— Знаю. Ладно, Боб, считай свою работу законченной. Продолжать не имеет смысла.
Он кивнул и скосил на меня глаза.
— Плохо, Майк?
— Не так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.
— Ну, желаю удачи.
Когда я выходил, он снова возился с карбюратором. По улице сплошным потоком шли машины, по тротуарам сновали женщины с покупками, вдоль стен домов стояли детские коляски.
Нормально, подумал я, обычный погожий день. Я вырулил на проезжую часть и поехал домой.
Полчаса на дорогу, еще полчаса на быстрый обед в ресторанчике на углу, и я вошел в дом, на ходу доставая ключи.
В любое другое время я бы их увидел. В любое другое время снаружи было бы темно, а внутри светло, и глазам не пришлось бы приспосабливаться к темноте. В любое другое время я имел бы при себе пистолет. Но это произошло теперь, а не в другое время.
Они вышли из углов вестибюля, сразу двое, каждый с длинноствольным пистолетом в руке. Ушлые ребята, мастера своего дела, для которых выстрелить в человека — раз плюнуть. Я вошел в лифт и неподвижно стоял лицом к стенке, пока они меня охлопывали. Когда лифт дернулся, я повернулся к двери, но один из них нажал кнопку «вестибюль», и кабина поползла вниз. Я вышел из лифта, спустился по ступенькам на улицу и направился к своей машине. Они все время были у меня за спиной.
Один из них, пониже ростом, был удивлен, что при мне не оказалось оружия. Ему это совсем не понравилось. Он прощупал переднее сиденье, потом сел рядом со мной, его напарник сел позади, и ствол уперся мне в шею.
В такой момент вы не очень-то разговариваете. Вы ждете и надеетесь на случай, зная при этом, что если он и произойдет, то все равно обернется против вас. Вы хватаетесь за мысль, что они не могут пристрелить вас средь бела дня, но боитесь пошевельнуться, потому что знаете, что могут. Это Нью-Йорк. Каждую минуту здесь что-нибудь происходит. К этому привыкают и перестают замечать. Выстрел или выхлоп — кто там разберется, да и кому какое дело. Пьян человек или мертв — выглядят они одинаково.
Сосед сбоку сказал:
— Сядь на руки.
Я подсунул под себя руки. Он влез ко мне в карман, достал ключ и запустил двигатель, потом сказал:
— Лопух ты, парень!
Голос сзади произнес:
— Чем болтать, ехал бы побыстрее.
Машина взяла с места, и тот же голос сказал мне в ухо:
— Учти, стреляю без предупреждения.
Ствол пистолета холодил кожу.
— Знаю, — сказал я.
— Это тебе только кажется, что знаешь, — сказал голос сзади.
Глава девятая
Затылок у меня взмок от пота, во всем теле была свинцовая тяжесть. Я попытался вытащить из-под себя затекшие руки, но тут же получил удар пистолетом выше уха и почувствовал, как медленная струйка крови смешивается с потом.
Парень, сидевший за рулем, пробился сквозь уличное движение Манхэттена и покатил в сторону аэропорта. Он вел машину легко и умело, намеренно сбросив скорость, чтобы исключить любую случайность на дороге. Я хотел сказать ему, чтобы он ехал, а не валял дурака. Должно быть, они угадывали мое состояние, потому что при малейшей попытке шевельнуться задний со смехом тыкал в меня стволом пистолета.
В небе над головой самолет заходил на посадку, и я подумал, что мы въезжаем на летное поле. Но мы проехали где-то рядом, свернули на пустынную дорогу, и «форд» начал набирать скорость.
— Куда мы едем? — спросил я.
— Увидишь. — Он опять уперся мне стволом в шею. — Зря ты взял машину.
— Вы положили мне хороший подарочек под капот.
Руль дрогнул почти незаметно для глаз, но я уловил это движение. На какую-то секунду ствол перестал давить на шею.
— Понравился? — спросил водитель и быстро облизнул губы. Я чувствовал, что он нервничает.
Это был мой шанс, и я постарался его не упустить.
— Пришлось звать механика.
— Ну?
— Как я и думал. Нажимаю стартер, и машина взлетает на воздух.
На этот раз он повернул голову, и в его маленьких черных глазках мелькнул безумный страх. Громко взвизгнули тормоза.
Получилось не совсем так, как я хотел, но тоже неплохо. Задний ткнулся в спинку сиденья у меня за плечом, и я мгновенно схватил его за глотку. Краем глаза я видел, как водитель вытаскивает пистолет. Машину вынесло на край дороги, и, когда колеса чиркнули по бордюру, в лицо мне ударило пламя выстрела.
Теперь уже не имело никакого смысла держать этого малого за глотку, во всяком случае, не с дырой от пули чуть ниже подбородка. Я изо всех сил рванул его через спинку сиденья и свалил на водителя. Тот с глухими проклятиями сполз под руль, пытаясь выбраться из-под трупа и освободить руку с пистолетом, но было уже поздно. Слишком поздно. Я схватил его за руку поверх рукоятки, вывернул стволом назад, и он захлебнулся в страшном крике в тот самый момент, когда пуля вошла ему в глаз. За секунду до того, как он умер, второй глаз, все еще живой, злобно взглянул на меня и начал затягиваться пленкой.
