Теперь тут и там вспыхивала алая или изумрудная парча, затканная золотыми узорами, сверкали росчерки оранжевых и желтых цветов. Откуда-то маги притащили медового цвета ажурную мебель, наспех отреставрированную с помощью ругани и магии.
Весело получилось. Жизнерадостно. И Лаори-Эрль, зажмуривший было глаза от грохота и пыли, уже вовсю осваивал новый интерьер и моргал в простенках чистенькими картинками. И все пейзажи оптимистично золотились солнышками, цвели луговыми травами, а под вечер моргали звездами и порхали светлячками. Замку пришлись по душе перемены.
В отличие от некоторых его жителей.
И вот тут-то дедушка Энхем и дружище Кенз должны были отслеживать особо недовольных. Дворецкий — среди слуг-магов, Кенз — среди магов-рыцарей.
Кто-то должен проколоться. Обязан.
Бурная деятельность потерявшей берега Тиррины Барренс не может не раздражать кукловода, засевшего где-то в замке или поблизости.
Так что выспалась я прекрасно в новых покоях.
И проснулась с надеждой и улыбкой.
Во-первых, мне приснился папа. Он крепко держал меня за руку и говорил: «Томочка, родная моя девочка, как же я соскучился!» Мне было двенадцать лет, и в тот год отец отправил меня в Брайтон-колледж на все лето, но сам не выдержал разлуки и приехал в отпуск, благо курорт был в десяти минутах от нашего пансиона.
Впервые за три года я увидела отца так ясно, так реально, и преисполнилась уверенности, что все получится. Мы выпустим Ворона из его клетки. А он выпустит меня из плена этого мира.
Во-вторых, меня разбудил дедушка Энхем и, весь светясь от счастья, сообщил: проснулась первая сомнамбула!
Это оказалась последняя из уснувших, заклинание еще не так глубоко въелось в ее жизненные потоки, поэтому она и проснулась первой. А вот остальных еще не добудились. Но главное — это возможно! Как бы ни выглядели петухи во всех мирах, это солнечные птицы, и они действительно боевые. Лучшее средство от кошмаров, нечистого духа и демонических проклятий.
Энхем поведал, что девушку, уже пришедшую в сознание, но еще одурманенную, немедленно спрятали от чужих глаз в том же домике, где непрерывно дежурил бедняга лекарь. Бедняга — потому что попробуй-ка послушай каждый час петушиные вопли прямо над ухом.
— Он там оглох, наверное, несчастный, — нахмурилась я.
— Миледи, маги не дураки, и в комнате для выздоравливающих поставлен полог тишины.
— Это прекрасные новости, дедушка Энхем. — Я не торопилась выбираться из-под разноцветного балдахина, состряпанного из вороха полупрозрачной кисеи, и выслушивала доклад как настоящая принцесса, лежа в постели. Хотя, честно говоря, просто стеснялась щеголять перед посторонним в нижнем белье. Может, у местных графьев и принято не обращать внимания на слуг, а мне непривычно. — Нужно бы усилить охрану девушек и птичек. Думаю, наш секрет скоро раскроют. Та же Тимусия к вечеру заметит, что спящих работниц стало меньше, и разболтает вражеским ушам. А нам нужно вычислить того, кто их усыпил. Не понимаю, кому девушки так мешали?
— Никому. Граф на них и не смотрел никогда.
— Тогда какой смысл в их устранении?
— Мы все долго ломали головы, пытаясь понять злодейский замысел, — фыркнул дворецкий. — Думали сначала, что таким образом демоны убирают потенциальных любовниц Дэйтара, уж прости за такую подробность, внучка.
— Ничего, ничего, продолжайте.
— Потом решили, что устраняют лишние глаза. Ведь девушки-то по всему замку работают, пыль вытирают, полы моют. А среди них многие с бытовой магией, обученные заклинания чувствовать. Мало ли чему свидетельницами станут.
Я задумалась. Пострадали девушки не только из главного замка, но по всей крепости, — горничные, прачки, кухарки и прочая обслуга, в том числе сосланные в Орияр-Дерт преступницы. Но вряд ли они пострадали из-за интереса к ним молодого графа. Во-первых, если не считать Тайру, граф не проявлял интереса к прислуге. Но и к Тайре этот интерес был не сексуальным, а детективным. Я в ее роли просто бесила Дэйтара тайнами.
Во-вторых, среди сомнамбул были и совсем дурнушки. И возраст у некоторых еще не брачный. Как-то трудно представить Дэйтара педофилом. Похоже, он ценит в женщинах ум, стиль и шарм, а то и другое оттачивается только с годами, трудно ожидать шарма от пятнадцатилетней прачки. Или виконтессы Тиррины.
— Очень слабые версии, дедушка Энхем, — сказала я.
— Слабые, внучка, согласен. Поэтому основной стала следующая: именно среди сомнамбул прячется магичка, связанная с демонами. Не думаю, что голем Олла — это все сюрпризы. И скорее всего магичка из тех, кто сумел избежать присяги в силу возраста, то есть ей нет восемнадцати.
— Тоже мне враг! — фыркнула я.
— Не в возрасте дело, а в силе. Тиррина Барренс в десять лет уже была опасным противником. А уж в восемнадцать… — Старик хитро прищурился, глядя на меня сквозь кисею, и усмехнулся. Но тут же посерьезнел. — Но самое вероятное и огорчительное предположение: нашелся способ обойти присягу, и кто-то служит не Ворону, а демонам.
— Как Лин?
— Лин присягала королю, когда в ней появилась магия. И, заметь, она не причинила зла ни замку, ни Дэйтару.
