Несмотря на стильную стрижку, я была слишком серьёзная, зажатая, пару десятилетий назад меня бы назвали «синим чулком».
И Любаня – яркая, лёгкая, обжигающе огненная в своём красном платье. Мужчины смотрят на таких, как моя сестра. И очередной взгляд, брошенный мною на Егора, подтвердил это наблюдение – Воинов смотрел на Любаню.
Не на меня.
Сейчас мелькнувшая несколько минут назад мысль, что Егор собирался меня поцеловать, показалась мне очень странной. Удивительно, что такое вообще могло прийти мне в голову. Мне просто показалось. Я ошиблась в очередной раз, выдавая желаемое за действительность.
И снова оказалась в дураках.
А потом Егор повернулся ко мне. И было в его лице что-то, очень похожее на неловкость. Как будто он хотел, чтобы я ушла и оставила их с Любаней наедине.
Ну и ладно. Мне несложно.
– Спокойной ночи, – я постаралась произнести это ровным тоном и на пару ударов сердца задержалась в дверях, не оборачиваясь, но надеясь, что меня окликнут.
Что ж, меня ожидало очередное разочарование. В кухне было тихо. Никто не собирался звать меня обратно или догонять и просить, чтобы не уходила. Тем двоим, что остались за моей спиной, явно было, о чём поговорить.
Мелькнула мысль, что не нужно было верить Егору и расслабляться в его присутствии. Почему я решила, что он говорил мне правду?
Я сначала почувствовала, как по щеке что-то ползёт, и лишь потом, смахнув рукой, обнаружила, что это скатилась слезинка.
Нет, я не буду снова плакать из-за Егора.
Вдруг подумалось, что он просто ревнует Любаню к своему брату, потому и подстроил этот наш совместный ужин, чтобы вызвать у неё ответную ревность. А я, как дурочка, повелась, снова поддавшись несбыточным мечтам.
Укрылась в выделенной мне комнате. Упала ничком на кровать и уткнулась лицом в подушку.
Нет, я не буду плакать. Точно не буду. Просто полежу так немного, успокаиваясь.
Как-то устало подумала, что жить мне здесь особо и не за чем. Любане явно не нужна моя поддержка, и я смогу переехать в гостиницу. Тогда и Егора не буду видеть каждый день. Так будет лучше для меня, но мысль всё равно кольнула разочарованием.
– Вер, ты спишь? – за дверью послышался тихая возня, как будто кто-то осторожно нажимал ручку, и лёгкое царапанье.
– Сплю, – буркнула я, но царапанье повторилось.
Пришлось вставать. Если Любаня решила поговорить, она не отступится. Я рывком открыла дверь, глядя на довольную сестру. Она была похожа на кошку, только что умявшую банку сметаны. Неужели Егор с ней целовался?
Я почувствовала совершенно иррациональную злость. Хотелось сказать что-то жестокое и обидное, нечто такое, что сотрёт эту довольную улыбку с её лица. Но я лишь сжала зубы и, отвернувшись, подошла к окну.
– Ты чего убежала? – спросила она с таким искренним недоумением, как будто и правда не понимала, почему я ушла из кухни, оставив их с Егором наедине.
А ведь так и есть…
Догадка пронзила меня, как удар молнии. Люба же не знает о нашем с Егором прошлом, поэтому она и не понимает, почему я так остро реагирую. Ну конечно. Как я могла забыть? Почему-то в присутствии Воинова мой мозг переставал работать, превращая меня в недалёкую блондинку. Прямо как в анекдоте.
– Просто устала и решила лечь спать, – ответила сестре и тут же перешла в нападение, чтобы избежать дополнительных расспросов: – А ты где была?
– На вечеринке, – отмахнулась она и широко зевнула, запоздало прикрыв рот ладонью. Потом потянулась, отчего струящаяся ткань обтянула высокую грудь и тонкую талию. Как будто мне было мало того, как пялился на неё Егор, ещё и самой лицезреть достоинства моей сестры, которыми природа наградила её гораздо щедрее, нежели меня.
– А твои женихи тебе разрешают? – не удержалась от шпильки, уж слишком довольной жизнью выглядела Любаня.
– Женихи? – мгновение она смотрела удивлённо, а потом рассмеялась. Легко так, даже легкомысленно. – Если ты о братьях Воиновых, то они оба мне всё разрешают. Но замуж я выйду за Егора. Это факт.
У меня внутри всё заледенело.
Хотелось выставить Любаню вон из комнаты, упасть на кровать и закрыться подушкой от всего мира. Но сейчас был оптимальный момент, чтобы задать вопрос. Не уверена, что ещё раз поймаю такое удачное время, когда сестре захочется быть откровенной со мной.
– А беременна ты от кого?
Прежде чем ответить, она посмотрела на меня таким внимательным, оценивающим взглядом, словно прикидывала, сколько информации мне стоит выложить, а сколько нужно отложить на будущее.
Наконец решила, открыв мне правду:
– Отец ребёнка – Макс, но это ничего не меняет.
Я вот как-то сразу поняла, что Любаня не лжёт. Что она беременна от младшего брата, а замуж выйдет за старшего. И нет в мире такой силы, что смогла бы это изменить.
– А ты что, глаз на Егора положила? – поинтересовалась она, как будто между прочим.
– Конечно, нет. С чего ты взяла? – ответила я слишком поспешно, чувствуя, как потеют ладони, как будто меня застали на месте преступления.
