35
Хорек лежал на своей койке в казарме и не мог уснуть, несмотря на усталость, погруженный в мысли о Сойке. Что на него вообще нашло? Зачем он так резко с ней говорил? Он сказал себе, что сделал это потому, что иначе она никогда не смогла бы вести себя естественно рядом с ним. Но на самом деле он знал, что дело в том, как ему самому было тяжело ей лгать. Но он не понимал, как много она для него значит, пока не велел ей уходить. Но она осталась.
Сальвия Птицеловка. Он уже знал ее имя, но то, что она сказала сама, было подарком. Знаком доверия. Она сама решила ему сказать, по доброй воле, как и он хотел бы сказать ей. Она так и стояла там, краснея все сильнее, так что ее веснушки вовсе пропали, а он все задавал ей вопросы о том, что ему нужно знать. И каждый ее ответ вызывал волну облегчения. И разочарования. Он зарычал и принялся растирать лицо. Пока ему везло, но эти серые глаза могут лишить его воли в самый неподходящий момент.
36
Сальвия лежала в кровати вместе с Клэр и не могла уснуть. Она думала о том, какое облегчение читалось на лице Вяза, когда она назвала свое настоящее имя. Вяз знал, что она лжет, что она никакая не леди. Что она вообще никто. И все равно хотел быть ее другом.
– Сальвия? – пробормотала Клэр, и та вздрогнула: она думала, что подруга уже спит. – Ты спишь?
– Нет.
– Все только о тебе и говорят.
– Кто это все?
– Все леди. Они говорят ужасные вещи про тебя, и я не знаю, как им возразить.
Сальвия нахмурилась. Это может повлечь за собой проблемы.
– Я надеюсь, они обсуждают это только между собой?
– Да, они боятся Дарнессы. В ее присутствии они помалкивают, но она все равно знает. И она сказала им, что ты ничего не делаешь без ее разрешения.
Сальвия пожала плечами. Отец всегда говорил, что сплетни – удел недалеких людей.
– Ну тогда тебе и не нужно меня защищать. Если бы я беспокоилась о чужом мнении, я бы… – Сальвия осеклась. Она собиралась сказать, что вышла бы замуж, но в ситуации с Клэр это было бы весьма нетактично. Сальвия кашлянула. – А где ты была сегодня вечером, когда я вернулась?
– О… – Клэр поерзала в постели. – Мы снова ходили прогуляться с лейтенантом Грэмвеллом.
– Снова?
– Мы каждый вечер прогуливаемся после ужина, но сегодня у военных были какие-то дела, так что мы вышли позже обычного. – Клэр надолго умолкла. – Как ты думаешь, это неприлично?
Сальвия улыбнулась и нашла в темноте руку подруги:
– Что ты. Все в порядке.
37
Он практически выдохнул от облегчения, когда на следующее утро увидел, как Сальвия на рассвете завтракала на улице возле кухни вместе со слугами, одетая так же, как и вчера. Вяз сел рядом с ней на лавку и преподнес ей огромную спелую ягоду клубники.
– Доброе утро, друг, – сказал он.
Сальвия взяла ягоду и смущенно посмотрела на него.
– Я хотел извиниться за свое поведение вчера вечером, – сказал Вяз. – Я слишком устал и был к тебе несправедлив. Но теперь я наконец понял твое место во всей этой истории, и я этому рад.
– Не стоит извиняться. Мы оба исполняем чужие приказы.
В миске закончились лепешки, и Сальвия предложила Вязу половинку своей.
– Но отныне я планирую действовать своим умом. Впрочем, я знаю, что ты располагаешь гораздо меньшей свободой.
Он взял кусок лепешки, коснувшись пальцев Сальвии:
– У меня есть ощущение, что ты умеешь настоять на своем.
Она широко улыбнулась:
– За это умение стоит поблагодарить моего отца.
Вяз отдал бы что угодно за возможность с ним познакомиться.
– Надеюсь, ты мне сегодня расскажешь о нем побольше.
Ее глаза сияли на бледном лице:
– С огромным удовольствием.
Кассек был намерен запретить Вязу отлучаться в одиночку после вчерашней истории. Лейтенант проявил хитрость и выступил со своим предложением на вечернем собрании офицеров, так что капитан был вынужден согласиться с тем, что отныне в дозор должны отправляться как минимум двое. Но, по крайней мере, теперь у Вяза было приятное общество. И, верная себе, Сальвия засыпала его вопросами, едва они успели выехать на дорогу.
– Расскажи, что случилось вчера, – попросила она. – Я хотела тебя спросить, но не успела.
Ему доставляло удовольствие видеть заботу в ее глазах, но на самом деле тревожиться стоило не о нем. Не было вестей от разведчика, высланного вперед, так что Вяз отправился на поиски. Оказалось, что разведчик попросту захворал, проезжая через один из городов. Болезнь не была смертельной, но она доставляла некоторые неудобства, так что ему пришлось задержаться.
– Ничего опасного или даже интересного не случилось, – сказал Вяз. – В одном из городов неподалеку карантин. Какое-то животное утонуло в колодце, и вода заражена. Но это не опасно, если ее не пить. Впрочем, изучение ситуации стоило задержки.
– А какого рода эта болезнь?
