Мне трудно представить Леандра, движимого ненавистью, но его объяснения имеют смысл.
– Юринна… мертва, – осторожно говорю я. – Почему вы все еще соревнуетесь? Это же не может быть из-за нее?
– Напротив, – отвечает Леандр. – Вальдур попросил у меня разрешения навестить ее могилу и принести цветы. Я отказал.
Я вздрагиваю. Даже после всего, что с ним случилось, это решение кажется мне слишком жестким.
– Я не могу выбраться из своей шкуры, – бормочет Леандр. – Или, по крайней мере, не мог этого сделать. Я был полон дикой решимости вечно держать Вальдура подальше от Юринны, даже от ее могилы. Я хотел быть единственным, кому позволено навещать ее и других и оплакивать их. Хотел быть с ними наедине, чтобы хотя бы сохранить иллюзию их общества. И не мог понять, почему Вальдур до сих пор что-то чувствует к Юринне. Потому что – как ты уже сказала – она мертва, и никакая сила в мире не сможет вернуть ее обратно. Так почему же он продолжал считать, что я выставляю его на посмешище и унижаю? Это не укладывалось у меня в голове.
– И… почему он продолжал?
Леандр прислоняется лбом к моему затылку и зарывается лицом в волосы. Когда он говорит, его теплое дыхание касается моей шеи.
– Вальдур не просто интересовался моей сестрой. Она не просто нравилась ему. Он был – и есть – влюблен в нее. После того как я вчера позволил ему посетить ее могилу, я спросил его, как он все еще может любить ее, хотя ее… больше здесь нет. Он считает, что такие глубокие чувства не исчезнут просто так. Как бы сильно ты этого ни хотел, ты не можешь взять их, упаковать в сундук и запереть навсегда. Они так и останутся. В какой-то момент Вальдур наверняка женится на другой женщине, но часть его все равно будет любить Юринну.
Мои глаза горят, но я с силой смаргиваю слезы. Я действительно рада, что он не может видеть моего лица. Меня огорчает сама история, но больше всего – его ломаный голос.
– Я не понимал, – бормочет он. – Думал, что я совсем одинок в своей боли, и завидовал тем, кто, в отличие от меня, не потерял так много. Но настойчивость Вальдура показала мне, что я не одинок и не должен быть таким. И что спустя долгое время я способен испытывать другие чувства кроме гнева и зависти.
– Он вчера проиграл тебе в армрестлинге, – говорю я, нахмурив лоб. – Но все же ты позволил ему посетить могилу Юринны…
Леандр слегка откидывается назад.
Я качаю головой.
Он отпускает поводья и обнимает меня и второй рукой.
– Из-за тебя, Ви. Время, которое я провожу с тобой, заставляет меня забыть обо всем плохом в моей жизни. Я снова могу дышать спокойно, не чувствуя себя виноватым за каждый вдох. С тобой я чувствую, что когда-нибудь все будет хорошо. Не сегодня и не завтра, но когда-нибудь точно. За годы войны я многое забыл и разучился делать. Как ощущаются мир и покой. Как я могу проспать всю ночь, не вздрагивая от малейшего шума. Как должен обращаться с другими людьми, которые не являются моими врагами на поле боя или моими подчиненными. Как я… должен двигать руками не для того, чтобы причинить боль, а чтобы быть нежным. Но с тобой постепенно начинаю понимать все эти вещи. – Он мягко целует кончик моего уха. – Ты мне нравишься, Ви. Очень даже нравишься. И когда ты сказала, что останешься здесь, сделала меня самым счастливым человеком в мире. Но еще до этого я наконец понял, что имел в виду Вальдур. Чувства нельзя запереть. Я всегда буду оплакивать свою семью, но я не должен забывать хорошие моменты, которые у нас с ними были. И ни при каких обстоятельствах не могу позволить своей утрате сделать меня слепым ко всему прекрасному в этом мире.
Я извиваюсь в его объятиях, пока не поворачиваюсь к нему так, что мой рот наконец находит его. Его губы прохладны от утреннего воздуха. Я сосу и покусываю их, вызывая у него хриплый стон, который не только возбуждает меня, но от которого у меня внутри все покалывает. Со вчерашнего вечера мне пришлось воздержаться от подобных поцелуев, которыми он поджигает и одновременно пожирает меня. От которых я поднимаюсь, как цветок, на который впервые падает солнечный луч. Я настолько зависима от его прикосновений, объятий и поцелуев, что каждая секунда без них ощущается как пытка.
Он проник в мое сердце и не просто разбудил меня от глубокого холодного сна. Как и он, я долгое время была слепа ко всем прекрасным вещам в мире, потому что со мной поступили несправедливо. Я покорилась своей судьбе без ропота, пока богиня не только показала мне выход, но и послала Леандра. Я никогда не отдам эти дары.
Я так много чувствую к нему – к молодому, заносчивому рыцарю, который спас мне жизнь, когда с ней уже было покончено, и который покрыт шрамами не только внешне. Каждый из них – доказательство того, что он выжил. Что был сильнее своего противника. И что снова поднимался, когда мог сдаться.
Я не поднялась. Я лежала и ворочалась. Но благодаря Леандру у меня теперь бесконечное число возможностей.
Я благодарю свое сердце за то, что его выбор пал на Леандра, и я с нетерпением жду каждого дня, когда смогу вместе с ним открывать для себя красоты этого мира.
