— Правда? — Пирс встал, чтобы принять факс.
Топаз рылась в своих сумках.
Пирс прочитал факс, занявший три страницы, и чуть не упал. Он перечитал его еще раз, не веря своим глазам. Затем он посмотрел на подпись и смял бумагу в плотный комок, который бросил в баскетбольное кольцо, привинченное к стене у его стола из черного дерева. Бумага приземлилась в металлическое мусорное ведро, стоявшее прямо под ним. Он вдруг поймал себя на том, что широко улыбается.
— Смотри. — Топаз протянула ему несколько видеокассет. — Верхняя про релаксацию для умозрительного секса, чтобы увеличить действенность спермы. Вторая про роль отца во время беременности — как говорить с животом и тому подобное. А эти две кассеты полностью о детях — когда у них режутся зубы и как распознать детские болезни. Там даже есть комплекс физических упражнений, которые можно делать вместе с малышом. Разве это не чудесно?
Она показывала на изображение улыбающихся молодых родителей в одинаковых комбинезонах. Они держали маленького толстого ребенка, у которого еще не было волос, в точно таком же комбинезоне.
Пирс кивнул, до конца не осознавая то, что увидел. Отодвинув кассеты в сторону, он обнял Топаз и поцеловал ее в губы долгим и жадным поцелуем.
— Добро пожаловать домой, дорогая. — Он помогал ей освободиться от одежды. — Боже, как я по тебе скучал…
— Я тоже скучала по тебе, милый. — Топаз прижалась к нему, понимая, что ей действительно его не хватало.
Пирс помнил, что на кровати не было постельного белья, поэтому он повел ее к черному кожаному дивану, который раньше украшал приемную его офиса в Сити. Он быстро раздел ее, довольно небрежно ощупывая стройное тело, словно служащий таможни, обыскивающий пассажира, на которого среагировал металлоискатель.
Увидев, как сощурились глаза Топаз, Пирс горячо пожелал, чтобы она проявила немного больше инициативы. Прошлой ночью Портия оттолкнула его и медленно разделась сама с уверенностью опытной соблазнительницы. Она оставила только крошечные трусики-стринги и маленький прозрачный бюстгальтер, который приподнимал ее небольшие конические груди. Пирса возбуждала не грязная фантазия школьника; он почувствовал невыносимое желание из-за того, что Портия сделала это в первую очередь для него.
Но под льняными шортами жены он обнаружил всего-навсего вторую пару ультрасовременных, отталкивающих и помятых трусиков-шорт, а немного выше — майку, которая напоминала ему те майки с темными кругами под мышками, которые он надевал под рубашки из полиэстера, когда ходил в католическую начальную школу.
Топаз закрыла глаза в томном восторге, зная, что с Пирсом она могла ни о чем не беспокоиться. Он не станет вскакивать, чтобы достать взбитые сливки, привязывать ее в душевой кабинке или требовать, чтобы она истязала себя, словно гимнастка, чтобы оргазм был сильнее. Хотя конечный результат часто оказывался опустошающим, секс с Феликсом был похож на работу в ночную смену. Пирс, который больше заботился о собственном удовлетворении, был замечательно предсказуем.
Несколько минут спустя он встал, поцеловал ее и направился в ванную, чтобы вскоре снова появиться.
Топаз смотрела на него с тем ленивым, отстраненным, пассивным желанием, которое она всегда испытывала с Пирсом, и размышляла, почему он так внезапно передумал насчет ребенка. Через два дня у нее должны были начаться месячные, и шансы зачать сегодня ребенка были ничтожно малы, если верить книге, которую она читала в самолете, возвращаясь из Штатов. Но когда она почувствовала, как его бедра прижались к ее бедрам, а его язык заскользил по ее груди, она задрожала от возбуждения, которого раньше никогда не испытывала.
— Пирс, что там у тебя? — завопила она, выскальзывая из-под него.
— Презерватив, — объяснил он. — И спермицид.
— Что? — Топаз пришла в бешенство. — Какого черта ты надел презерватив? Я думала, мы хотим зачать ребенка.
Увидев ее яростный взгляд, а также принимая во внимание близость очень тяжелой мраморной статуи, он слегка поежился и решил солгать.
— У меня сыпь, — не подумав, сказал он и вздрогнул, когда Топаз как ужаленная отскочила от его уменьшающейся эрекции, резким движением задевая его член.
— Сыпь? — повторила она тонким слабым голосом. — У тебя на члене?
Пирс кивнул.
— И где ты ее приобрел? — голос поднялся на две октавы выше.
— Это от моих трусов. — Он с трудом сглотнул, когда ему пришлось продолжить свою унизительную ложь. — У меня аллергия на новые трусы.
Топаз смотрела на него долгим недоверчивым взглядом янтарных глаз. Затем она расхохоталась. От смеха она скатилась с кожаного дивана и теперь лежала на полу, болтая в воздухе длинными стройными ногами в приступе безудержного веселья.
— Знаешь что, Пирс? — Она повернула к нему голову. По щекам у нее текли слезы. — Даже если ты мне солгал, это не имеет никакого значения. Я так тебя люблю.
Пирс заставил себя улыбнуться и сказал, что ему нужно в ванную, где он стянул с себя презерватив и выбросил его в хромированное мусорное ведро с педалью. Он понял, что такое решение проблемы было неудачным. Ему действительно следует как можно быстрее найти хорошую клинику и сделать вазектомию.
