Забавно, не правда ли? Я даже рассмеялся. Вся игра велась для того, чтобы убрать меня с дороги, но я не шел в мышеловку. Я вспомнил, что сказала Лили пару часов тому назад, вспомнил о записке, оставленной у меня в конторе. Потом я вернулся мыслями к Берге в тот момент, когда она выходила из дверей бензозаправочной станции, и мне снова захотелось убить кого-нибудь собственными руками.
Я запустил двигатель, обогнул патрульную машину и взял курс на сверкающие огни Манхэттена. Проехав несколько кварталов, я затормозил у здания с внушительным фасадом и запахом антисептика и припарковался позади муниципального катафалка, с которого как раз снимали печальный груз.
Был второй час ночи, но морг работал круглосуточно. Дежурный служитель пригласил меня к себе в контору и осведомился, не желаю ли я кофе. Я покачал головой.
— Отбивает запах, — сказал он. — Чем могу служить?
— Тут у вас был труп. Женщина по имени Берга Торн.
— Она и сейчас здесь.
— Оставили для вскрытия?
— Нет. По крайней мере, я об этом не слышал. В таких случаях обычно обходятся без вскрытия.
— На этот раз сделают исключение. От вас можно позвонить?
— Звоните.
Я снял трубку и набрал служебный телефон Пэта. Его не оказалось на месте, и я позвонил ему домой. Там его тоже не было. Я позвонил еще в несколько мест, но он нигде не появлялся. Взглянув на часы, я увидел, что прошло уже пятнадцать минут. Я проклял телефон, самого себя и дважды бюрократизм — на тот случай, если мне придется действовать по официальным каналам. Я думал так напряженно, что вообще перестал соображать. В это время дверь отворилась и в комнату вошел маленький толстячок. Он бросил свою сумку на пол и раздраженно сказал:
— Послушай, Чарли, неужели они не могут дождаться утра, чтобы умереть?
— Привет, док! — сказал я.
Он бросил на меня удивленный взгляд, в котором я не заметил никакой радости.
— Здравствуйте, Хаммер. Что вы здесь делаете… на этот раз?
— По-моему, я всегда прихожу вовремя, док. Вы не находите?
— Лично я предпочел бы, чтобы вы не попадались мне на глаза.
Он хотел пройти мимо меня, но я схватил его за руку и повернул лицом к себе. Он даже встал на цыпочки, пытаясь вырвать руку. Низенький толстячок с отвратительной, но безопасной работой.
— Послушайте, док, у меня нет времени. Поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас вы мне нужны для работы, которая не может ждать. Я должен срочно получить результаты, минуя всякие формальности. Срочно, понимаете?
— Отпустите меня!
Я выпустил его руку.
— Может, вам больше нравится, когда мертвые валяются в канаве?
Он медленно повернулся.
— О чем вы говорите?
— Допустим, вам представилась возможность не только прощупывать пульс, которого давно уже нет, но сделать кое-что и для живых. Допустим, вы получили шанс отправить несколько убийц на электрический стул. Допустим, от вас зависит, останутся люди живы или умрут через несколько часов… Что бы вы сделали, док?
Он сморщил нос и озадаченно взглянул на меня.
— Послушайте… Вы говорите как…
— Хорошо, скажу просто. Я пытался официально получить разрешение на вскрытие, но никого не застал дома. Но даже в этом случае было бы потеряно время, а его никак нельзя терять. Поэтому шанс, о котором я говорил, в ваших руках, док.
— Но позвольте…
— Нужно произвести вскрытие желудка. Немедленно. Вы сможете это сделать?
— Я полагаю, вы говорите серьезно, — сказал он сухим тоном.
— Вы даже не представляете, насколько серьезно. Возможно, потом будут неприятности, но это все равно лучше, чем знать, что из-за вас погибли люди.
Служитель пытался было возражать, но тут же передумал. Док расправил плечи и кивнул. Я почувствовал, что ему в какой-то мере передалось мое возбуждение.
— Берга Торн, — напомнил я служителю.
Док работал легко и быстро. Он даже не стал снимать ее с носилок. Свет операционной лампы играл на широком лезвии скальпеля. Я лишь мельком взглянул на нее и больше не смотрел, потому что огонь оставил не ней страшные следы. Лучше было помнить ее такой, какой я увидел на дороге в свете фар.
Но я слышал, что он говорил.
Я даже не мог сказать, в какой момент он его обнаружил.
Он насухо вытер его и протянул мне. Я неподвижно смотрел на тускло поблескивающий медный ключ и думал о том, где находится замок.
— Ну, так что? — спросил док.
— Спасибо.
— Я не это имею в виду.
— Я понимаю… только никто не знает, от какого он замка. Я думал, что будет что-то другое.
Он почувствовал досаду в моем голосе и протянул руку ладонью вверх. Я опустил в нее ключ. Он поднял его к свету, повернул одной стороной, другой, с минуту сосредоточенно разглядывая, поднеся к самой лампе, потом пошел через зал, жестом головы пригласив меня следовать за ним. Из стенного шкафа он достал бутылку какой-то жидкости с едким запахом, отлил в низкую стеклянную банку, опустил туда ключ и через полминуты вытащил его с помощью стеклянной лопатки. Тусклый налет исчез. Теперь он сверкал как новый, и ничто не мешало прочитать нацарапанные на нем слова: «Городской легкоатлетический клуб, 529». Я сжал ему руку с такой силой, что он поморщился сквозь улыбку.