Глава 20Леандр
Дорога в Браннвин никогда еще не казалась мне такой увлекательной. Может, потому, что сейчас общество более приятное, чем когда-либо. Я бы не возражал, если бы ближайший город находился в трех днях пути, пока Давина будет меня сопровождать. Даже когда мы не говорим и предаемся своим мыслям, я чувствую себя более связанным с ней, чем с любым другим человеком. Я любил своих сестер и пошел бы за ними сквозь огонь, но связь, которая у меня с Давиной, для меня совершенно новая и не объяснимая ничем из того, что я чувствовал до сих пор.
Незадолго до того, как мы прибываем в Браннвин, я накидываю на нее плащ, который взял для нее, и набрасываю сначала свой, а потом ее капюшон.
– Люди знаю меня, – говорю я, встречая ее вопросительный взгляд. – И слухи распространятся как лесной пожар, если появлюсь с неизвестной фрискийкой в Браннвине. Я люблю короля как брата, но он будет… довольно раздражен, если узнает эту важную информацию из вторых рук. В своем сообщении я объясню ему, почему ухожу со службы, но он должен узнать об этом от меня, а не из разговоров, которые дойдут до него быстрее, чем мое письмо.
– Твой король кажется непростым человеком, – бормочет Давина.
– Да, он такой, – открыто признаю я. – Ему пришлось рано взойти на престол и защищать свой народ от земельцев. Я знаю Эсмонда более десяти лет. Когда его отец внезапно умер, Эсмонд в одночасье стал королем. Корона, которую он должен был унаследовать, больше не покоилась на голове его отца, а должна была уместиться на его. Из-за ее веса он изменился.
– Но, несмотря на это, он все еще… твой друг?
От меня не ускользает, как она вопрошающе произносит последнее слово.
– Большинство оруженосцев, с которыми вырос Эсмонд, теперь живут собственной жизнью и выходят на службу только в том случае, когда этого нельзя избежать. Даже рыцари, входящие в его внутренний круг, только время от времени бывают при дворе и в остальном остаются в своих замках с семьями. Теперь Эсмонд окружен незнакомцами, и многие из них озабочены только своей выгодой. Он склонен видеть заговор за каждой вымученной улыбкой, потому что никому не доверяет.
– Никому, кроме тебя.
Я чувствую, как по моим губам скользит улыбка. Я не могу одурачить Давину. Она видит меня насквозь, а также вскрывает темы, которых я хотел бы избежать.
– Он доверяет и другим рыцарям, но я практически последний из тогдашних оруженосцев, кто еще живет при дворе, – говорю я. – И меня тоже не щадят слюнтяи и оппортунисты. Они думают, что король прислушается ко мне, поэтому стараются подобраться к нему через меня. Я ненавижу это и держусь подальше от праздников и торжеств, насколько это возможно. И я не пролью по двору ни слезинки, если мне больше не придется там жить.
– Но разве тогда король не будет одинок?
Я фыркаю.
– Он взрослый мужчина! Он с самого начала знал, что его ждет в будущем, и мог бы гораздо раньше искать верных и честных советников, а не полагаться на то, что мы, бывшие оруженосцы, вечно будем ему помогать.
У городских ворот мы выскальзываем из седла, и я передаю Элору одному из конюхов, которого знаю и с которым, уверен, она будет в надежных руках на время нашего пребывания здесь. Часто в городе бывает столько народа, что легче пройти через толпу пешком.
Браннвин защищен высокой каменной стеной. Сам по себе город не является чем-то особенным, но со временем он превратился в перевалочный пункт для торговцев. Благодаря этому отсюда можно с легкостью добраться до Фриски и также ко двору. Отсюда Давина может послать сообщение своей семье, а я могу написать королю, не обращаясь к нему напрямую.
Потому что он будет в ярости, когда узнает, что я ухожу.
Я не строю иллюзий: он будет вне себя, и вполне возможно, что его гнев дойдет до Бразании. Я даже думаю, что он явится лично и попытается заставить меня вернуться.
Эсмонд – мой друг, но я больше ничего ему не должен. Я буду рядом с ним, когда ему понадобится мой совет, но я устал отодвигать свою жизнь на будущее из-за него.
Я крепко сжимаю руку Давины, чтобы не потерять ее в толпе. В полдень улицы Браннвина переполнены торговцами с ручными тележками, фермерами и людьми, желающими что-то купить. Со всех сторон слышу крики зазывал, рекламирующих свои товары, и чувствую запах дикой смеси различных специй, витающий в воздухе.
Давина останавливается у фруктовой лавки и указывает на круглый синий фрукт.
– Это из Фриски.
– Здесь ты можешь найти что-нибудь со своей родины, – тихо, чтобы не привлекать слишком много внимания, говорю я ей. – Если ты хочешь что-то из своего детства, скажи, и я достану это для тебя.
Ее улыбка и блеск в сияющих синих глазах – самая прекрасная благодарность, которую я могу себе представить. Конечно, я не найду всего в Браннвине, потому что Фриска почти не поддерживает торговых отношений с остальным миром, но я могу позаботиться, чтобы Давина не слишком страдала от тоски по дому. Хотя она говорит, что не может и не хочет туда вернуться, есть вещи, которых ей будет не хватать, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти их, если она того попросит. Я отвожу ее к одному из торговцев лошадьми, который выстроил свои конюшни немного в стороне от толчеи. Раньше мой отец покупал у него многих своих племенных животных. Поскольку я планирую как можно скорее восстановить наши конюшни в Бразании, я могу начать налаживать контакты и взглянуть поближе на его лошадей.