Кестрел ответила не сразу.
— Это так не похоже на тебя, подвергать сомнению чью-то дружбу.
Вместе с воспоминанием о Плуте, первом его друге после вторжения, на Арина накатила волна отвращения.
— А может, уже пора.
— Может быть, от этого ты перестанешь быть собой, в каком-то смысле.
— А ты? Ты доверяешь Рошару?
Она обдумала ответ.
— Да.
Арин покорно вздохнул.
— И я… хотя и не должен бы.
— Утро вечера мудренее, — сказала Кестрел, как бы между прочим. А потом она моргнула. Челюсть девушки сжалась. Она задула лампу.
Арин притянул Кестрел к себе.
— В чём дело? — пробормотал он. Её сердце билось под его ладонью.
— Это просто означает, что не нужно бороться с проблемами завтрашнего дня. Нужно уладить сегодняшние.
— Но это почему-то тебя расстраивает?
— Это из-за того, что скажет отец. — Она словно стала меньше у него в руках. — Я не могу с ним встретиться.
— Тебе и не придется, — пообещал он. Это он мог устроить. Арин почувствовал, что его бог прислушивается. Он почувствовал, как согласие бога опустилось на него, лёгкое и тёплое, как пепел.
«Отдай его мне», — сказала смерть.
Когда Кестрел уже была на пороге сна, Арину пришло в голову, что нежные эмоции, сейчас наполнявшие его, которым он поначалу не мог дать названия, потому что они ещё не были ему знакомы, — и были тем самым умиротворением.
Он постарался проникнуться как можно сильнее этим ощущением, пока оно не растворилось, будто его и не было.
Глава 39
На следующее утро полил дождь, не проявляя никаких признаков скорого завершения. Сапоги Арина вязли в грязи, пока он помогал Кестрел готовить коня. Дождь только усилился, впечатывая капли в землю, подобно гравию.
Арин поднял взгляд к небу.
— Ужасный день для верховой езды.
Ему ненавистно было смотреть, как девушка собиралась в дорогу.
Кестрел вытерла воду с лица, взглянув на Ришу, которая запрокинула голову и, закрыв глаза, подставила лицо дождю.
— Кому как, — ответила Кестрел, — благодаря дождю, меньше вероятность того, что валорианский шпион заметит, как из нашего лагеря выехал небольшой отряд.
Это правда. Впереди простирался серый туман. Арин словно расческой убрал пятерней капающие волосы со лба. Он старался вести себя, как ни в чём не бывало. Но его нервы искрились, как лезвие о точильный камень.
Кестрел коснулась его щеки.
— Дождь нам на руку.
— Иди сюда.
Она была на вкус как дождь: прохладная, освежающая и приятная. Пока он целовал её, губы девушки потеплели. Арин чувствовал, как её одежда прилипла коже. И он забылся.
Кестрел пробормотала:
— У меня есть кое-что для тебя.
— Это совершенно необязательно.
— Это не подарок. Я даю тебе это на хранение, пока не вернусь. — Она вложила ему в ладонь жёлтое в крапинку перышко.
А потом, спустя несколько мгновений, Кестрел исчезла за дождевой завесой.
Земля сочилась влагой. Грязь забрызгала Арину штаны, когда он помогал грузить телегу припасами. Арин переживал, он всё думал о «Клыке и Жале», спрятанных в седельной сумке Кестрел, да и грязь кругом замедляла его работу. И он расстраивался всё сильнее и сильнее.
«Ох, ну не знаю, — откликнулась смерть, слегка ухмыляясь, — а мне нравится слякоть».
Арин остановился. «Серьёзно?»
В ответ он услышал лишь дождь.
Арин сосредоточился на другом. Он обдумывал возможности своей армии. Армии генерала. И медленно у него сформировалась стратегия; стратегия, которая высвободила эмоцию, близкую к удовольствию. Он осознал, что это было обещанием мести: прямо на кончиках пальцев.
Дождь громко барабанил по брезенту шатра принца, пока тот внутри изучал карту, исписанную пометками Арина.
— Твои люди будут лучше сражаться в дождь, — сказал Арин.
— К тому времени, как наша армия выстроится на позиции, он может уже и закончиться.
— Но грязь никуда не денется. Подумай о тяжёлой валорианской броне у высших чинов. Наша кожаная. Большинство из них увязнет в грязи.
— Но не на мощёной дороге. — Рошар не то чтобы хотел разрушить стратегию Арина, просто прощупывал ее, проверяя на прочность. — Они превосходят нас в кавалерии. Генерал учтёт плохие погодные условия. Вооружённая пехота тяжелее, а значит, хуже лошадей, вязнущих в грязи. Они попытаются обойти нас с конницей.
— Именно. — Арин легонько постучал по карте, где оставил пометки вдоль дороги, открытой и ровной, которую по обе стороны окаймлял лес. — На это и расчёт.
— На что это похоже, — спросила Кестрел Ришу, — иметь такой дар меткости?
На что принцесса холодно ответила:
— У тебя нет никаких доказательств относительно моих талантов.
Но Кестрел прекрасно помнила соревнование по стрельбе из лука на лужайке дворца, и как Риша демонстрировала бездарность в обучении, и как последняя выпущенная ею стрела поразила центр мишени с такой силой, что прошла насквозь, почти до половины собственного древка.
