— Раздевайся, Фоби, — засмеялся Феликс. — Я чувствую себя полным идиотом, стоя здесь нагишом. Иди сюда.
— Заманчивое предложение, но я пас, — осторожно сказала она. У нее колотилось сердце, а пульс бился так, словно к нему подвели электроды. «Как он посмел так подействовать на меня», — кипела она от злости.
— Хочешь, чтобы я тебя раздел? — мягко спросил он.
Он обращался с ней, как с пугливой девственницей, с возмущением подумала Фоби. Хотя, если как следует разобраться, она чувствовала и вела себя именно так. Поведение Феликса, больше похожего на облизывающегося хищного волка, пугало. Хотя сама себе она казалась, скорее, Белоснежкой.
Она еще сильнее прижалась к стеклу и подумала о том, что бы ей сейчас посоветовала Саския. Попытка спрятаться явно исключалась.
Феликс глубоко вздохнул:
— Фоби, я люблю тебя.
— Что? — Она с изумлением уставилась на него, не веря своим ушам.
— Я люблю тебя. — Он перевел пугающе искренний взгляд синих глаз от смятой кровати к лицу Фоби.
— Ты почти не знаешь меня, — ошеломленно прохрипела она.
— Хорошо, тогда я думаю, что я тебя люблю.
— Ты не можешь так думать, — выдавила Фоби. — Ты назвал меня настоящей сукой.
— Значит, я смог бы полюбить тебя, — вздохнул он, начиная терять терпение.
— В таком случае, мне кажется, что сначала тебе нужно разобраться в своих чувствах, прежде чем внезапно объявлять мне о них, стоя здесь в чем мать родила. В такой ситуации девушка может сделать неправильный вывод.
— Послушай, Фоби, тебе обязательно нужно спорить именно сейчас? — огрызнулся он. — Это не совсем та реакция, которую я ждал.
— А тебе больше понравилась бы Фоби, сбрасывающая с себя одежду и прыгающая к тебе в постель?
Феликс молча уставился на нее.
— Я не знаю. — Он потер лоб. — Я знаю только то, что очень хочу заняться с тобой любовью, Фоби. А еще мне бы хотелось, чтобы ты перестала смотреть на меня так, словно я свихнувшийся извращенец, который вошел сюда с Монмартра. Я не могу понять, чего хочешь ты, черт возьми.
— Я… э-э-э… я бы не отказалась от пиццы, — неуклюже пошутила она, до сих пор не в состоянии переварить неожиданное признание Феликса.
— О боже! — Он резко развернулся, и на мгновение Фоби показалось, что он собирается уйти. Затем он, видимо, вспомнил, что на нем не было одежды, и издал короткий раздраженный вздох. Тогда он снова повернулся к ней, открывая рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но замер, заметив восхищенное выражение лица Фоби.
Фоби широко улыбалась. Она только что обнаружила очень маленькое, очень забавное и очень неожиданное несовершенство на одной из его великолепных, похожих на персик, ягодиц. Ей хотелось завопить от радости.
— Это татуировка? — Она изобразил жест рукой, желая, чтобы он еще раз повернулся.
— Да. — Феликс не пошевелился.
— Что там изображено?
Он опустил глаза, испытывая одновременно раздражение и смущение.
— Э-э-э… Снупи из мультфильма.
— Снупи? — Фоби с трудом удержалась от смеха, обрадованная его неуверенностью.
— Знаю, это глупо, но мне было семнадцать лет, и я сильно напился.
— Это твой единственный недостаток, — изумилась она.
— Что? — Феликс недружелюбно посмотрел на нее.
Фоби немного съежилась под его прямым холодным взглядом. Очень сложно разговаривать, если один из собеседников полностью одет, а другой блистает великолепной наготой.
— Она выглядит немного… нелепо, правда?
Феликс наклонил голову и пристально посмотрел на Фоби.
— Значит, ты не думаешь, что она классная, миленькая или сексуальная?
— Э-э-э… нет, — извинилась Фоби и внезапно поняла, что ей, возможно, следовало солгать.
К ее удивлению, Феликс внезапно выпрямился и вновь засиял лукавой призывной улыбкой, перед которой было невозможно устоять.
— Ты не представляешь, что это для меня значит.
— То, что мне не нравится твоя татуировка? — Фоби была слегка озадачена.
— Иди сюда, — ухмыльнулся он. — Я обещаю, что не сделаю ничего против твоей воли. Я лишь хочу прикоснуться к тебе.
— Нет. — Фоби будто приклеилась к стеклу. «Извини, дорогой, но ты — запретная зона, — твердо сказала она себе. — Саския выразилась на этот счет достаточно ясно».
— Иди сюда, — уговаривал ее Феликс, прислонившись к стене. — И не говори мне, что ты этого не хочешь.
— Двойную порцию моцареллы и много пепперони, — пробормотала она.
— Что? — Феликс казался озадаченным.
— Для моей пиццы. — Фоби поняла, что шутка несколько запоздала, и почувствовала, как лицо порозовело от стыда. Боже, она была так возбуждена, что даже чувство юмора ее подводило.
И тут реальность обрушилась на нее как снег на голову. Она действительно хотела сделать так, как он говорил. Она хотела оказаться с ним в постели, исследовать каждый квадратный дюйм его кожи и почувствовать, как он проскальзывает в ее тело, как уже успел проскользнуть в ее мысли. Она думала, что никогда в своей жизни не хотела чего-то больше, чем Феликса.
