Будь осторожна, сестренка, будь осторожна.
У меня вдруг закружилась голова, живот свело холодом. Я остановилась. Предостерегающий окрик брата раздался над самым ухом, совершенно отчетливо – и в то же время как будто издалека.
– Вальтер? – позвала я, понимая, что его здесь не может быть, и все же…
Шаги я услышала слишком поздно и даже не успела обернуться, когда меня ударили кулаком в грудь, дернули в сторону. Чья-то рука грубо схватила меня за запястье. Я закричала было, но почувствовала лезвие ножа у горла и услышала приказ не издавать ни звука. Я чувствовала зловоние гнилых зубов, запах сальных немытых волос, тошнотворный душок пропотевшей одежды. Рука сдавила меня крепко, не давая шевельнуться, из-под приставленного к шее ножа потекла струйка крови, щекоча кожу.
– У меня нет денег, – прохрипела я. – Только…
– Слушай внимательно, повторять я не буду. Верни то, что украла.
Слева под курткой у меня висел кинжал, но я не могла дотянуться до него левой рукой, а правую нападавший крепко стиснул. Что ж, попытаюсь хотя бы выиграть время.
– Я много чего украла на своем веку, – заговорила я. – Что именно вам…
– Этот нож – привет от книжника и канцлера, – рыкнул негодяй. – А вот это поможет тебе вспомнить.
– Я ничего у них не брала.
Чуть ослабив хватку, он перехватил нож повыше, и мне пришлось прижаться к нему головой, чтобы лезвие не врезалось в кожу глубже. Я замерла, боясь двинуться, и, кажется, не дышала. Наконец он извлек откуда-то листок бумаги и потряс у меня перед глазами.
– А в этой записке говорится совсем другое. И книжник велел тебе передать, что ему не было смешно.
Я узнала записку. Она была написана мной.
Очень интересные штучки, да только вот беда, плохо лежали. Зато теперь лежат хорошо. Надеюсь, вы не обидитесь.
– Если я это отдам, ты меня убьешь, – единственное чем я могла сейчас двигать, были ноги. Я стала возить правым башмаком по грязи, пытаясь нащупать ногу наемника позади себя. Наконец, я наткнулась на что-то твердое. Кровь стучала в ушах, я вся горела.
– Мне заплатили за твое убийство в любом случае, – возразил он, – но я могу сделать это более мучительным для тебя, если ты этого хочешь. А потом наступит очередь твоей хорошенькой подружки…
Резко подняв колено, я с размаху опустила каблук на его ступню, вложив в удар всю силу, одновременно нанеся удар локтем под ребра. Отскочив, я развернулась и, выхватив кинжал из ножен, бросилась на наемника. Тот надвигался на меня, морщась от боли, но вдруг резко остановился. Глаза у него неестественно расширились, их взгляд стал бессмысленным. Негодяй согнулся и упал на колени. Я в недоумении уставилась на кинжал, пытаясь понять, как могла ударить его, сама не заметив. Убийца ничком упал к моим ногам, пальцы его царапали грязь.
Я заметила движение и подняла голову. В десяти ярдах позади стоял Каден с арбалетом, а чуть подальше – Рейф. Оба побежали ко мне, но резко остановились за несколько шагов.
– Лия, – Рейф протянул руку, – дай сюда кинжал.
Я посмотрела на оружие, которое все еще сжимала в руке, потом снова на Рейфа и помотала головой.
– Со мной все в порядке, – я отряхнула куртку и попробовала вернуть кинжал в ножны, но пальцы сами разжались, и он упал на дорогу. Каден поднял его и сам вложил в тонкий кожаный чехол. А я глядела на то, что осталось от нарядных гирлянд – они валялись под ногами разорванные, втоптанные в грязь, лепестки розового и сиреневого цвета разлетелись по лесной траве.
– Твоя шея, – сказал Рейф, – позволь, я осмотрю.
Приподняв мне подбородок, он большим пальцем вытер кровь.
Мне казалось, что и он, и Каден двигаются слишком быстро и резко. Рейф вынул кусок материи – платок? – и прижал к моей шее.
– Дома Берди посмотрит, что там. Сможешь держать вот так?
Я кивнула, и он поднял мою руку и прижал пальцы к ткани. Отошел, пнул лежащего человека в плечо, убеждаясь, что тот мертв. Я-то знала точно, что он умер. Он больше не скреб пальцами землю.
– Я услышал твой крик, – пояснил Каден, – но никак не мог взять его на мушку, пока ты не отскочила.
Опустив арбалет, он опустился на колено у трупа и выдернул стрелу у него из спины. Вдвоем с Рейфом они перевернули его.
Мы смотрели на лежащего мужчину, глаза у которого все еще были открыты. Кровь заполнила глубокие морщины в углах рта, отчего он казался похожим на испуганную куклу-марионетку. Ни одного из моих спасителей вид трупа, кажется, не взволновал. Возможно, они повидали такого достаточно. Я не имела подобного опыта. Ноги у меня подкашивались.
– Тебе он знаком? – спросил Рейф.
Я помотала головой.
Каден поднялся.
– Что ему было надо?
– Денег, – машинально ответила я, сама удивившись. – Он просто хотел денег.
Я не могла сказать им правду, не раскрыв, кто я такая. И тут я заметила записку, маленький листок бумаги, исписанный моей рукой, всего в нескольких дюймах от его пальцев.
