- Мама, ты не обязана. – Сара встает. – Ты же знаешь, как это тяжело проходит.
- Миску и таз! – Повторяет женщина.
Подруга покорно уходит за ширму и возвращается уже с посудой. Железный таз ставит на пол, а миску с водой протягивает мне.
- Что? Что нужно делать? Пить? – Не понимаю я.
- Вымой в этой воде лицо и руки. – Приказывает Анна.
Пока я это делаю, она устраивается удобнее в кресле.
Вода прохладная и от моих неуклюжих движений льется за шиворот, но я покорно исполняю приказ этой женщины: умываю лицо и тщательно ополаскиваю руки.
- А теперь что? – Готовлюсь к тому, что ко мне опять будут прикасаться.
- А теперь давай ее сюда. – Глубоко вдыхает и медленно выдыхает Анна.
Дочь подает ей миску, в которой я только что мыла лицо и руки, и она залпом выпивает ее содержимое.
Я морщусь.
Бр-р-р!
Цыганка закрывает глаза и кладет ладони на подлокотники кресла.
- Ты… - ее передергивает, - ты набираешь силу, Нея. Должно быть, ты уже чувствуешь это. В этой силе слились воедино тьма и свет, и они враждуют. Только ты решишь, что в итоге перевесит. – С трудом сдержав рвотный рефлекс, женщина втягивает голову в плечи и продолжает. – Нельзя никому доверять. Никому, слышишь? Тебя всю жизнь держали подальше от правды. Всю твою жизнь. И… и… мне не дают посмотреть: все прочно закрыто. Что же это? Что же…
И тут она дергается всем телом.
Раз, еще раз, а затем вдруг с грохотом падает на колени, и ее выворачивает прямо в таз.
Изо рта цыганки льется густая черная жижа. Брызги летят во все стороны и попадают мне на ноги.
- Мама… - Сара опускается рядом с ней на колени и гладит ее по спине.
Анна содрогается, подается вперед, и из ее горла вылетает новая порция черной массы.
Она кашляет, а дочь, качая головой, продолжает гладить ее по спине.
Ничего подобного я никогда не видела в жизни.
- Что это? – Спрашиваю я, виновато глядя на них.
- Это проклятие, Нея. – Откашлявшись, сипло произносит женщина. – Очень сильное проклятие. Тебя кто-то проклял, милая.
22
Прежде, чем войти в дом, я собираю волосы в хвост. Они пахнут сандалом и табаком – мать Сары выкурила какую-то вонючую сигару после ритуала. Мне не хочется, чтобы Ингрид унюхала этот запах и начала задавать вопросы. Тетя по-прежнему единственная, кому доверяю, но я не знаю, как она отреагирует на известие о том, что я была у цыган и стала участницей этих странных и опасных действий.
Открывая дверь, я слышу, как она напевает. Оставляю сумку в прихожей и заглядываю в кухню: на столе стоит две пустых чашки, рядом - тарелка с остатками печенья и сладостей. Очевидно, тетя сегодня принимала гостей. Или все еще принимает.
Я иду дальше по коридору, двигаюсь на ее голос.
- В чаще тенистой светловолосый охотник притаился, - напевает Ингрид. Нежные переливы ее голоса всегда ассоциируются у меня со спокойствием и детством. – Он не дышал, наблюдая за поступью белого оленя. – Я знаю слова десятков песен, которые тетя пела мне перед сном, но про оленя слышу впервые. – Натянулась тетива, и острый наконечник пронзил упругое тело животного.
Песня раздается с летней веранды, примыкающей к дому со стороны сада. Она небольшая, в ней прохладно и мало света, несмотря на остекление в пол. Я останавливаюсь на пороге, чтобы не ступать на деревянный настил: половые доски могут заскрипеть, а мне хочется дослушать до конца.
- Олень встрепенулся и упал. Он умирал, но его сердце продолжало биться.
Ингрид, пританцовывая, раскладывает на полках горшочки с растениями. Она кружит между развешанными над потолком на веревках сухими снопами трав и составленными друг на друга пыльными кашпо. Кругом раскидана земля, какие-то веревки, совочки, пакетики, пол обильно устлан обломками и мелкой крошкой от сухих трав, но тетя умудряется грациозно перемещаться между ними, не задевая ничего подолом длинной льняной юбки.
- Охотник склонился над ним и увидел себя в отражении его глаз.
Тетя сдувает пыль с полки и ставит на нее плетеную корзину с сушеными грибами. Завороженная ее пением, я наклоняюсь плечом на косяк, и старая дверь скрипит.
Ингрид обрывает пение, заметив меня.
- Нея!
Она отряхивает руки, выбивает ладонями пыль из передника, повязанного на груди, и заключает меня в объятия.
- Привет. – Я с радостью приникаю к ее плечу.
Тетя – островок спокойствия в этом бушующем загадками мире.
- Где же ты была, моя хорошая? – Разглядывает она меня, отстраняясь.
В ее взгляде мелькает беспокойство.
- Гуляла со своей новой знакомой. – Отвечаю я.
И это почти правда.
- Правильно. Нужно заводить друзей. – Ингрид треплет меня за плечи, затем за щеки и с улыбкой касается моих волос. – Что ж ты опять прячешь свою красоту? – Ее длинные пальцы ловким движением стягивают с них резинку. – Вот так лучше. Ты – красавица, Нея, помни об этом.