Все произошло очень быстро. В таких случаях счет идет на секунды, однако время тянется бесконечно долго. Первое, что пришло мне в голову, почему никто не подошел узнать, в чем дело? Потом я взглянул на дорогу, и та машина, которую я видел вдалеке, когда все это началось, до сих пор еще не поравнялась со мной. Кроме двух мальчишек, которые глазели на меня с другой стороны дороги, никого не было видно.
Я сел за руль, посадил рядом с собой два трупа и поехал обратно тем же путем. Я нашел дорогу, проходящую около аэропорта, свернул на нее и ехал до тех пор, пока не уперся в дорожный знак с надписью «тупик».
На этот раз я устроил маленький спектакль. Я посадил их под знаком в изящных естественных позах и поехал домой. Всю дорогу я возвращался мыслями к этим придуркам, которые правильно считали, что я обнаружил оба взрывных устройства, а потом вдруг решили, что я оказался глупее, чем они думали, и что одно из них все еще сидит в машине, готовое взорваться в любую секунду.
Когда я приехал домой, был уже вечер. Я поставил машину, поднялся по лестнице и приоткрыл дверь, чтобы Лили увидела меня и сняла цепочку, но мне не понадобилось ее звать, потому что цепочки не было.
Лили тоже не было, и я опять почувствовал, как мурашки поползли у меня по спине. Я прошел по комнатам, все еще надеясь на какую-то ошибку. Она исчезла, и вместе с ней исчезли все ее вещи, не осталось ни одной заколки, ни одного следа ее пребывания здесь. Меня трясло от бешенства, и я свистящим шепотом проклинал всю эту поганую свору. Проклинал их силу и организованность, проклинал их способность делать то, чего никто другой сделать не может.
Я схватил трубку и набрал служебный номер Пэта. Мне сказали, что на сегодня он уже закончил работу, и я позвонил ему домой. Он сразу насторожился, когда услышал мой голос.
— Лили Карвер, ты ее знаешь, Пэт?
— Карвер? Какого черта, Майк…
— Она была здесь, в моей квартире, а сегодня исчезла.
— Куда?
— Почем я знаю, куда! Она ушла отсюда не по своей воле. Послушай…
— Подожди. Ты должен кое-что объяснить. Ты знал, что она находилась под следствием?
— Я знаю все. Поэтому я и вытащил ее из Бруклина. На нее сели ребята из городской полиции, из федералки, и еще из одной организации. Вот они каким-то образом и умыкнули ее отсюда.
— А тебе и здесь надо высунуться!
— Перестань! — сказал я. — Если у тебя есть описание, разошли его. Возможно, она знает, почему прикончили крошку Бергу.
В трубке слышалось его тяжелое дыхание.
— Со вчерашнего дня она объявлена в розыск, Майк. Насколько мы знаем, она исчезла без следа. Какого черта ты молчал?
— Что вы на нее имеете? — спросил я.
— Ничего. По крайней мере, сейчас. Наш стукач сообщил, что ее должны убить.
— Мафия.
— Разумеется.
— Проклятие! — сказал я.
— Да, тебя можно понять. — Он немного помолчал. — Будем продолжать поиски.
Я зажег сигарету и глубоко затянулся.
— Разговор останется между нами?
— Само собой. Ведь я тебе уже говорил.
— Хорошо. Никто не обнаружил двух покойников под дорожным знаком в Куинсе?
Он долго не отвечал, потом сказал хриплым шепотом:
— Тьфу ты, черт, как я сразу не догадался!
— Ладно. Только не вешай их на меня. Я сдал свою хлопушку несколько дней назад.
— Как это произошло?
— Очень оригинально. Напомни как-нибудь, чтобы я тебе рассказал.
— Недаром они за тобой гоняются!
Я засмеялся и положил трубку. Сегодня вечером их будет еще больше. Возможно, намного больше.
Я стоял и прислушивался к другому смеху, который звучал за окном. Город-монстр смеялся мне в ответ. Но в этом смехе уже не было прежней самоуверенности.
Резко зазвонил телефон, и смех за окном снова превратился в глухой шум.
— Майк? — Это был не тот голос, который я надеялся услышать. Этот голос был низкий, мягкий и чуть-чуть грустный.
— Я.
— Мики Фрайди, Майк.
Я мысленно представил себе ее рот, произносящий эти слова. Алый рот с влажно поблескивающими губами рядом с трубкой и рядом с моим ртом. Я не знал, что ей ответить, и сказал:
— Привет, ты где?
— В центре. — Она сделала короткую паузу. — Майк… я хотела бы снова с тобой увидеться.
— Точно?
— Точно.
— Зачем?
— Наверно, поговорить, Майк. Ты не возражаешь?
— Может, раньше возражал бы. Теперь нет.
Должно быть, в ее улыбке был такой же оттенок грусти, как в голосе.
— Возможно, это лишь предлог.
— Вот так-то лучше, — сказал я.
— Значит, увидимся?
— Скажи, когда и где.
— Значит, так… Один из друзей Карла устраивает сегодня вечеринку. Я должна там быть, и если ты не возражаешь… мы могли бы пойти вместе. Там не надо будет оставаться слишком долго.
Я минуту размышлял, взвешивал все «за» и «против», потом сказал:
— Ладно, у меня ничего не горит. Встретимся в холле гостиницы «Астор» в десять. Устраивает?
— Вполне. Мне приколоть красную гвоздику, или так узнаешь?