Он оборвал себя и погрузился в грустное молчание.
Фоби сделала глубокий, прерывистый вздох.
— Все кончено, Феликс, — прошептала она.
— Нет! — Он схватил ее голову и поднял ее лицо вверх, чтобы она могла видеть его искаженное болью лицо. — Нет, не кончено, черт возьми! Не говори так. Пожалуйста, не говори так. Я знаю, что сегодня вел себя как последнее дерьмо, но мне было так больно. Не смей говорить, что все кончено. Я люблю тебя, Фоби.
Она посмотрела в его наполненные слезами глаза.
— Я говорила обо мне и Дэне, — выдохнула она.
Феликсу потребовалось несколько секунд, чтобы понять ее. Постепенно его глаза перестали метаться так, словно он смотрел в дуло ружья, и засветились внезапной надеждой.
— Хочешь сказать… прошлым вечером… — дрожащим голосом спросил он, — ты не была…
— Я сказала Дену, что все кончено.
— Правда? — Феликс прижался подбородком к ее голове.
— Правда. Навсегда.
— Ради меня?
— Феликс! — крикнул внизу Дилан. — Ты отключился прямо на лестнице или что-то случилось?
Феликс мягко приподнял за подбородок лицо Фоби и неторопливо поцеловал ее в губы.
Когда ее руки проскользнули под пиджак и коснулись его теплой спины, ноги подогнулись от вспыхнувшего желания.
Феликс облокотился о стену за ее головой и начал целовать более требовательно, тяжело дыша между поцелуями. Когда он прижался к Фоби бедрами, их желание стало невыносимым настолько, что они были готовы принять горизонтальное положение прямо на лестничной площадке.
— Феликс! — прокричал Дилан с первого этажа. — Я уже дважды прочитал «Указания Томпсона» здесь, внизу.
Фоби и Феликс не обратили на него внимания. Их поцелуи стали неистовее.
Дилан начал читать «Указания Томпсона» вслух.
— «Неотложная помощь — наберите 999», — пьяным голосом прочитал он.
Рука Феликса начала пробираться под платье Фоби. Она дрожала от скользящего прикосновения его горячих пальцев.
— Уход за животными, — продолжал читать Дилан монотонным голосом. — Коммунальные услуги. Бизнес. Собрания…
Руки Феликса опустились по животу Фоби и сомкнулись вокруг ее бедер. Когда она выгнулась к нему навстречу, он крепко схватил ее и прижал к стене, пока она не обвила ногами его талию.
— Защита окружающей среды. Правительственные учреждения. Здоровье… Я чертовски беспокоюсь за тебя, Феликс! Ты там не умер? — Послышались шаркающие шаги. Когда Феликс целовал ее в плечо, Фоби вытащила у него из-за пояса рубашку, и ее руки оказались под шелковой материей. Она рассмеялась от радости, трогая мышцы брюшного пресса, теплые и твердые.
— Послушай, я поднимаюсь, чтобы посмотреть, все ли у тебя в порядке, — еле разборчиво прокричал голос со второй лестничной площадки.
Очень неохотно Феликс оторвался от губ Фоби и поставил ее на землю, продолжая прижиматься к ней всем телом.
— Уже иду! — крикнул он в ответ, снова наклоняясь к приоткрытым губам Фоби.
Дрожа, она засмеялась. В следующую секунду оба разразились, поддерживая друг друга, чтобы не упасть.
Округлив глаза в притворном ужасе, Феликс прижался губами к подбородку Фоби и игриво укусил его.
— Пойдем ко мне. — Он обнимал ее. — Я не могу отпустить тебя.
— Нет, Феликс. — Очень осторожно она освободилась из его объятий, стараясь отдышаться и вновь обрести решительность.
— Тогда позволь мне остаться у тебя, — выдохнул он, потянувшись к ее губам.
— Не думаю, что это хорошая мысль. — Фоби виновато покачала головой и отодвинулась от него.
— Фоби! — умолял он, наполовину шутя, наполовину угрожая. — Ты не можешь так поступить со мной.
«Ты не знаешь, как непросто сделать это», — подумала она. Ее сердце стучало в груди, как кулак по двери, ноги так ослабели от желания, что она передвигалась, словно рожденный час назад жеребенок.
Оставшись без поддержки, Феликс слегка покачнулся и ухватился за стену.
— Ты не можешь так поступить, — повторил он умоляющим голосом.
— Могу, Феликс. И я поступаю именно так. — Фоби улыбнулась, протянув руку к двери, чтобы проверить, что она еще не захлопнулась.
— Почему? — Он прислонился к стене и задышал шумно и взволнованно.
— Сегодня ты относился ко мне так, как обычно относятся к тому, что прилипает к подошве ботинка, — тихим голосом сказала она.
— Я знаю, но…
— Может быть, ты думал, что твое поведение оправдано, — перебила она его, намереваясь сказать свою речь до того, как она потеряет решимость, — но ты издевался надо мной, ты унижал меня, и ты намеренно пытался уничтожить мою уверенность в себе. Ты не оказал мне ни доверия, ни уважения, ни сочувствия. А это очень больно, Феликс.
— Я… — Он заморгал, совершенно ошеломленный.
— Я знаю, что ты пьян. Я знаю, что ты был рассержен и оскорблен, что ты чувствовал потребность отомстить, — продолжила она. — Поверь мне, я не какая-нибудь непорочная девственница, которая заслуживает того, чтобы ее через каждую лужу переносили на руках. Но больше никогда не смей так вести себя со мной. Никогда!