«Это всего лишь похоть, — убеждала она себя. — Ты скучаешь по Дэну».
Она чуть не выдавила стекло в попытке оказаться как можно дальше от соблазнительного, прекрасного тела.
Феликс закусил нижнюю губу ровными белыми зубами и отвел взгляд.
— Дело не в том, что я не хочу, — сконфуженно пробормотала Фоби, отчаянно стараясь думать о Саскии, а не о себе. — Просто я не буду этого делать. Я не могу спать со всеми подряд, как ты. И я не хочу быть твоим очередным мимолетным увлечением.
— Разумеется, это все необыкновенно проясняет, — с сарказмом огрызнулся Феликс. — Фоби, о чем ты говоришь, черт возьми? Неужели все, о чем мы разговаривали прошлой ночью, ничего не значит для тебя? Я еще никому не рассказывал того, что рассказал тебе.
Фоби в отчаянии терла виски. «Это очень многое значит для меня, — подумала она. — То, что я сейчас могу вспомнить, совершенно изменило мое мнение о тебе. Но мне нельзя ничего говорить, потому что я знаю, что ты используешь это против меня. Мое признание даст тебе власть, необходимую для того, чтобы вовлечь меня в стандартный план своей игры. А в этом любовном поединке проиграть должен только ты. Я обещала Саскии. Кроме того, я люблю Дэна», — запоздало вспомнила она.
Тем временем Феликс почти умолял ее.
— Я думал, мы начали понимать друг друга. Я думал… Черт! Я хочу, чтобы ты меня любила, Фоби Фредерикс. Прошлой ночью ты сказала, что могла бы полюбить меня.
— Знаешь, я не могу сделать этого по приказу, — огрызнулась Фоби в ответ. Она перешла в нападение, потому что чувствовала себя виноватой и расстроенной.
Внезапно Фоби сообразила, что это было как раз то, чего хотела Саския. Каким-то образом, несмотря на все оплошности, ей удалось достичь своей цели.
Почему же тогда, удивилась Фоби, она так ужасно себя чувствовала, что ей хотелось во всем признаться?
Это был первый этап отработанной стратегии Феликса — неожиданное, внезапное признание в любви. Потом начнется период, когда Феликс будет осыпать ее поцелуями и подарками, говорить о своем желании видеть ее каждый день, сводить ее с ума в постели и попросит ее переехать к нему в коттедж. Они будут ездить в самые прекрасные и романтические места мира, иногда только для того, чтобы позавтракать в постели, перед тем как вернуться в Англию. Потом он сделает ей предложение и откроет бутылку шампанского. Затем, наступит Разрыв — мстительный, безжалостный и жестокий в своем исполнении.
Саския рассказала ей, что из всех этих этапов именно во время внезапной вспышки щенячьей любви Феликс будет больше всего заинтересован в ней и наиболее уязвим. Фоби понимала, что у ее ног лежал единственный шанс Саскии обрести душевное равновесие, и для этого нужно было унизить Феликса Сильвиана.
— Тогда все, что ты мне говорила, ничего для тебя не значит? Ты просто смеялась надо мной? — спросил он, до сих пор обнаженный, что немного смущало Фоби.
— Что я тебе говорила? — Фоби посмотрела на него, избегая взгляда его глаз. Она была почти уверена, что он сможет прочитать ее мысли так же легко, как гипнотизер, погрузивший в сон своего пациента.
— Что ты могла бы полюбить меня? — Голос Феликса теперь звучал холодно и надменно. От соблазнительной, призывной улыбки не осталось и следа.
— Нет. — Фоби невольно посмотрела на его грудь и в первый раз заметила маленькие родинки, которые складывались в букву «С», спускаясь от одного соска по плоскому животу к пупку.
— Спасибо за проклятую честность! — Феликс отвернулся, чтобы поискать предмет, на котором он мог бы выместить свой гнев. Снупи стал похож на очень худую гончую.
Он схватил ее кошелек, лежащий на кровати, и бросил его об стену. Кошелек открылся и упал на пол, разбрасывая мелкие монеты, старые чеки, билеты на метро и обертки от жевательной резинки.
— Феликс, я…
— Боже, как я мог поверить тебе! — Феликс закрыл лицо руками.
— Феликс, послушай меня, черт возьми! — Она заскрежетала зубами. — Я сказала, что нет, я не смеялась над тобой прошлой ночью.
— Не смеялась? — мрачно прошептал он, не оборачиваясь. Снупи быстро набирал вес.
— Именно это я хотела сказать, — вздохнула она, неожиданно замечая еще две маленькие родинки у него на спине, прямо над его круглыми, незагорелыми ягодицами. Фоби была не совсем уверена в том, что она ему сказала прошлой ночью, но она совершенно точно знала, что не могла лгать ему в том состоянии алкогольного опьянения, в котором она находилась.
— Значит, ты смогла бы полюбить меня? — еле слышно спросил он. — Даже если бы у меня не было знаменитых родителей? Или если бы я не выглядел так, как выгляжу?
— Хорошо, хорошо. Да, я могла бы полюбить тебя, — быстро сказала она. — Но мне кажется, что ты еще не очень хорошо меня знаешь, и я не думаю, что ты чувствуешь ко мне настоящую любовь. Ты знаешь, что я была не до конца честной с тобой. Я… — Она остановилась, прижимая палец к затуманенному дыханием стеклу.