Я сутулюсь, чтобы из-под ворота водолазки не показались следы на шее.
- Тебе это кажется.
- Уверена, все мальчишки считают так же. – Улыбается она.
Тетя разглядывает меня с любопытством. Что-то в моем поведении или внешнем виде заставляет ее насторожиться. Еще неделю назад я бы вывалила на нее все, что со мной происходит, и что меня волнует, но теперь все иначе. Я уверена, Ингрид знает об особенностях этого города не меньше Сары, но почему-то не спешит рассказывать мне.
- Ты здорово здесь все оборудовала. – Замечаю я.
- Нравится? – Оживляется она. И едва не приплясывает, показывая мне обстановку. – Здесь столько воздуха! Столько пространства! Как тебе стол? Он из массива дуба. Шикарный, правда? Отличное рабочее пространство для фасовки лекарственных растений! А полки? Это Андерс их смастерил.
- Какой еще Андерс?
- Твой учитель географии. – Ингрид указывает куда-то в сторону сада. – В детстве мы учились вместе, а тут встретились в булочной, разговорились, ну, и он любезно вызвался помочь мне обустроить мастерскую! - Мы вместе подходим к окну. – И теплицу для растений. – Добавляет тетя.
Я ошарашено пялюсь на мужчину в майке, который молотком вбивает в землю часть металлической конструкции будущей теплицы. В этот момент он оборачивается и, заметив нас, машет рукой.
- Супер! – Хвалит его Ингрид, показывая «палец вверх».
И мужчина расплывается в довольной улыбке. Теперь он вбивает железяку в землю с удвоенным старанием.
- Скоро эта участь постигнет всех мужчин Реннвинда. – Потрясенно произношу я.
- Какая такая участь? – Хихикает Ингрид.
- Быть очарованными тобой.
- Мне просто нужна была сильная рука, чтобы привести тут все в порядок. - Она игриво пожимает плечами и отходит от окна.
- Но он тебе нравится? – Прищуриваюсь я.
- Ну…
– А вы случайно не были парой много лет назад?
- С крючконосым Андерсом? – Тетя переходит на шепот. – Умоляю! Я всегда знала себе цену! – Она передвигает кадку с фикусом туда, где больше солнца, и обращает на меня свой взгляд. – Кстати, ты голодна? Ступай-ка, поешь, на плите ужин.
Я киваю, делаю несколько шагов к двери, а затем оборачиваюсь.
- Ингрид?
- Да? – Тетя упирает руки в крутые бедра.
- А ты веришь в что-то… хм, сверхъестественное?
- В каком смысле? – Она выпрямляется и, сложив руки на груди, начинает поглаживать пальцем перстень с опалом.
Или мне мерещится, или он на глазах начинает бледнеть.
Да, определенно есть что-то, чем Ингрид не спешит со мной по каким-то причинам делиться.
- Как ты думаешь, - мне не сразу удается сформулировать мысль, - реально ли существует что-то, что не объяснить наукой?
- Например? – Ее взгляд прожигает меня насквозь.
- Например, какие-нибудь сверхспособности. – Я переминаюсь с ноги на ногу. – Ну, или там… всякие существа…
Клянусь, на лице Ингрид мелькает удовлетворение.
- Этот город начал открываться тебе, да? Что ты видела? – Она подходит ближе. – Что чувствуешь?
- Не то чтобы… - Теряюсь я. – Просто мои сны… и…
- Они стали ярче? – В ее глазах зажигается огонек интереса.
- Что-то вроде того.
- Это хорошо. – Она гладит меня по волосам.
- Ты же что-то знаешь об этом, да? – В надежде смотрю на нее. – Ты знаешь, что со мной происходит? Что это, Ингрид?
Тетя понимающе обводит взглядом мое лицо.
- Ты на пороге важного открытия, Нея. Просто позволь своим талантам раскрыться.
Она мне не скажет.
- Я не понимаю. – Мой голос дрожит.
- Ты прибыла в этот город в самый подходящий момент, девочка. – Ингрид сжимает мои плечи. – Теперь Реннвинд дает тебе силы, он пробуждает то, что скрыто внутри тебя. Просто не сопротивляйся этому, ладно? Прими это, и тогда поймешь, кто ты есть.
- Принять что?
Ее улыбка греет теплым светом.
- Свой дар.
- И какой у меня дар? – Хмурюсь я.
Тетя прикладывает указательный палец к моему лбу:
- Все здесь.
- Где? В моей голове?
- Если я тебе расскажу, ты все равно не поверишь. Ты должна увидеть это сама.
- Что увидеть? – Стону я. У меня такое ощущение, что я стала героем плохого мистического фильма, в котором постоянно нагнетается уровень тревоги и загадочности. Все ждут, что вот-вот уже раскроются секреты, но финалом в итоге становится большой атомный взрыв, который взметает на воздух все ответы.
- Знаешь, - Ингрид берет меня за талию и ведет прочь из мастерской, - когда я была маленькой, мама пугала меня историями про виттра – это маленький невидимый подземный народец. – Тетя усаживает меня на стул и ставит передо мной тарелку с пирогом. – Она говорила, они заманивают и похищают детей. Когда я выросла, поняла, что есть существа и похуже, но каждый раз, когда во дворе скрипят качели, думаю о том, что это виттра на них качается. – Ингрид садится напротив и подпирает подбородок ладонью. – Если мы не видим чего-то, то это не значит, что этого нет, понимаешь?