Китти была не уверена, сможет ли всегда выдерживать такой темп работы. Но пока у нее была возможность, она старалась выложиться по полной, чтобы отблагодарить город, который столько для нее сделал. К тому же эти обязанности помогали ей поддерживать контакты с внешним миром, что облегчало продажу снятых ею документальных фильмов.
Это была одна из величайших радостей ее нынешней жизни: собственное творчество, без чужой диктовки.
– Доброе утро, красавица, – услышала она еще от одной своей величайшей радости – Уилл поцеловал Китти и сел за столик рядом с ней. – Как там нынче наш медвежонок?
Она провела рукой по все более округляющемуся животу:
– Сегодня целый день вертится.
– Весь в мать.
– Этого малыша, когда он родится, я не разрешу тебе совать в карман, – предупредила Китти. – Старки, может, и терпит такое обращение, но только попробуй проделать такое с нашим ребенком!
– Шутишь? Кто же решится забрать детеныша у такой свирепой матери, как ты?
– Ну, как вы управились с медведем?
– Все прошло отлично. Мы его отвезли на мыс Марселы – там все чаще предпочитают выпускать медведей, повадившихся забредать в город. Ведь этот участок расположен прямо на границе охранной зоны, и там легко может сесть вертолет…
Подошел официант и налил им свежий кофе.
– Ну, что новенького в городе? – поинтересовался Уилл.
Он всегда задавал жене этот вопрос, и она всегда знала на него ответ.
– К нам приехала поп-дива, одна из крупнейших мировых звезд. Прибыла вместе со своей свитой и съемочной группой, чтобы снять, как она плавает вместе с белухами. Видел бы ты их аппаратуру.
Маргрейв и ухом не повел.
– Тебя это не волнует?
– Я рад, что это станет неплохим пиаром для белух. И еще мне очень не понравится, если эта поп-богиня вдруг решит остаться здесь навсегда. А до тех пор в Черчилле будет только одна богиня.
Потянувшись через стол, Уилл поцеловал жену.
Китти тоже поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю страсть, восхищение и уважение, которые испытывала к своему любимому, и прошептала ему в губы:
– Верный ответ.