— Послушайте, док, — сказал я. — Разыщите по телефону капитана Чемберса. Скажите ему, что я нашел товар и отправился за ним. Я хочу исключить всякие случайности, поэтому пусть заскочит ко мне и возьмет дубликат ключа.
— Он не знает?
— Нет. Я боюсь, что кто-нибудь еще пойдет моим путем. Я вам потом позвоню, чтобы узнать, удалось ли вам связаться с Чемберсом. Если возникнут какие-нибудь осложнения… Чемберс все уладит. Когда-нибудь я расскажу вам, какую неоценимую услугу вы оказали полиции.
Глаза у него заблестели, и он выпятил подбородок, как человек, который только что сделал невозможное. Служитель морга хотел, чтобы я оставил ему объяснительную записку, но я слишком торопился.
Лили поняла, что я нашел нечто важное, когда увидела, как я прыгаю по ступенькам. Она открыла дверцу машины и спросила:
— Ну как, Майк?
— Теперь я знаю почти все ответы, цыпленок. — Я поднял руку с ключом. — Вот он, наш найденыш! Взгляни на этот кусок металла, из-за которого люди убивали друг друга. Все это время он находился в желудке женщины, которая готова была умереть, лишь бы сохраните его. Ключ к делу. Самому большому в моей жизни. Я знаю, кому он принадлежит и что лежит за дверью, которую он открывает.
Огромная извилистая молния распорола небо с оглушительным треском, словно бы мои слова были заклинанием, отворившим врата ада. Лили от неожиданности сжалась в комок и закрыла глаза.
— Расслабься, — сказал я.
— Не могу, Майк. Я ненавижу грозу.
В машину ворвался холодный сырой ветер. Она снова вздрогнула и подняла воротник жакетки.
— Закрой окно, Майк.
Я поднял стекло, включил зажигание и влился в поток машин, двигавшихся в восточном направлении. Голос огромного города начал затихать. Прохожих становилось все меньше, и такси кружились по улицам, подбирая последних пассажиров.
Первые крупные капли дождя застучали по капоту и разбежались мелкими брызгами по ветровому стеклу. Я включил «дворники», но все равно должен был пригнуться над рулем, чтобы видеть дорогу. Я физически ощущал, как уходит время. Гонка минут. Они всегда бегут с одной и той же скоростью и всегда вас обгоняют. Я свернул на Девятую авеню, проехал несколько кварталов, подстраиваясь под светофоры, и остановился у дома из серого кирпича с маленькой неоновой вывеской «Городской легкоатлетический клуб».
Я выключил двигатель и открыл дверцу.
— Майк, ты надолго? — спросила Лили. Лицо у нее было измученное, с заострившимися чертами.
— Пара минут. Что с тобой, детка?
— Наверно, замерзла.
Я достал с заднего сиденья плед и накинул ей на плечи.
— Вот так будет лучше. Закутайся, а то еще простудишься, чего доброго. Я обернусь в один момент.
Она вздрогнула и кивнула, стягивая концы пледа на горле.
За стойкой администратора сидел высокий парень с сонными глазами, который ненавидел всех, кто его беспокоил. Он следил за мной глазами, пока я шел через холл, и не произнес ни одного вежливого слова, когда я подошел к нему, только спросил:
— Вы член?
— Нет, но…
— В таком случае клуб закрыт. Убирайтесь!
Я вытащил из бумажника пятерку и положил на стойку.
Он повторил:
— Убирайтесь!
Я сунул пятерку в карман, перегнулся через стойку и шарахнул его по спине, потом выдернул из кресла за тощие руки, слегка двинул в живот и швырнул обратно.
— В следующий раз будешь вежливее.
— Хулиганье!
— Заткнись! — Я вытащил ключ, повертел у него перед глазами, в которых уже не было сонливости. — От чего ключ?
— От шкафчика в раздевалке.
— Посмотри, за кем числится номер 529.
Он скривил губы, потрогал живот и вытащил из ящика стола регистрационный журнал.
— Реймонд. Стаж десять лет.
— Пошли!
— Вы спятили! Я не могу отсюда уйти. Я…
— Пошли!
Я услышал, как он буркнул «фараоны поганые», усмехнулся у него за спиной и спустился за ним по лестнице. Душный сырой воздух был пропитан едким запахом дезинфекции. Мы прошли мимо котельной, потом мимо входа в бассейн и свернули в раздевалку, где стояли ряды высоких шкафчиков с запорами под индивидуальные замки. Раймондо повесил замок просто на загляденье. Это была огромная серьга из латуни с такой толстой дужкой, что она еле пролезала в петлю. Я вставил ключ, повернул, и замок открылся.
Смерть, преступления и коррупция лежали на дне шкафчика в двух металлических контейнерах величиной с солдатский котелок. Два цилиндра темно-зеленого цвета с герметически заваренными швами. Каждый из них был снабжен поплавковым устройством, состоящим из баллончика с углекислотой и резиновой камеры — на тот случай, если бы пришлось выбросить контейнер из иллюминатора.
Здесь же находился и ответ на вопрос о «Седрике» — история, рассказанная сколотыми квитанциями. Раймондо хорошо позаботился о своем грузе и готов был забрать его, как только начнется переоборудование судна. Особый интерес представляла одна квитанция, в которой было написано: «Стенные вентиляторы, 12.50 — каждый, всего 25.00».