— Только не для меня.
Затем пальцы его нашли ямку на подбородке.
— Мне ужасно нравится это место.
— Как-то раз я спросила у мамы, откуда у меня эта ямочка. Она сказала, что перед тем, как посылать меня на землю, Бог показал на меня пальцем и сказал: «Вот мой любимый ангелочек». И там, где он до меня дотронулся пальцем, остался этот след.
Райли улыбнулся, взял ее руку в свою и принялся разглядывать рисунок вен, изящные тонкие пальцы, длинные, сужающиеся к концу ногти. Потом поднес ее руку к губам и пылко поцеловал раскрытую ладонь, лаская языком самую середину. Брин поежилась.
— Щекотно, но ощущение восхитительное.
— Это ты восхитительная.
Он погладил языком подушечку у основания среднего пальца. В ответ Брин резко дернулась. Поняв, что открыл нечто новое, Райли прищурился. Язык-соблазнитель неторопливо повторил то же самое с каждым пальцем по очереди.
Брин простонала его имя, ее спина выгнулась, глаза сами собой закрылись. Но тут же удивленно распахнулись, когда Райли опустил ее собственную руку ей на грудь. В расширившихся глазах Брин светился немой вопрос. Райли молчал. Он застыл неподвижно, пристально глядя на нее. Брин облизала губы. Она вдруг застеснялась и одновременно почувствовала небывалый всплеск возбуждения.
— Ты хочешь, чтобы я… — Ее голос стих и стал почти совсем не слышен.
Райли кивнул. Его глаза горели голубым огнем, и вместе с огнем его взгляда в Брин перетекало его возбуждение.
— Но ты никогда не говорил… никогда не упоминал, что…
— По-моему, это было бы прекрасное зрелище, — хрипло сказал он, проведя пальцами по ее руке, лежащей на груди. — Твои пальцы все еще влажные от моих поцелуев.
Брин одолевали противоречивые чувства. Она робела и вместе с тем ощущала, как глубоко внутри ее нарастает возбуждение. В конце концов бесстыдство победило застенчивость. Брин хотела доставить Райли удовольствие, выразить свою любовь к нему. Ее рука пришла в движение, в движение пришли пальцы. Она ласкала себя — легко, мягко, соблазнительно.
Глядя, как она возбуждает себя для него, Райли издал низкий грудной стон. Он наклонился к ее груди и взял в рот набухший пик. Целуя ее грудь ртом, казалось, нарочно созданным для того, чтобы дарить ей эту ласку, он легонько посасывал то один, то другой сосок, снова и снова дразнил их языком, и Брин стало казаться, что она взорвется от напряжения.
Чувствуя охватывающее ее желание, Райли провел рукой вниз по ее животу. Пальцы пробрались сквозь темную поросль волос и расположились меж ее бедер. Брин плотно сомкнула бедра, зажимая его руку, и стала двигаться вместе с ней.
Райли нежно разделил пальцами бархатистые лепестки, нашел влажное шелковое гнездышко, которое они прикрывали. Он ласкал Брин со сводящей с ума медлительностью. Тонко чувствуя ее желания, он раз за разом подводил ее к самой грани экстаза, не давая пересечь эту грань.
Райли проложил дорожку поцелуев по ее груди, животу, приласкал языком пупок. Потерся влажными губами о края треугольника, своей вершиной указывающего путь к средоточию ее женственности. Язык Райли мягкими толчками и круговыми поглаживающими движениями выражал его страстную любовь.
Брин утратила остатки скромности. Ей хотелось быть еще ближе к нему, получить еще больше, отдать все, а остальное потеряло смысл. Все, что составляло сущность Брин Кэссиди, стало навсегда принадлежать Джону Райли, и только ему одному. Но Брин чувствовала себя не опустошенной, а наполненной. Ее переполняла любовь.
— О, Джон, не надо. — Тело ее приближалось к моменту освобождения, которое сердце уже испытало. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
Райли позволил ее руке направить свою плоть в тесную теплоту ее тела. Он вонзился в нее глубоко, так глубоко, как только мог, а потом, обхватив ее голову руками, прижался к ее губам со всей сжигающей его страстью.
— Брин, ты знаешь, как сильно я тебя люблю?
— Да, да, да… — повторяла она в такт мощным движениям его тела. — Я люблю тебя, Джон, я люблю тебя.
Она достигла пика страсти лишь на считанные секунды раньше, чем он. Райли видел, как она выгибается, запрокидывая голову, как светлеет ее лицо. Затем наступило его освобождение, и живительные соки излились в нее, достигая, казалось, самого сердца.
— Ты преуспел.
Брин бессильно развалилась поперек его тела. Оба были утомлены, обоих разморило. Брин лениво перебирала волоски у него на груди, время от времени ее губы сами складывались для поцелуя, и она прикасалась ими к его коже.
— Как это? — спросил Райли, не открывая глаз. Впервые за последние несколько месяцев он чувствовал настоящее умиротворение.
— Ты сказал, что хочешь, чтобы мы запомнили этот раз. Так вот, я это никогда не забуду.
— Не забудешь что?
Брин намотала волоски на палец и с силой дернула.
— Ой-ой-ой! — завопил Райли. — Ну прости, прости, ты что, шуток не понимаешь?