Он сел на унитаз, вытирая руки туалетной бумагой, подумал о факсе и улыбнулся. Портия отправила ему самое грязное послание, которое когда-либо попадало ему в руки с тех пор, как одноклассник дал ему почитать маркиза де Сада. Сначала это его разозлило, так как он ожидал от нее большей осторожности. Но последующий совет изменил его настроение на прямо противоположное. Это была настоящая сенсация, и он сомневался, чтобы его коллеги слышали что-нибудь об этом.
Портия написала, что один ее хороший друг, который работает в крупной американской компании по производству джинсов под названием «Страсси», распространял кое-какие слухи, появившиеся в ее британском филиале. По-видимому, дирекция «Страсси» собиралась заключить контракт с кинокомпанией МРМ и стать спонсором одного голливудского фильма с огромным бюджетом. Проект держался в большом секрете, но кто-то уже сказал, что он станет фильмом года. Скоро начнут появляться тридцатисекундные рекламные ролики по телевидению и в кинотеатрах, объявления в газетах и афиши, но это пока не будет развернутой рекламной компанией. Затем последуют интервью со звездами и последние новости со съемочной площадки, и зрители день и ночь будут ожидать следующего упоминания о фильме. Наконец придет время пресс-конференций, выпуска рекламной продукции, и вокруг фильма поднимется небывалый ажиотаж. Последняя серия объявлений, посвященных премьере, будет настолько стильной, экстравагантной и умело составленной, что актеры, исполняющие главные роли, станут легендарными быстрее, чем фильм появится на экране.
Как правило, рекламная шумиха не имела ничего общего с желанием снять хороший фильм, но от этих мыслей у Пирса заиграла кровь. Он испытывал сильнейшее волнение.
Ходили слухи, что в настоящее время продюсеры искали актеров на главные роли в фильме, не говоря ни слова о самом проекте. Им были нужны уже состоявшиеся звезды, такие как Депп, Ривз или Слейтон. Но в ближайшее время они также собирались объявить всем агентам, что им требовался новый, никому не известный актер, который окажется способным справиться с последствиями внезапно обрушившейся на него популярности. По слухам, гонорар исполнителя главной роли исчислялся миллионами.
Пирс знал, что это его шанс. Если бы он находился наравне со своими коллегами в момент официального объявления о поисках нового актера, то его бы просто-напросто затоптали. Он слишком недавно начал принимать участие в игре, среди его клиентов не было больших звезд, и ему не хватало связей и изворотливости, чтобы возглавлять список рекламных агентов, к которым обращались за помощью продюсеры. Но сейчас у него было огромное преимущество. О готовящемся проекте пока никому не сообщалось, даже под большим секретом, и он располагал, по меньшей мере, шестью неделями. Он стартовал первым и уже совершенно точно знал, с кого ему следует начать.
Пирс обмотал полотенце вокруг пояса и вернулся в комнату. Он подошел к Топаз, которая доставала вещи из чемодана и бросала их на диван. Это называлось у нее «распаковывать вещи».
— Ты не знаешь, участвовал ли Феликс Сильвиан в показах джинсовых коллекций? — спросил он. Его голос звучал немного неестественно, так как ему очень хотелось, чтобы вопрос показался случайным.
Топаз нервно вздрогнула, и шелковая блузка перелетела через диван, приземлившись на кактус высотой в четыре фута с колючими мясистыми листьями, зазубренными, словно охотничьи ножи.
— Кто? — глупо спросила она.
— Феликс, — резко сказал Пирс, погруженный в собственные мысли.
— Ах, он. Нет, я не уверена. — Казалось, слова застревали у нее в горле. — А почему ты спрашиваешь, милый?
— Просто так. Возможно, у меня появится для него работа. — Пирс отошел в сторону, прижимая палец к кончику носа. По-прежнему в полотенце, он снова сел за компьютер и открыл несколько документов.
— Топаз, ты не могла бы сделать мне одолжение? — попросил он, слегка повернув голову в ее сторону. — Позвони Феликсу и пригласи его на ужин в понедельник.
— Я занята в понедельник, — выдавила она.
— Черт, я совсем забыл про его немецкий контракт. — Пирс не отрывал взгляда от экрана. — Что?
— Я занята в понедельник. — Она вздрогнула. — Может, вы поужинаете в ресторане?
— Нет. — Пирс был полностью поглощен работой, чтобы заметить выражение ужаса на ее лице. — Совсем забыл, я же встречаюсь с Бейтменом в понедельник. Скажи Феликсу, чтобы он пришел во вторник.
— Вообще-то, я буду занята всю неделю. — Топаз с трудом сглотнула. — Но я могу кого-нибудь позвать, чтобы вам не было скучно.
Пирс рассеянно почесал подбородок и взглянул на нее. Очевидно, ему в голову пришла какая-то мысль. Его глаза горели, словно темно-зеленое стекло на солнце.
Увидев, что лицо мужа заметно помрачнело, Топаз слегка отступила. Она надеялась, что он не спросит ее, что именно она собиралась делать. Скорее всего, большинство вечеров на этой неделе она проведет в кинотеатре «Кур-зон» с диетической кока-колой в окружении извращенцев и пересмотрит все фильмы, которые ей давно хотелось посмотреть. Но затем Пирс довольно странно улыбнулся и кивнул.