Она слышала, как Дилан медленно и неуверенно поднимался по предпоследнему пролету лестницы, явно делая больше шагов в стороны, чем вверх.
Феликс продолжал держаться за стену и смотреть на нее, охваченный чувством вины перед ней и ненависти к себе из-за того, что слишком напился, чтобы как-то ответить на справедливые слова Фоби.
— Спокойной ночи, Феликс. — Она сделала шаг вперед и нежно поцеловала его в щеку, отстраняясь, когда он попытался удержать ее. — Спасибо за щенка, он очень милый. Я позвоню тебе завтра, когда ты протрезвеешь.
Она попятилась к двери и протянула руку, чтобы закрыть ее.
— Обещаешь? — Феликс сделал неверный шаг в сторону. — Подожди! Боже, я никогда больше не буду так все портить. Обещаешь, что позвонишь мне завтра?
Фоби прижалась щекой к двери и улыбнулась.
— Обещаю.
— Фоби, я лю…
Она тихо закрыла дверь.
Флисс сидела на диване в гостиной, полусонная, с открытым ртом и не зажженной сигаретой, зажатой пальцами левой руки.
Фоби попыталась навести порядок. Она отнесла бокалы, бутылки, пепельницы и остатки еды на кухню, где до сих пор на ее дорожной сумке вверх животом спал щенок. Широкая розовая лента служила ему подушкой.
Фоби опустилась рядом с Флисс на колени и осторожно разбудила ее.
Мрачная и неприятно удивленная, Флисс молча направилась в свою спальню. Однако у двери она обернулась.
— Ты великолепно справилась, подружка. — Она сонно улыбнулась, чуть приоткрыв глаза. Рыжие волосы торчали в разные стороны. — Саския будет вне себя от радости, когда узнает об этом. Знаешь, он действительно любит тебя, это точно.
— Спасибо. — Фоби грустно посмотрела в сторону. Ее глаза остановились на коробке, в которой сидел щенок, а на ней она обнаружила неоткрытый конверт с открыткой.
— Знаешь, мне кажется, я понравилась Дилану. — Флисс плюхнулась на кровать прямо в одежде и отключилась.
Вытащив открытку из конверта, она поняла, что та была сделана вручную.
На первую страницу плотной красной бумаги Феликс приклеил свою самую неудачную фотографию с проездного билета на метро. На ней он выглядел глупым деревенщиной. Под ней он нарисовал немного странное тело, которое определенно принадлежало к показательному образцу наивного искусства. Тем не менее оно выглядело невероятно забавным в своих нелепых пропорциях, одетое в полосатые мужские купальные трусы двадцатых годов и с мускулами размером с футбольный мяч. Ступни были просто огромными, колени — страшно костлявыми, а крошечные кисти рук имели всего по три пальца.
Этот рисунок окружали маленькие ярлычки, написанные аккуратным мелким почерком, от которых к различным частям тела отходили стрелки.
Фоби громко рассмеялась, когда прочитала их.
«Небольшое брюшко к 1998 году. Потом появится пивной живот». «Родимое пятно в форме маленького Гебридского острова — забыл его название». «В семнадцать лет здесь появилось три волоска. Купил шампанское. С тех пор не выросло ни одного. Продолжаю надеяться». «Шрам в форме перевернутой буквы Y, оставшийся с тринадцати лет после рискованного эксперимента в спальне над тем, как привлечь девушек с помощью танцев. Колено яростно врезалось в ночной столик. Успех у девушек оставался недостижимым несколько лет». «Родинки в крайне неудачных местах — не смейся, когда ты их увидишь».
Фоби слегка наклонила голову. Стрелка таинственно исчезала за полосатыми плавками. Она и так довольно неплохо рассмотрела Феликса в Париже и теперь понятия не имела, где они могли быть. При мысли о том, что когда-нибудь она это выяснит, и от воспоминания о недавно испытанном головокружительном волнении на ступеньках, она упала на подушки и улыбка не покидала ее лица.
Фоби снова посмотрела на открытку, читая несколько оставшихся надписей. Ей казалось вдвойне трогательным, что такой физически безупречный человек, как Феликс, мог указать все свои недостатки, а некоторые их них чрезвычайно смущали своим открытым юмором и самоиронией.
Внутри открытки был большой заголовок:
«ВЫ ВИДЕЛИ ЭТОГО МУЖЧИНУ?»
Под ним стояло несколько строк, как в анонсе голливудского блокбастера:
Он празднует день рождения рядом с тобой.
Он вооружен подарком.
Она опасна.
Она великолепна.
Дилан смеется.
А проклятый подарок кусает меня за ногу,
когда я это пишу.
Внизу Феликс написал: «На первой странице открытки есть несколько географических указателей на тот случай, если ты захочешь совершить экспедицию. Мы оба желаем тебе незабываемого, великолепного двадцать четвертого дня рождения. С любовью, Феликс. ххх.»
Там же было приклеено вырезанное из фотографии лицо Дилана, который напоминал сумасшедшего дровосека. До конца открытки оставалось не больше дюйма свободного места, поэтому нарисованное тело Дилана было похоже на туловище маленького Твидла Ди из «Алисы в Стране чудес». Рядом с ним была только одна запись «Дилан».