Смеясь, он обвил ее руками и перекатил на спину, а потом, стал рычать, изображая голодного хищника. В конце концов их губы встретились и слились в нежном поцелуе, полном любви.
— Райли, я хочу снова стать твоей женой, — прошептала Брин, когда он наконец оторвался от ее губ.
— А ты никогда не переставала ею быть.
— Хочешь заставить меня произнести все по буквам, не так ли?
Он усмехнулся, в глазах сверкнули дьявольские огоньки.
— Ну что ж, ладно. — Брин вздохнула. — Я хочу вернуться в наш дом.
— И в нашу постель?
— И в нашу постель. — Она тронула пальцем его губы. — В особенности в нашу постель.
— Быть вместе в горе и в радости?
— Пока смерть не разлучит нас.
— А как насчет детей?
— Что насчет детей?
— Ты не очень-то ухватилась за эту мысль, когда я в последний раз высказал ее тебе.
— Тогда ты залил кровью весь мой «датсун»!
Райли только охнул.
— К тому же тогда мы еще не сошлись официально.
— Это было лишь вопросом времени.
— Не слишком зазнавайся, а не то я не скажу тебе, что случайно забыла принять меры предосторожности.
— Случайно?
— Я же тебя предупреждала, чтобы ты не слишком зазнавался.
Улыбка Райли была олицетворением самонадеянности. Но потом он посерьезнел и спросил:
— Брин, ты уверена?
— Насчет детей?
— Насчет всего.
Она ответила не колеблясь:
— Абсолютно уверена.
— А как же работа, которую предлагает Уинн? Мне страшно не хочется просить тебя отказаться от такой хорошей возможности.
— Я уже отказалась.
— Ты уже… как? Когда?
— Сегодня утром. Пока ты спал, я спустилась в гостиную и позвонила Уинну.
— Проклятие, — тихо пробормотал Райли. — Почему ты мне не сказала?
— Ты не спрашивал.
— И что ты ему ответила?
— Что я польщена его предложением, но, приняв его, я бы поставила под угрозу то, что для меня гораздо важнее. Свою семейную жизнь.
— Наверняка Уинн был не в восторге. — В голосе Райли послышалось плохо скрытое злорадство.
— Он воспринял это довольно спокойно, особенно если учесть, что я позвонила ему еще до рассвета и подняла с постели. Я бы даже сказала, что он был рад услышать мой ответ так рано.
— Он думал, что ты звонишь, чтобы сообщить ему хорошую новость.
— Так оно и было, только его понимание хорошей новости не совпадает с моим.
— Ты упомянула, что в постели тебя ждет похотливый муж?
Брин чмокнула его в подбородок.
— Некоторые тайны слишком восхитительны, чтобы делиться ими с посторонними. — Она обняла его за шею. — Ну что, теперь ты доволен? Ты получил обратно и жену, и продюсера.
— Да, это может прийтись кстати. — Райли поцеловал ее. — Особенно если мне когда-нибудь доверят другую передачу на телевидении.
— Гм, это наверняка… — Брин оборвала себя на полуслове и непонимающе уставилась на него. Ее голова упала на подушку. — Что ты сказал?
— Я сказал, что если получу другую передачу…
— Эту часть я уже слышала, лучше объясни, как тебя понимать.
Он скатился с нее и лег на спину, подложив здоровую руку под голову, а забинтованную положив себе на грудь.
— Растяпа Уит довольно точно изложила большую часть фактов.
— А именно? Скажи толком, в «Утре» возникли проблемы или нет?
— Тебе будет приятно узнать, что, как только ты ушла из передачи, все полетело к черту. — Райли бросил на нее многозначительный взгляд. — В основном это произошло потому, что ведущему упомянутого ток-шоу стало на него наплевать.
— И насколько упал рейтинг?
— Скажем так, руководство студии имело все основания вызвать меня на ковер и предъявить ультиматум. Они считали, что единственный способ решить наши проблемы — вернуть тебя. Причем срочно. И эта работа была поручена мне. Я обязан был вернуть тебя всеми средствами, праведными и не праведными.
— Ясно.
— Тогда-то я и заявил им, что мой брак и так уже находится под угрозой и я не собираюсь подвергать его еще большему риску ради какой бы то ни было передачи, а если они ждут от меня именно этого, то могут засунуть эту передачу… ладно, не важно, думаю, основная мысль тебе понятна.
Боясь реакции Брин, некоторое время Райли лежал, уставившись в потолок. Наконец он набрался храбрости и повернулся к ней. В глазах Брин стояли слезы.
— Бог мой, Брин, почему ты плачешь? Неужели ты так расстроилась?
Она замотала головой, разбрызгивая прозрачные капли по щекам и подушке.
— Ты сделал это ради меня?
Брин знала, что передача была для Райли важнее всего в жизни, и все-таки он добровольно отказался от своего детища ради нее. Значит, он умолял ее вернуться не ради «Утра».
— Тебя так сильно беспокоит то обстоятельство, что твой муж больше не знаменитость?
— Я люблю тебя, кем бы ты ни был.
Райли крепко сжал ее руку.
— Я всегда знал, что из нас получилась потрясающая команда.
Они смотрели друг на друга с любовью. Некоторое время переполнявшие ее чувства мешали Брин говорить, наконец она сказала:
— А теперь ответь на главный вопрос. Это серьезно?