Вальдур вздыхает.
– Ты, наконец, обретаешь здравый смысл, мужик.
Я надеваю на Элору уздечку.
– Это не значит, что я верну ее, – уточняю я. – Но я хочу убедиться, что с ней все в порядке. Что она… справляется. Если у нее все в порядке, я не буду ее спрашивать. Но… если она… не забыла меня…
Мои пальцы дрожат, и мне требуется несколько попыток, чтобы застегнуть последнюю застежку.
– Тогда я спрошу ее, не хочет ли она вернуться со мной. Решение за ней.
Вальдур подает мне седло Элоры.
– Мы ждем вас. И возьми с собой этого проклятого жеребца, иначе он умрет здесь с голоду, потому что никто не осмелится приблизиться к нему.
Я чувствую улыбку на своих губах.
– Я все равно собирался отвести его обратно к Давине. Он принадлежит ей.
– Лучше привези ее сюда, – говорит Вальдур. – Нам всем это выгодно. Она всем нравится. И ты бы наконец перестал убивать всех взглядом. Ты был гораздо спокойнее, когда она была здесь.
Он кладет мне руку на плечо.
– Она хорошо на тебя влияет.
– Я знаю, – бормочу я. – Но не могу измениться. Не могу предать своего друга и короля, но также не могу отказаться от Давины. Я посмотрю, как она, когда доберусь до двора. Я должен прибыть туда завтра утром, если буду ехать всю ночь.
– Мы ожидаем, что ты вернешься с Давиной, – говорит Вальдур, будто ему все равно, в каком затруднительном положении я нахожусь.
Я же, напротив, оказался меж двух огней и не знаю, что выбрать. Моего друга, которого я когда-то любил как брата, которого у меня никогда не было? Или девушку, о которой я почти ничего не знаю, но которая украла мое сердце и упорно не хочет его отдавать?
Глава 25Давина
Первые несколько дней я прячусь в своей комнате и пускаю только Линнет и Кларис. Последняя составляет мне компанию, когда я больше не могу выносить беспечность Линнет. Она не задает никаких вопросов и не боится взять меня за руку, когда я снова пялюсь в пустоту.
В какой-то момент я не хочу видеть никого из них. И больше не могу подавлять магию, которая почти вырывается из меня. Когда просыпаюсь по утрам, иней покрывает простыни и подушку, а на оконных стеклах появляются ледяные цветы.
Это лишь вопрос времени, когда я стану такой же, как моя бабушка.
В отчаянии пишу несколько писем маме, спрашивая у нее совета, не вдаваясь в подробности. Я никогда не упоминаю Леандра. Ответы матери приходят быстрее, чем я могла бы предположить, они лаконичны и точны, прямо как она сама. Она рада, что моя магия проявилась, и уверена, что со временем я научусь контролировать ее. Она, наверное, предполагает, что я могу сотворить только несколько снежинок, как она…
Боюсь, что кто-то здесь или во фрискийском дворе может прочитать письма прежде, чем они дойдут до моей матери, поэтому не смею писать ей правду.
Я вижу Эсмонда только во время тех приемов пищи, которые мне приходится проводить рядом с ним. Однако от меня не ускользает, что с каждым днем он все больше отдаляется от меня, жалуясь на холод, который исходит от меня. Я не против, в конце концов, не хочу, чтобы он был слишком близко ко мне.
Проснувшись однажды утром, обнаруживаю глубокие царапины на руках. Когда смотрю на них и на окровавленные ногти, то понимаю, что, должно быть, сама поранила себя, когда спала. В течение дня потребность расчесать кожу все сильнее: покалывание моей магии почти сводит с ума.
Когда Линнет замечает мои раны, помогая мне одеться, она резко вздыхает. Мы в ее комнате, потому что я никому не позволяю войти в свою. Там все стены покрыты тонким слоем льда. У меня нет другого выбора, кроме как сказать Линнет правду.
– Мы должны что-то с этим сделать, – говорит она, роясь в своем шкафу. Она гордо возвращается с парой перчаток. – Ты должна носить их, особенно ночью.
Я киваю. Моя попытка состричь ногти мало что дала. Я все равно проснулась с рубцами на руках и плечах. Может, перчатки что-то изменят в лучшую сторону.
Дни я провожу, гуляя по розовому саду, делая вид, что не замечаю прилегающего загона и стоящих там лошадей. Большую часть времени Линнет составляет мне компанию, иногда я остаюсь одна.
Однажды в саду мы натыкаемся на группу женщин, устраивающих пикник со своими детьми. Я как раз собираюсь развернуться и незаметно исчезнуть, когда ребенок подбегает ко мне и хватает за юбку. Сразу же внимание всех присутствующих приковывается ко мне. Женщины прекращают разговоры и смотрят на меня, как на незваного гостя. Я чувствую то же с тех пор, как переступила порог этого замка, но раньше, за исключением приемов пищи, мне удавалось избегать встреч с незнакомцами.
То, что я обручена с королем, ставит меня выше всех присутствующих дам, но ни одна из них, похоже, не думает выказать уважение, которого я заслуживаю. Они не могут оправдаться тем, что не знали, кто я такая, – мои почти белые волосы и заостренные уши являются достаточными знаками, чтобы признать во мне будущую королеву.
Молчаливое неприятие, с которым они встречают меня, сжимает мне горло. Я хочу выбраться отсюда, снова запереться в своей комнате и в очередном письме умолять маму забрать меня домой.
