- Анна?
Киваю.
- Не знаю, стоит ли воспринимать ее слова всерьез. Месяц назад я не верила ни в пророчества, ни в призраков и ни в колдовство.
Бьорн стискивает зубы.
- Мой отец называет ее сильным оракулом и иногда советуется с ней в том, что касается происходящих на территории округа дел.
- Значит, верить стоит. – Сникаю я.
- Значит, стоит попробовать разобраться во всем этом, Нея. – Парень делает шаг и придвигается почти вплотную. - Если ты узнаешь, кто и зачем наслал на тебя это проклятье, мы живо вытрясем душу из этого мерзавца. Это я тебе обещаю.
Мое сердце в груди вибрирует так сильно, что я начинаю переживать – вдруг он это почувствует.
- Спасибо.
- Черная магия строго запрещена в этих землях. И те, кто продолжает ею заниматься, получают суровое наказание.
Его губы так близко, что у меня не получается не смотреть на них. Перед глазами плывет.
- А ты… ты уже убивал кого-то? Я имею в виду нежить…
- Нет. Я еще не прошел обряд посвящения. – Отвечает Бьорн. - Мои отец и дядя владеют знаниями, которые Хельвины передают из поколения в поколение: как правильно выслеживать врагов, кого и как убивать и даже как хоронить. Я обрету доступ к ним только после инициации. Это чистая формальность, ведь мои силы сейчас на пике. Но отец хочет, чтобы я сначала научился контролировать свои способности, а у меня с этим…
Его пальцы нечаянно касаются моих, и у меня пересыхает в горле.
- Небольшие проблемы. Я заметила.
Улыбаюсь.
- Да. Чем сильнее ярость, тем больше силы. – Хельвин пожимает плечами. - Представляешь, как трудно сдерживаться на игре, чтобы не разнести в щепки весь спортзал?
«Представляешь, как трудно сдерживаться, когда чувствуешь твое тепло и запах твоего дезодоранта?» - издевается мой внутренний голос.
- Иногда ты близок к этому.
- Поэтому и важна концентрация. – Соглашается он. - Нельзя раскрывать свою личность: в охоте на нежить пригождается момент внезапности. Тебе я, кстати, тоже не имел права говорить о себе.
- Но сказал.
Собственное дыхание отдается эхом у меня в голове.
- Ты умеешь быть настырной. - Он лукаво усмехается.
Уголки его губ ползут вверх.
Нельзя. Так. Улыбаться.
- А ты – несдержанным. – Смущенно краснею я.
- Точно. Обычно мы открываемся только перед врагом в момент атаки и, лишь убедившись, что перед нами реальное зло. А, да - еще, когда обращаемся за помощью – это как в случае с оракулом.
Наши пальцы снова соприкасаются. Теперь это точно не случайно.
- Так ты точно не пьешь кровь? – Уточняю я.
Мне хочется избежать молчания, ведь оно лишь приближает нас к неминуемому.
- Нет, что ты. – Бьорн не отрывает от меня взгляда. - Только откручиваю голыми руками головы и разрываю на части тела. В смысле, способен на это. Я еще не пробовал себя в деле.
Порыв ветра вздымает мои волосы, и я неуклюже смеюсь.
- Ты не пьешь кровь, но ты - машина для убийств. Ясно. – Подытоживаю я. - В следующий раз, когда у тебя загорятся глаза, постараюсь держаться подальше!
- А еще, если не похоронить меня в день смерти, я восстану вампиром. – Игриво прищуриваясь, сообщает парень.
Подозрительно похоже на флирт с его стороны.
- Ох, уж эта наследственность. – Кутаясь в пиджак, смеюсь я.
Мои плечи ходят ходуном от холода.
- Ты замерзла. – Спохватывается он. - Пойдем к машине.
Поправляет на мне пиджак и указывает в сторону дороги.
- Да, действительно. – Соглашаюсь я. С минуту мы идем, молча, погруженные в собственные мысли, а затем я решаюсь спросить: - Так Улле – тоже охотник за нечистью?
- Нет, он мой двоюродный брат по матери. В нем не течет кровь Хельвинов.
- Но он знает? Про тебя.
- Да, Ульрик в курсе. – Бьорн оборачивается и подхватывает меня под локоть, помогая обойти кочки. – Осторожнее. Вот так.
Мы тяжело дышим, встретившись взглядами, и парень тут же отпускает мою руку.
- И… что он об этом думает? – Спрашиваю я, когда мы продолжаем путь.
- Что мне повезло. И что я кто-то вроде супергероя.
Ветви и камни хрустят под ногами. Я останавливаюсь, чтобы бросить последний взгляд на темную реку, а затем, сделав глубокий вдох, спешу вслед за Хельвином.
- А Лена? – Переступаю через корни деревьев. - Ты сказал ей?
Я едва не запинаюсь, но Бьорн уже спешит на помощь: вовремя подхватывает меня за талию и помогает устоять на ногах.
- Ей ни к чему знать. – Хмурится он. - И мы… мы не так уж… близки.
Я вижу, как радужки его глаз на мгновение затягиваются желтизной и тут же гаснут. Мое сердце больно толкается в груди.
- Ясно.
Через минуту мы выходим к машине.
- А ты мне снился прошлой ночью. – Признаюсь я.
- Ты видела меня во сне? – Бьорн открывает мне дверцу.
Я сажусь, и он аккуратно снимает с моих ног туфли.
- Да. – Я дожидаюсь, когда он бросит мою обувь в багажник и сядет за руль. – У тебя было длинное копье, и ты вроде как охотился. На оленя.
