Когда я с некоторым опозданием киваю, он направляет мою руку к своей грудной кости.
– У тебя будут проблемы с лобовой атакой. Но, – он снова направляет мою руку ниже, – здесь нет естественной защиты. Хотя удар кинжалом в живот не мгновенно, как удар в сердце, приводит к смерти, он причиняет огромную боль и дает тебе время для поиска новой цели или бегства.
Я едва удерживаюсь, чтобы не прокомментировать это.
Только когда он кладет свободную руку мне под подбородок и слегка приподнимает мою голову, я замечаю, что слишком долго пялилась на его грудь и живот.
– Хочешь, я покажу тебе еще больше точек? – шепчет он таким голосом, от которого я задыхаюсь и мои мысли уносятся куда-то далеко.
Но я заставляю себя вернуться в настоящий момент. Кто знает, снизойдет ли он еще раз до того, чтобы показать мне, как обращаться с оружием. Настроение Леандра в последние дни менялось так быстро, что иногда я не успевала за ним. Так что теперь должна взять то, что он мне предлагает, и, черт возьми, сконцентрироваться!
Поскольку я не доверяю своему голосу, то просто киваю. Леандр поворачивается ко мне спиной, выправляет рубашку из штанов.
– Здесь тоже нет ребер или других костей. Колющий удар в почку не то чтобы смертелен, но чертовски болезнен.
Нерешительно я протягиваю руку и кончиками пальцев касаюсь полоски кожи прямо над поясом его брюк. Леандр напрягается под прикосновением и шумно втягивает ртом воздух, но не отшатывается.
Его голос внезапно звучит сдавленно, когда он говорит:
– И даже если ты не попадешь по ним, у тебя есть хорошие шансы… поразить другие органы.
– Но что, если этого недостаточно, чтобы вывести противника из боя на короткое время? – тихо спрашиваю я. – Если я… должна убедиться, что от него больше не исходит опасности?
Неохотно я отдергиваю руку, когда Леандр снова поворачивается ко мне и заправляет рубашку обратно в брюки.
Он выпячивает подбородок.
– Ты также можешь нацелиться в шею, лучше всего ударом, направленным вверх.
Леандр кладет руки мне на шею и слегка наклоняется, в то время как я встаю на цыпочки. Внезапно я оказываюсь так близко к нему, что, несмотря на свои намерения, забываю обо всем, что меня окружает. Тот факт, что он учит меня, как ранить или даже убить кого-то, не в счет. Все, что я сейчас воспринимаю, – его лицо, которое находится всего в нескольких дюймах от моего, и его теплое дыхание, которое касается моей кожи.
Он был так близко ко мне множество раз, в конце концов, днем он едет позади меня, но оказаться к нему так близко лицом к лицу – это что-то совершенно другое. Я так и не смогла понять цвет его глаз. Но и сейчас у меня ничего не выходит, я все еще не уверена, преобладает ли зеленый или карий с золотистыми крапинками. Тем не менее я поймана в ловушку его взглядом, настолько глубоким и непостижимым, что мне хочется только погрузиться в него.
– Шея, – хрипло шепчет он, в то время как его глаза снова темнеют, – сравнительно небольшая цель, и сзади, – он усиливает давление на мои пальцы, так что я могу чувствовать отдельные суставы, – очень хорошо защищена. Кроме того, если ты попадешь в горло, будет хаос.
– Итак, – я напряженно сглатываю, заставляя себя не отводить взгляда от его глаз, – ты бы не посоветовал мне использовать шею в качестве мишени?
– Если у тебя есть выбор, нет, – бормочет он. – Но во время реального боя у тебя есть всего несколько секунд, чтобы прикинуть, куда ты будешь атаковать. Прежде чем впасть в шок и вообще ничего не делать, нацеливайся туда, где ты сможешь нанести наибольший урон. И пусть это будет лишь поверхностная рана. Каждый недостаток твоего противника – твое преимущество. – Он наклоняется ко мне ближе. – Конечно, больше всего я хотел бы, чтобы ты не попадала в ситуацию, когда тебе нужно будет защищать себя.
– Это… – «Не смотри на его губы!» —…я бы тоже хотела этого избежать. Но раз уж я одна…
Внезапно он кладет мне руку на щеку. Я едва могу подавить вздох.
– Ты могла бы найти работу при здешнем королевском дворе, если ты точно не хочешь возвращаться во Фриску.
Я должна сначала вспомнить, как говорить.
– Это не та жизнь, которую я хочу вести. Если в какой-то момент я найду в себе смелость сбежать из своей старой жизни, захочу встать на совершенно новый путь.
Он смотрит на меня слегка сузившимися глазами, будто ему нужно тщательно обдумать мои слова. Хотела бы я знать, что происходит у него в голове, когда он наблюдает за мной.
– Я восхищаюсь твоей решимостью, – признается он некоторое время спустя. – Хотелось бы, чтобы я тоже мог решиться изменить свою жизнь.
Вопросительно наклонив голову, я прижимаюсь лицом к его руке. Не могу сказать почему, но мне это нравится.
– Я думала, ты любишь быть рыцарем.
Взгляд Леандра неуверенно блуждает, будто он должен тщательно обдумать свои слова.
