срамом по плавням бегать…
Пифагор присоединился к смеху и, по-своему, представил открывающуюся, перед товарищем, перспективу:
— В плавнях шорох и, после выхода Бульдозера, женщины-туристы попадали в обморок. А он, с невозмутимым видом, оттянул невидимую нано-резинку и, щёлкнув ей по пузу, поправил нано-портянки…
— Не беспокойтесь друзья — там тоже нано — размер, — с сожалением произнёс Бульдозер, хлопнув себя ладонью по внушительному животу.
— Всё съела «трудовая мозоль». Вы почти не меняетесь, я полнею, а Сутулый с Кащеем худеют — материя распределена равномерно.
— Вообще-то, история с голым королём — это старо, — заметил Доцент.
— Того обманули, — возразил Бармалей. — Здесь же повторяется история с человечком-невидимкой, в которой доказано, что исчезновение из вида — не очень-то удобно. Придётся бинтоваться, как мумия, если не хочешь снимать защитный костюм.
— Тут одни «Чёрные», куда ни плюнь! — сказал в сердцах Пифагор. — А «Чёрный Сантехник» есть?