Он заводит двигатель и поворачивается ко мне.
- Значит, ты действительно была в моем сне. – Пожимает плечами. - Только я тебя не видел.
- Но у тебя было копье?
- Да. И я видел что-то очень страшное. Какое-то древнее зло. – Бьорн отворачивается и трогает машину с места. – И я пытался его убить.
29
Я вхожу в дом, держа туфли в руке. Аккуратно притворяю дверь и медленно пробираюсь на цыпочках по коридору. Свет не включаю – вряд ли Ингрид понравится мой внешний вид, разодранная юбка и запах алкоголя. Ругать меня она не станет, но «взрослые разговоры», которые тетя так обожает – тоже так себе времяпрепровождение.
Я двигаюсь по темному коридору, затаив дыхание.
Проходя мимо гостиной, застываю, потому что вижу Ингрид спящей в бабушкином кресле у окна. Ночное небо плотно затянуто тучами, и свет луны касается пространства комнаты лишь мутной серой полосой. В этом полумраке с трудом можно разглядеть ее силуэт: тетя полулежит на кресле, откинув голову назад и прижав к груди книгу.
Значит, ждала меня – так и уснула.
Когда мои глаза привыкают к темноте, я продолжаю движение по коридору, ступаю на лестницу и молюсь, чтобы половицы не скрипнули. Но тщетно: последняя ступень прогибается под моим весом с жалобным «и-и-и». И я замираю, задержав дыхание.
- Нея, ты? – Раздается из гостиной.
Сегодня мне не везет.
- Да! Я к себе.
- Все хорошо? – Слышно, как Ингрид встает.
Шаги приближаются.
- Да, только устала ужасно!
Я почти бегом ретируюсь в комнату и закрываю дверь, когда слышится голос тети:
- Хорошо. Не забудь поставить будильник на утро!
- Конечно!
Я прислоняюсь к двери и пытаюсь отдышаться.
Только бы ей не взбрело в голову притащить мне чай в постель.
Но шаги тети затихают у комнаты бабушки.
Тихо щелкает дверь.
Я закрываю рот рукой – зачем, не знаю сама. Только бы не рассмеяться от счастливого волнения и не заплакать потому, что безнадежно запуталась в себе.
Сажусь на пол, поднимаю воротник пиджака Хельвина и зарываюсь в него носом. «Как хорошо, что он не попросил его обратно». Проходит еще минут пять прежде, чем я решаюсь вынырнуть из этого запаха в реальность.
То, что было сегодня между нами - единение, доверие, разговоры, это точно больше, чем просто дружеское общение. Хотя, и просто дружба для нас с Бьорном уже выход на новый уровень.
То, как мы беседовали сегодня… эти случайные касания, смелые взгляды, откровения, эта его лукавая улыбка… Нет, это точно что-то значило.
Интересно, Бьорн тоже видел во сне тот наш поцелуй?
Он тоже был реален? Взволновал ли он его тогда так же, как и меня?
Я улыбаюсь, прячась в пиджак с головой.
Мне так хорошо…
Даже если поцелуй не был реален тогда, мне хочется повторить его – сейчас. Наяву. И что-то подсказывает, что мы обязательно его повторим. Или – попробуем. Или… Неважно!
Мне так хорошо!
Я встаю рывком и безжалостно стаскиваю с себя всю одежду. Швыряю рваную юбку в шкаф, а пиджак Хельвина вешаю на спинку кровати. Смывая макияж в полной темноте, глядя на серое небо, я снова и снова прокручиваю в голове наш разговор на мосту.
И никакое он не чудовище.
Пусть и зверь.
Он такой же, как и я. Просто потерянный парень. С ним тоже происходят странные вещи. И ему тоже приходится их понимать и принимать.
Мы так похожи…
Меня разрывает от нахлынувших чувств. Я не понимаю, что это, но мне хочется петь и плясать. Хочется поделиться с кем-нибудь впечатлениями от произошедшего, обсудить подробности. Хочется поговорить с кем-то о Бьорне. Сейчас, немедленно!
Я падаю лицом в подушку и смеюсь. Смеюсь!
Совсем спятила…
Ерунда какая-то.
Никогда прежде мне не приходилось сомневаться в том, что я чувствую. Печаль была печалью, радость – радостью. А теперь что? Какой-то пластилин в голове: сжимается, разжимается, тянется, становится воздухом, а затем горит огнем. И усидеть на месте невозможно!
А надо.
Я отвязываю ленту от талии и укладываю под подушку. Забираюсь под пахнущее анисом и стиральным порошком одеяло и укрываюсь им с головой. Здесь, в этой темноте, никто не увидит мою идиотскую улыбку от уха до уха, никто не услышит, что мое сердце бьется быстрее обычного, и не узнает, что впервые в жизни я не могу понять саму себя.
Возможно ли такое, что я нравлюсь этому сильному и красивому парню?
Вполне.
Разве могут обмануть его светлые глаза? Его объятья, что держат крепче самых крепких веревок? Его заботливые руки, что укутывали в пиджак и помогали надевать туфли? Разве могут обмануть эти губы, что шептали мне слова, от которых становилось теплее на душе?
«Никогда не верь парням. – Звучит в мыслях голос Ингрид. – Им всегда нужно только одно».
Я помню, как она говорила это однажды за обедом.
Но сегодня мне не хочется вспоминать о них, хочется побыть дурочкой, которая верит в сказки. И пусть мой принц – больше зверь, чем человек, зато он сильный воин, и он обещал меня защитить.