Он поколебался. Сальвия не была брезглива, однако ему не хотелось рассказывать о двухдневной рвоте и диарее.
– Инфекция, которая… заразна. Детали я все-таки не стану описывать, леди ты или нет.
– Заразная, говоришь? – Сальвия уловила главное, и Вяз хмыкнул. – А разве это нельзя использовать против наших врагов?
Он придержал свою лошадь и посмотрел на нее. Всеблагой Дух, это же великолепно.
– Что-то не так? – поинтересовалась Сальвия, слегка придержав свою серую кобылу и оглядевшись по сторонам.
– Нет, просто… это чертовски хорошая идея.
Можно заразить замок Теганн перед выездом оттуда. А может, даже и лагерь собиравшегося войска.
– Правда? Я же пошутила.
– А я не шучу. Подожди здесь. Мне нужно поговорить с Кассеком. – Он развернул лошадь и помахал лейтенанту, привлекая его внимание.
Через несколько минут Вяз вернулся и серьезно посмотрел на Сальвию:
– Никому не говори об этом разговоре.
Сальвия помотала головой:
– Даю слово.
Они увидели, как двое всадников и собака отделились от группы и умчались вперед. Кассек уже начал приводить план в исполнение.
– Можешь сказать, что идея была твоя, – произнесла Сальвия.
– Глупости. Если это действительно нам поможет, я сделаю так, что тебе официально объявят благодарность. – Вяз наклонил голову и посмотрел на нее. – Думаю, твой отец бы тобой гордился.
Она не обратила внимания на это замечание:
– Ты не любишь привлекать внимание, даже когда того достоин, но берешь на себя вину, даже когда не следует.
Он пожал плечами:
– Я ценю людей по достоинству, когда они того заслуживают.
– Пожалуй, из тебя получился бы хороший офицер. Ты когда-нибудь думал об этом?
– Ты не первая, кто поднимает эту тему. Но мой брат – лейтенант. Я не могу быть ему равным.
– А, принц, – пробормотала она. – Ты не хочешь переходить ему дорогу.
– Именно. Ему и так тяжело. Я лучше буду его поддерживать.
– Я понимаю, – сказала она. – Просто мне не хотелось бы, чтобы ты недооценивал самого себя.
– Может, я просто не хочу повышения. Моему брату звание не дает никаких преимуществ, зато связывает долгом на целые годы. – Он указал на Кассека и Грэмвелла, ехавших впереди. – Посмотри на них. Они постоянно должны соблюдать условности. А я просто еду вместе с тобой. Я могу себе это позволить, а они нет.
Сальвия искоса взглянула на него:
– Ты меня не купишь, Вяз Возчик. Я вижу, что у тебя есть амбиции и врожденный талант к управлению. Но я поражена твоим чувством долга и чести.
Он покраснел и стал искать повода сменить тему:
– К вопросу о чести. Если твои родители были женаты, а твой отец был птицеловом, а не крестьянином, почему они так тебя назвали?
– Думаю, им просто нравилось это имя.
– Не верю, – сказал он, закрывая глаза рукой от утреннего солнца.
– Это была мамина любимая трава. Отец говорил, что мама поджаривала листья и ела их прямо так, особенно когда была… ну, когда ожидала моего появления на свет. – Сальвия слегка улыбнулась. – А когда я родилась… – Голос ее угас, и она опустила глаза.
– Что – когда ты родилась? – спросил Вяз.
Она покраснела, и веснушки снова пропали.
– Отец говорил, что я приятно пахла и моя кожа была бархатистой, как листья сальвии. Как-то раз он произнес это вслух, и после никакое другое имя даже не обсуждалось. А еще сальвия – это символ мудрости и знания, а это для папы всегда было важно. – Она прикусила губу. – А еще она обладает лекарственными свойствами. Отец не раз говорил, что я была единственным средством, способным облегчить боль от маминой смерти. – Сальвия опустила глаза и принялась скрести свои ногти. – И мне оно тоже нравится.
– Мне тоже, – ободряюще сказал Вяз. – В нем есть смысл. – Сальвия еще сильнее покраснела, но он притворился, что ничего не замечает, глядя на дорогу. – Похоже, твои родители были отличной парой. Ты поэтому выбрала себе такую профессию?
– Нет, это само так получилось. Мои родители выбрали друг друга сами. Мама была дочерью лучника.
– Дай-ка угадаю. Отец твоего отца продавал отцу твоей матери птичьи перья для изготовления стрел?
– Почти. Отец вырос в приюте и не знал своих родителей. Он сам продавал деду перья, когда был подмастерьем птицелова. – На лице Сальвии появилась мечтательная улыбка. – И он специально так рассчитывал их количество, чтобы приходить почти каждый день.
Вяз не мог отвести глаз от ее лица.
– Должно быть, у него было тяжелое детство, раз он рос без родителей.
Сальвия покачала головой:
– На самом деле именно в приюте он полюбил учиться. Возможно, если бы он рос где-то еще, он не был бы таким образованным. А еще он мог сам выбрать, к кому пойти в ученики, потому что не унаследовал никакой профессии. Он впервые встретил маму, когда ему было тринадцать, но у лучника уже был ученик, и тогда папа выбрал максимально близкую профессию. А через девять лет они с мамой сбежали вместе.
– Девять лет? – пораженно спросил Вяз. – Вот это преданность.