Я приседаю, чтобы вырвать свое платье из рук мальчика, которому не больше трех лет, и отступить. Не успеваю я открыть рот, как замираю. Настороженные зеленые глаза смотрят на меня. Пухлое лицо в обрамлении густых светлых кудрей.
Я тяжело сглатываю, и мой взгляд устремляется на группу женщин. Одна из них снисходительно усмехается и протягивает руку.
– Иди сюда, малыш! Сколько раз я должна повторять, чтобы ты не подходил к незнакомцам?
Мальчик, похожий на Эсмонда, отпускает мое платье и бросается к своей матери, которая только что оскорбила меня более чем двумя способами, не говоря при этом ни слова мне напрямую.
– Все в порядке? – спрашивает Линнет, когда я выпрямляюсь. – Ты кажешься бледной. Даже больше, чем обычно.
Мне сложно держать себя в руках и кивать ей.
– Я в порядке. Может, мне стоит немного прилечь.
Я поспешно покидаю участок сада с женщинами. Только когда убеждаюсь, что они больше не следят за мной и не изучают меня, замедляю шаг.
Этот ребенок… Он явно Эсмонда. Тогда эта женщина должна быть его любовницей, возможно, даже фавориткой. Сколько их еще при дворе? Сколько детей, похожих на него?
Но как бы я ни думала об этом, я не чувствую укола ревности. Мне безразлично, что у него есть другие женщины. Пока он не обращает на меня внимания, у него могут быть сотни. Сотни любовниц и сотни незаконнорожденных детей.
Но мне придется высказаться. Я должна бы быть в гневе на Эсмонда, в конце концов, он уже был помолвлен со мной, когда зачал этого мальчика. Он говорил о глубокой привязанности и любви ко мне, которые возникли, стоило ему лишь взглянуть на портрет. Я больше не могу в это верить, когда он…
Фырканье прерывает мои спутанные мысли. Я поднимаю голову и замираю, потому что чуть не сталкиваюсь с белоснежной лошадью. Одного взгляда в эти сияющие глаза достаточно, чтобы я узнала Гембранта.
Мое сердце совершает такой скачок, что больно в груди.
– Гембрант, – говорю я, протягивая руку и поглаживая его мягкие, розоватые ноздри. – Как ты сюда попал?
«Пожалуйста, ответь мне, – беззвучно прошу я жеребца. – Скажи, что Леандр привел тебя сюда. Скажи, что он все еще здесь».
Вот уже несколько часов я ощущаю свою магию как отдаленное покалывание в венах, и полагаю, что свежий воздух пойдет мне на пользу. Но если Леандр рядом…
Мой взгляд падает на что-то синее, прикрепленное к уздечке Гембранта, и мое сердце, которое бьется все быстрее, внезапно останавливается.
– Линнет, – бормочу я. – Ты не оставишь меня одну на минутку?
Чувствую, как она колеблется.
– Конечно, – наконец говорит она и отходит.
Когда ее шаги стихают за моей спиной, я дрожащими пальцами тянусь к синей ленте, завязанной бантиком на уздечке Гембранта. И сразу узнаю ее: я вручила ее Леандру перед армрестлингом с Вальдуром. Во время состязания она как талисман была намотана на его руку.
Теперь она висит на Гембранте, его последнем подарке мне.
Слезы текут у меня из глаз, я даже не пытаюсь их сдержать. Мне наплевать на снежинки, которые бесшумно падают на землю вокруг. Тихо шмыгнув носом, падаю на колени и плачу. Гембрант тыкается мне в голову и плечо, но даже если бы от этого зависела моя жизнь, я не смогла бы сейчас взять себя в руки.
Гемрант и синяя лента.
Это решение Леандра попрощаться со мной навсегда.
Глава 26Леандр
Я не знаю, что со мной не так. Возможно, у меня развивается склонность к самобичеванию. Иначе не могу себе объяснить, почему просто не оставил Гембранта одному из самых надежных конюхов в королевстве, но и сам остался. Между тем я мог бы уже давно быть на обратном пути в Бразанию. По дороге ко лвору я уже, как трус, несколько раз отбрасывал идею встретиться лицом к лицу с Давиной.
Вместо этого я прячусь за живой изгородью и, затаив дыхание, наблюдаю, как непокорный неистовый зверь превращается под нежными руками Давины в самую покорную лошадь, которую я когда-либо встречал.
Едва я подъехал к замку, Гембранта уже было не удержать. По пути сюда он неохотно тащился рядом с Элорой, но как только я слез с лошади, потащил меня в розовый сад. Я лишь успел крикнуть одному из конюхов, чтобы он хорошенько позаботился о Элоре. И что позже я сам в этом удостоверюсь.
Посреди розария Гембрант замирает как вкопанный. Он не обращает никакого внимания на мои уговоры и то, что я тяну его за поводья. Я закатываю глаза, собираясь пригрозить ему и сказать, что если он и дальше будет так себя вести, то закончит у мясника. Конечно, я бы никогда этого не сделал, но решил, что эта угроза заставит упрямого коня передумать.
Но тут я слышу позади голос Давины. Мое тело реагирует, и я автоматически поворачиваюсь в ее сторону, напряженно ожидая, когда она появится среди розовых кустов. Это время мой разум использует, чтобы привести меня в чувство. Как можно быстрее привязываю синюю ленточку к уздечке Гембранта и прячусь за живой изгородью.