– Вызовем констебля? – спросил Каден.
– Нет! Не надо, прошу вас! Я не могу… – я шагнула вперед, ноги подогнулись, в глазах потемнело, и все завертелось. Я почувствовала, как сильные руки поймали меня и подхватили.
Отнеси ее, а я займусь телом.
У меня кружилась голова. Я попыталась глубоко дышать, боясь, как бы меня не стошнило, прижимала ткань к шее. Дыши, Лия, дыши. Все будет в порядке… но мир завертелся еще быстрее, и я даже не была уверена, чьи слова слышу – Кадена или мои собственные.
Глава двадцать шестаяРейф
Я возился с трупом, закидывая его на спину своего коня. Кровь испачкала мне плечо. Запах тления пока не появился, но мне приходилось отворачиваться, чтобы глотнуть свежего воздуха и не чувствовать ароматов немытого тела и испражнений. Такова смерть. В ней нет благородства.
Сразу за горным гребнем я видел узкое глубокое ущелье. Я повел коня туда через лес. Никто не найдет тела в этой пропасти, а дикие звери и силы природы о нем позаботятся. Большего он не заслуживал.
Я никак не мог выбросить из головы образ ее окровавленной шеи. Много раз мне доводилось видеть окровавленные перерезанные глотки, но… по приказу родного отца? Этот убийца не был простым бродягой. Я знал, что отдан приказ о ее розыске и задержании, что за ее голову обещан выкуп. Об этом много судачили в городке неподалеку от Сивики, где я останавливался, пока разыскивал ее. Я не сомневался, что приказ – не более чем жест, призванный умиротворить Дальбрек.
Ну, и кто же после этого дикари и варвары? Жители Венды или правитель Морригана? Что за отец отдает приказ убить собственную дочь? Даже волки защищают своих волчат. Неудивительно, что она сбежала.
Убивать неприятеля во имя войны – одно. Убивать собственных отпрысков – совсем другое.
Глава двадцать седьмая
– Один выходной! Один выходной – и поглядите, в какую неприятность она вляпалась! – причитала Берди, ощупывая мою шею.
Рядом сидел Каден с ведром, на случай, если меня снова станет тошнить.
– Ну не специально же я искала встречи с грабителем, – оправдывалась я.
Берди смерила меня оценивающим взглядом. Она-то знала, что в Терравине отродясь не было грабителей – особенно странно, чтобы на тихой верхней тропе они подстерегали бедно одетую девчонку, явно без гроша за душой, – но в комнате сидел Каден, а при нем Берди не могла и не хотела говорить напрямик.
– В городе полно приезжих, кто знает, что у них на уме, надо быть осторожнее!
Нож только оцарапал мне шею, почти не прорезав кожу. Берди сказала, что ранка там не больше блошиного укуса, но что из шеи кровь всегда так и хлещет. Поэтому она положила на порез жгучую мазь, так что я отшатнулась.
– Сиди смирно! – прикрикнула на меня хозяйка.
– Да все уже в порядке. Не надо раздувать целую историю из пустяка…
– Только посмотрите на нее! У тебя шея располосована от сих до сих…
– Вы же сказали, что это укол не больше блошиного укуса.
Берди ткнула пальцем, указывая на мои коленки.
– Да ты до сих пор вся трясешься, как осиновый лист!
Я опустила глаза. Колени и в самом деле дрожали крупной дрожью. Усилием воли заставила их замереть.
– Да и как тебе не дрожать от слабости – ты же отдала все, что утром съела.
Берди не спросила о причинах того, что заставило меня расстаться с завтраком. Она знала, что я не боюсь вида крови, а разговор о трупе мы благополучно замяли, Каден просто сказал, что Рейф остался разобраться с грабителем. Берди не спросила, что это значит. Я тоже. Мы просто порадовались, что есть кому уладить это дело, хотя я не могла себе представить, куда можно девать труп, если не отвезти его к констеблю. Но я до сих пор слышала то, как он это сказал. Нет, он не собирался обращаться к властям.
Не было никаких сомнений, что мертвец был злоумышленником, кровавым убийцей. А больше Рейфу ничего и нужно было о нем знать. Достаточно того, что он видел, как тот приставил мне к горлу нож, видел кровь, стекающую по моей шее. К чему беспокоить констебля, если подходящий овраг намного ближе? Вероятно, именно так поступают в отдаленных безымянных местностях. Что ж, если так, я буду только рада.
– Ты уверена, что там был только один злодей? – спросила Берди. – Иногда они собираются в шайки.
Она не могла спросить напрямую, но я понимала: женщина пытается понять, не нагрянет ли к вечеру на постоялый двор рота королевских гвардейцев.
– Это был злодей-одиночка, я уверена. Других с ним не было.
Берди издала долгий басовитый звук, что, как я догадалась, было ее версией облегченного вздоха.
– Ну вот, – и она закрепила на моей шее аккуратную повязку. – Готово.
Потом она размешала в чашке с водой какой-то порошок и протянула мне.
– Выпей-ка. Это успокоит желудок. – Я послушно выпила все до капли, надеясь умиротворить хозяйку. – Хорошо, а теперь ступай в постель, тебе надо отдохнуть. А я попозже принесу тебе хлеба и отвара.