– Не знаю, – Любаня легкомысленно пожала плечами. – Просто вы… так сидели рядышком. Вот и подумалось, что между вами что-то есть.
– Между нами ничего нет, – сообщила ей каким-то незнакомым глухим голосом, отвернувшись к окну. И добавила: – Я хочу переехать в гостиницу.
– Нет! – было в этом крике столько мольбы, что у меня сжалось сердце. – Ты не можешь меня бросить. Ты же обещала быть всегда рядом и заботиться обо мне.
– Думаю, ты теперь вполне взрослая и можешь сама о себе позаботиться, – я понимала, что моя обида необоснованна, что Любаня не виновата. Она не знает о моих чувствах и моей боли. Но всё равно желчь звучала в каждом моём слове.
– Верочка, пожалуйста, не уезжай, – Любаня подошла сзади, обняла меня, прижимаясь, как когда-то в детстве. – Пожалуйста. Ты мне очень-очень нужна. Правда-правда.
Я не хотела поддаваться, но от её испуганного голоса сердце сжималось. Хотелось обернуться, обнять Любаню в ответ и сказать, что буду рядом столько, сколько ей нужно, и никуда не уеду.
Я уже почти сдалась, как вдруг сестра добавила:
– Побудь хотя бы до тех пор, пока мы с Егором не объявим о помолвке.
– Когда это произойдёт? – сипло прошептала я, потому что голос внезапно пропал.
– Совсем скоро, – отозвалась Любаня. – На празднике.
Глава 13
Утро началось с громкого шума и возни на улице.
Я открыла глаза, чувствуя, как виски наливаются ритмично пульсирующей болью в такт стуку металла о металл. Ночью долго не могла уснуть, перебирала слова Любани, анализировала их и поняла, что тут даже не о чем рассуждать. Я не встану у неё на пути. И не только потому, что она моя младшая сестра, но и потому что здесь не за что бороться.
И не за чем.
То, что мои чувства к Егору ещё не угасли, вовсе ничего не значит. Какое они имеют значение при отсутствии взаимности? Вот именно, никакого.
А соблазнить Егора, чтобы провести с ним ещё одну ночь, а потом снова страдать четыре года или даже больше… ну уж нет, увольте. Я не хочу.
Шум всё нарастал.
Я включила экран мобильника. Семь утра. Что там может происходить в такую рань?
Выглянула в окно. В саду суетились люди. Много людей. Вокруг них было много больших коробок и ещё какой-то инструмент. Пара рабочих, кажется, забивали в землю длинные штыри.
Что они там делают?
Я захлопнула оставленное на ночь открытым окно. Вернулась в кровать и закрыла глаза. Представила, что белоснежные пушистые овечки прыгают через забор. Первая, вторая… тридцать шестая… или тридцать седьмая…
На улице раздался дробный стук, чуть приглушённый стеклом, но всё же отчётливо слышимый.
Нет, я так больше не могу.
Пришлось умываться, одеваться и, отчаянно зевая, спускаться вниз.
В столовой было пусто, и я, вспомнив, где вчера ужинала, двинулась дальше по коридору. На кухне тоже кипела работа. Увидев меня, полная женщина в переднике и с забранными под косынку волосами растерянно переглянулась с двумя помощницами, а затем так же растерянно посмотрела на стол, где ещё только начинали разводить тесто для оладий.
– Доброе утро. Завтрак ещё не готов, но я могу нарезать вам бутербродов, – предложила женщина, но я замотала головой.
– Только кофе, пожалуйста, если можно. Я не хочу вам мешать. Меня разбудил шум в саду, вот я и встала… – чувствовала себя немного растерянно. Я даже не была в полном смысле гостьей хозяев этого дома, а ко мне здесь относились с уважением и совершенно искренней заботой.
– Сейчас подам вам в столовую… – начала было она, но я перебила:
– Не стоит, спасибо, я выпью кофе на улице. Всё равно хотела посмотреть парк.
Женщины снова переглянулись. И одна из них, повинуясь кивку головы, бросилась к кофемашине.
Через пару минут у меня в руке была закрытая термокружка, а вслед звучали пожелания хорошей прогулки и приглашение на завтрак через полчаса.
Мне начинало нравиться в этом доме. И, кажется, я тоже нравилась его обитателям.
Чтобы обойти источник шума, вышла через боковую дверь, которую использовала прислуга.
Прихлёбывая горячий кофе, окунулась в ясное утро, тут же ослепившее меня солнечными лучами. Как же хорошо за городом. Что-то кричат птицы, прохладный ветерок шевелит волосы. Здесь даже сам воздух вкусный, прямо дышишь и дышать хочется.
Если бы не шум и гвалт с другой стороны дома, вообще была бы пасторальная картина, как будто я перенеслась в девятнадцатый век. В сад даже заглядывать не стала. Какая разница, что там затевается? Меня это всё равно не касается.
С каждым глотком кофе я чувствовала себя всё лучше и бодрее. Вслед за улучшающимся самочувствием поднималось и настроение. День обещал стать чудесным.
Я бодро двинулась по шуршавшей гравием дорожке к массиву зелёных деревьев и скоро оказалась в прохладной тени крон. Как же здесь хорошо, хотелось раскинуть руки и обнять весь мир, делясь своей радостью. Сейчас даже раздражение на шумных рабочих прошло, сменяясь лёгкой эйфорией.