– Я обожаю своего короля и люблю свою страну. Меня наполняет гордость, когда я сражаюсь за тех, кто не может защитить себя. Я взвалил на себя эту миссию, потому что у меня не было другой перспективы. Но… в последние несколько лет я все больше и больше осознаю, что теряю собственную жизнь из-за этого. Я воюю за короля, страну и беззащитных. Но не воюю за самого себя. Если война когда-нибудь закончится, возможно, я буду уже стариком, который пропустил все, что должен был испытать. Я буду лишен своей единственной цели существования и совершенно одинок. И тогда уже не буду знать, что делать со своей жалкой оставшейся жизнью.
Не задумываясь, я позволяю своим рукам соскользнуть с его шеи и обхватить его лицо. Как и раньше, я точно не знаю, что происходит внутри него. Он кажется таким грустным, таким потерянным, что я чувствую его одиночество, будто оно мое собственное. Возможно, мы настолько похожи, и поэтому я знаю наверняка, что он сейчас чувствует. Я понимаю, каково это – быть одной и постоянно слышать, как это хорошо. Несомненно, многие солдаты, оруженосцы и другие рыцари восхищаются Леандром. Они видят одного из самых близких доверенных лиц короля и одаренного мечника, воина, одерживающего одну победу за другой.
Но они слепы, чтобы разглядеть человека, который скрывается за этой репутацией и способностями.
Почему Леандр дал мне возможность увидеть, кем является на самом деле, остается для меня загадкой. Может, потому, что здесь больше никого нет. Но вероятно… он тоже чувствует эту глубокую связь между нами и я не придумываю что-то.
Я собираю все свое мужество, внутренне готовясь к резкому отпору, который неизбежно последует, и провожу большим пальцем по его щеке. Совсем быстро, но этого достаточно, и он с подавленным вздохом закрывает глаза. Мое сердце колотится как сумасшедшее, но я не нахожу смелости, чтобы снова погладить его.
Вместо того чтобы оттолкнуть меня, Леандр кладет свободную руку мне на поясницу и притягивает ближе, так что моя грудь касается его с каждым беспокойным вздохом. Но кроме этого мимолетного касания, мы дальше друг от друга, чем мне хотелось бы.
– Я почти забыл, каково это, – шепчет он, и я не понимаю, что он имеет в виду. Но я не спрашиваю у него ничего и не шевелю ни единым мускулом. – Все в порядке? Если ты не возражаешь, я хотел бы постоять так некоторое время.
– Все в порядке, – шепчу я в ответ, боясь, что одно громкое слово может заставить его вернуться к своему мрачному «я».
Нерешительно снова поглаживаю его по щеке. На этот раз он хмурится – не задумчиво, а будто от боли. Мое сердце сжимается от этого, а после возвращается к быстрому темпу. Я бы хотела прижать его к себе, но не решаюсь. Между нами есть четкая черта; он дал мне это понять, когда притянул к себе. Если я перейду эту черту, он снова закроется и, возможно, никогда больше не позволит мне подойти так близко.
Его руки, теплые и нежные, лежат на моей щеке и спине, но он замер как истукан. Я не знаю, радоваться этому или расстраиваться. В любом случае мои чувства сейчас не имеют никакого значения.
Когда он снова открывает глаза и я почти тону в игре цветов: коричневого, зеленого и золотого, – становится хуже. Желание быть ближе, чем позволяет проведенная им граница, почти лишает меня рассудка. Я хочу прижаться к нему и дать ему опору, в которой он, похоже, нуждается. Я чувствую ее – тоску, которая исходят от него и которая сбивает его с толку так же сильно, как и меня. Но в отличие от меня он, кажется, все контролирует.
Осторожно, словно чтобы не напугать меня, он тянется и проводит пальцами правой руки по моему уху. Его взгляд, зачарованно мерцая, следит за каждым движением, пока одна за другой меня накрывает волна приятной дрожи, и я собираюсь отбросить опасения, что все же пересеку воображаемую границу. Чтобы что-то делать – не знаю что, но мне кажется неправильным игнорировать свои чувства.
Когда его пальцы наконец достигают кончика уха, на его губах расплывается улыбка, которая волнует мое сердце. Но она исчезает так же быстро, как и появилась.
Когда он выпрямляется и хмурится, я понимаю, что время, когда он позволил мне заглянуть за фасад гордого рыцаря, прошло. Резко отдергивает руки и делает шаг назад – подальше от меня. Места на моей коже, которых он только что касался, тут же замерзают.
– Извини, – бормочет он.
Я опускаю руки, которые только что обхватывали его лицо, а теперь бессмысленно повисли в воздухе.
– Не за что извиняться.
В нерешительности мы стоим так мгновение, судорожно подыскивая подходящие слова, но не находим их. Мое сердце еще не поняло, что момент миновал, потому что оно все еще бьется быстро и взволнованно. Бурление крови в моих жилах не хочет проходить и почти сводит меня с ума.
– Мы должны тренироваться, пока для этого достаточно света, – наконец говорит Леандр.
Я киваю, потому что ничего другого не остается. О том, что он хотел показать, как защищаться с помощью кинжала, я уже почти забыла. И у меня больше нет желания тренироваться после того, что только что произошло. Хоть ничего и не было.