— Но напала на его невесту, — напомнила я.
— И была наказана. Получила рикошетом собственное заклинание. Нельзя обойти присягу без расплаты.
Я поежилась. Утро перестало казаться прекрасным.
— Получается, сомнамбулы в опасности, затаившаяся змея может ужалить?
— Если она среди них. Но не беспокойся, внучка. Мы предусмотрели и это. К тому же есть и четвертая версия: сомнамбулы призваны запутать нас и отвлечь от главной фигуры. Это помимо всего — средство морального давления на милорда. Способ показать ему, насколько наша крепость уязвима.
— А что там со жрецами и храмом, есть новости? — перевела я разговор на другую тему.
— Само помещение сейчас чистят от пыли, грязи и мышиных гнезд. За столько-то веков скопилось там… А жрецы пока молчат. Но я не сомневаюсь, что они согласятся. Слишком давно рвутся они в Орияр-Дерт, чтобы устоять перед таким соблазном.
— Совсем как айэ, — вспомнила я.
— Кстати, вы помните, что одна из них зреет в лаборатории графа? Она еще не может двигаться, видеть и слышать, но передала нашим наблюдателям-менталистам, что хочет, чтобы вы пришли. Кого позвать из горничных, чтобы вам помогли одеться, графиня? — Дворецкий церемонно поклонился, показывая, что хватит валяться, дела не ждут.
— Никого, — вздохнула я. — Сама справлюсь. Ты же знаешь, дедушка, Ани и ее матери я не доверяю. Я могу доверять только Белинке. Но если я ее позову, то навлеку подозрения. Все помнят, что девочка прислуживала только экономке Вирт.
— Я пришлю Ктару. Негоже госпоже обходиться без горничной. И прими еще один совет.
— Приму, куда я денусь.
— Не прикасайся к зреющей айэ, как бы она ни просила.
— Конечно, не буду! — с жаром уверила я.
Успокоенный дворецкий отправился за горничной.
Наконец-то! Надо запретить ему врываться по утрам с докладом, когда графиня еще не посетила тайную комнату.
Я не самоубийца. Я отлично помню, как однажды разум настоящей Тайры Вирт захватил наше с Тиррой тело. И в тот момент, когда айэ Вирт проговаривала моим языком свои мысли, я по-настоящему испугалась своего полного бессилия и смерти.
И пусть уже разорвана ее ментальная связь со мной, но сейчас Тайра окрепла, а она все-таки непростая айэ. Она — будущая айэни, одна из шестнадцати королев теневого народа. И это безумие со стороны Дэйтара оставлять ее дозревать здесь, пусть и за толстенными, опутанными заклинаниями свинцовыми дверями, которым не страшен и атомный взрыв, но — здесь, в крепости, куда уже тысячелетие запрещено ступать любому айэ, даже самому хиленькому. Любопытно ему, видите ли, зачем айэ вот уже тысячелетие рвутся в Орияр-Дерт!
И вот она хочет со мной говорить. О чем?
Или постарается снова захватить мое тело? Теперь, когда я стала таинэ Орияр.
После утренних процедур я, накинув на рубашку кусок тонкой и мягкой ткани, заменявшей местным дамам пеньюар, вернулась в спальню и остолбенела: постельное белье споро меняла никакая не Ктара, а моя камеристка Лисси. Увидев меня, она расцвела в улыбке и поклонилась:
— Госпожа! Я так рада, что снова могу служить вам!
Ну, это она загнула. Прохиндейка служит кому угодно, но не мне.
— Какими судьбами, Лисси? — спросила я, пройдя к столику с зеркалом. — Как тебе удалось вырваться из дворца? И какие новости?
— Ах, миледи! Вы не представляете, что творится в столице! — воскликнула камеристка и даже руки горестно заломила. — Да что в столице! Говорят, некроманты сошли с ума во всем Риртоне! Не хотят допрашивать трупы, отказываются упокаивать беспокойных мертвецов, но еще и поднимают целые кладбища. Вы только подумайте! Столица в осаде. Полчища мертвых во главе с бунтовщиками-некромантами требуют свободы Ворону. Против них собирается армия цветных магов, но жрецы Небес вдруг отказались их благословлять. Говорят, Небеса не дают знак благословения.
Я ошеломленно упала в кресло. Ничего себе у них там революция!
— Вся знать в панике и бежит порталами кто куда, — продолжала щебетать Лисси. — И я под шумок бежала. Меня его сиятельство лорд Орияр еще давно снабдил личным порталом на самый крайний случай. Я бы еще вчера явилась, но почему-то портал не хотел раскрываться. А сегодня получилось. Я так рада!
— Кто тебя прислал? — в лоб спросила я.
Веки блеклых глаз Лисси на миг дрогнули.
— Я сама, миледи. По давней договоренности с милордом.
— Не лги мне! — Вместе со словами я послала и слабый ментальный импульс, усиливая их, как учил Нейсон.
Камеристка потупила глаза, не выдержав моего пристального взгляда. На ее щеках вспыхнули некрасивые красные пятна.
— Кто только не отправлял меня, госпожа, — с горечью усмехнулась Лисси. — И король, и глава Совета Ока, и храм Небес. А получилось только у королевы, когда я пыталась бежать в Орияр-Дерт порталом, а она в это время швырнула в меня вот этот амулет. — Девушка выложила на туалетный столик тусклую фиолетово-зеленую звезду с оплывшими словно от сильного жара лучами. — Не пугайтесь, он уже не опасен. Дело в том, что ее величество узнала о том, что я служила не только ей, но и королю.