— Когда-то мне очень хотелось иметь такой талант, а потом перехотелось. И вот сейчас я вновь хочу.
Риша пожала плечами.
— Я это переросла.
— Рошар был моложе тебя нынешней, когда приехал с тобой на территорию Валории. Когда тебя схватили.
— Предали.
— Ты отказалась идти с ним?
Принцесса заёрзала в седле.
— Я была совсем ребёнком и хотела проявить себя. Дети стремятся угодить. Они так стараются. Мои брат с сестрой использовали это против меня.
— И Рошар был за это жестоко наказан.
— И что? — Риша развернулась в седле, чтобы встретиться взглядом с Кестрел. Глаза принцессы горели, её коричневая кожа блестела гладкостью под дождем, полные губы были сжаты.
— Ты могла бы поговорить с ним.
Риша фыркнула.
— Ты говоришь о прощении. Прощение оно такое… скользкое. Как вся эта грязь вокруг.
Кестрел вспомнилось лицо отца в огненном отблеске на пляже Лерален.
— Это разрушает, — сказала Риша. — Тебе это известно.
Кестрел охватила тревога. Она не знала, что дальше собиралась сказать Риша, но девушка уже не хотела это слушать.
— Тебе, жаждущей смерти собственного отца.
Трупы валялись в канаве, недалеко от виноградников Сифии.
Дождь смыл все следы. Однако для Кестрел не составило труда представить ход событий.
Она буквально вобрала их в себя: как сопровождение императора захватило усадьбу и вывело геранцев, живших там, на улицу. Как им велели бежать вперёд. Девочка, лежавшая в канаве, потеряла туфлю. Её маленькая ножка была вся черна от грязи. Туфля… Кестрел искала её под дождем, борясь с нарастающей паникой. Ей просто необходимо было найти обувь этой девочки, словно поиск потерянной туфли заставит исчезнуть дым, всё ещё курящийся от мёртвой женщины, державшей ребёнка за руку. Тучи никуда не спешащих насекомых. Туфля поможет абстрагироваться от трупного запаха разложений, который только усилился дождём. Она поможет сдержать желчь, подкатившую к горлу Кестрел.
Но когда девушка нашла туфлю, застрявшую в корнях дерева, стелька продолжала держать форму ноги девочки. Кестрел будто видела вживую отпечаток её ножки.
Найденная туфля не убавила ужаса. Он обосновался глубоко у неё в животе, тяжёлый, как удар взрослого.
Они с остальными пятью дакранскими солдатами притаились в куцых виноградниках. Риша вглядывалась во двор со стороны кухни усадьбы, самое слабое место в доме. В дождливой ночи светилось всего несколько окон.
Кестрел облизнула мрачные губы и вцепилась в ранец. Она представила, как колода карт подрагивает, лежа в бархатном мешочке.
Она вспомнила ужин с императором. Десерт подавался с хрупкой сахарной вилкой. Их встречи всегда вызывали у неё подобные чувства: что ни возьми — оно буквально крошилось у неё в руках. А ещё ей вспомнилось, как после охоты, будучи уже в императорском дворце, она поняла, что император выкрал или покалечил её собаку, только потому, что она её любила. «Моему отцу нужно, чтобы ты любила его больше всех», — сказал тогда Верекс.
«Приглядывай лучше за собой», — сказал он тогда.
«Если ты решишь сыграть против отца — проиграешь».
Прикосновение к руке. Риша.
— Я тебя плохо знаю, — тихо произнесла принцесса. — Но из того, что мне рассказывал Верекс и видела я сама, могу твердо сказать, что тебе не нужен дар в обращении с оружием. Ты сама по себе прекрасное оружие.
Кестрел внимательно посмотрела на Ришу, которую почти полностью укрывала тень, только глаза мерцали. Кестрел почувствовала медленно нарастающий лёгкий трепет, волнующий кровь. Она очень хорошо его знала.
Её худшая черта. Её лучшая черта.
Желание выйти на первое место, чтобы припечатать своего противника большим пальцем.
Вспышка гордости. Её разум в окружении голодного ряда, напоминающего лисьи зубы.
Позже, на рассвете, когда император вытащил кинжал Кестрел из ножен и приставил его кончик к горлу девушки, она вспомнила, что усадьбе изначально была уготована роль ловушки. Вопрос только в том, кто кому её приготовил: она императору или это ей выпала участь стать жертвой.
Кестрел коснулась руки Риши.
— Спасибо.
И все они двинулись сквозь тьму к дому.
Алая заря. Ясное небо. Вода блестит в щелях брусчатки по дороге в Лерален.
Арин и Рошар вели армию на запад быстро, насколько это было возможным. Они добрались до позиции, которую выбрал Арин.
Задание первое: выгрузить сотни заточенных кольев, которые Арин отдал приказ выстругать.
Второе: вогнать их в размокшую землю вдоль дороги.
Третье: расставить последние мешки с порохом вдоль дороги. Рассыпав их в небольшие, туго набитые узелки.
И четвертое: ждать, стараться не думать о Кестрел, о том, как она уже добралась до Сифии и, возможно, уже сыграла партию в «Клык и Жало» с императором, и выиграла или проиграла.