Погруженная в мысли о любви, Маргерит вздрогнула, услышав звонкий женский голос:
— Вот вы где, Маргерит. Я никого не увидела и позволила себе войти.
При виде маленькой кругленькой фигурки Эмилии Уэттерби с таким же круглым мопсом у ног, Маргерит рассеянно улыбнулась. Эмилия приехала посплетничать о Чарлзе?
— Эмми, какой сюрприз! Бетси ушла с Прю в деревню, Софи уехала кататься. Я совсем одна, если не считать слуг на кухне.
Эмми бросила на нее проницательный взгляд.
— Маргерит, у вас усталый вид, вы бледны. Что-то случилось?
— Нет, я просто плохо спала ночью.
Маргерит посмотрела на доброе морщинистое лицо, обрамленное кружевами пышного чепца. Платье на Эмми было украшено оборками на рукавах и корсаже. Юбка из голубой тафты на кринолине по ширине почти равнялась росту Эмми. Плечи украшала голубая шелковая шаль, а в руках она держала зонтик, оберегавший ее от солнечных лучей. Джорджи медленно прогуливался по террасе, брезгливо обнюхивая все углы и фыркая. Наконец он ухватил подол платья Маргерит.
— Пойдемте в дом, Эмми, я угощу вас хересом. Или вы предпочитаете лимонад?
Эмми оглянулась по сторонам, как будто желая убедиться, что на нее никто не смотрит, и смущенно посмотрела на Маргерит.
— Я знаю, что это не подобает благородной даме, но я страшно люблю эль. Холодный эль в жаркий день.
Маргерит рассмеялась, ее хандра удивительным образом исчезла.
— Вы получите эль. У меня хранится бочонок в подвале, и я сама принесу вам кувшин. — Она усадила гостью, которая, казалось, слегка нервничала, в гостиной и отправилась за напитками. Для себя она принесла кувшин лимонада. — Вы ехали мимо и решили заглянуть ко мне? — спросила Маргерит, угощая гостью. — Или захотели лично убедиться, что я избавилась от всей мебели? Слухи об этом, наверное, уже разошлись по всему графству.
Эмми усмехнулась.
— Я не против иногда полюбопытствовать, но нет, я приехала к вам… — Она долго и пристально смотрела на Маргерит. Ее выцветшие голубые глаза были серьезны. — Я беспокоюсь… о Чарлзе.
У Маргерит перехватило дыхание, и она почувствовала, что краснеет. Неужели эта женщина знает, что произошло прошлой ночью? Нет, Чарлз бы не признался ей в этом. Она уселась на стул, принесенный из кабинета.
— Что вы хотите этим сказать, Эмми?
— Вчера Чарлз приехал домой очень поздно, с огромной шишкой на голове. У него поднялась температура, и он в жару все время повторял ваше имя. Все, что я поняла, до того как он потерял сознание, это что он был в вашем доме. Я приехала узнать, не видели ли вы что-нибудь или не известно ли вам что-то об этом?
Маргерит застыла от тяжелого предчувствия, голова у нее закружилась.
— Нет… Он был здесь, да, но когда он ушел, я легла спать. У него был доктор?
— Да, он сказал, что Чарлз должен неделю не вставать с постели. Впрочем, Чарлз все равно не может ходить; добравшись до постели, он сразу потерял сознание и очнулся только два часа назад. Он сказал, что кто-то напал на него в роще у вашего дома.
— О Боже! — выдохнула Маргерит и чуть не лишилась чувств от страха. Во рту у нее пересохло. Она ведь выгнала его. И вот что произошло. — Я не заметила ничего подозрительного. — Она встала и поставила стакан на стол. — Я сейчас же еду с вами в Мидоу.
— Боюсь, вы ничем не сможете ему помочь. Чарлзу нужен покой, а визитеры его утомят.
Маргерит старалась не смотреть в проницательные глаза Эмми.
— Понимаю, но я должна поехать с вами. Я чувствую себя немного виноватой, мы с Чарлзом расстались не слишком дружески. Я бы хотела его увидеть.
— Хорошо, короткий визит ему не повредит. — Пожилая дама с трудом поднялась с кресла. Она пролила немного эля на пол, и Джорджи подлизал его, прежде чем Маргерит успела принести тряпку. — Иногда мне кажется, что у меня поросенок, а не собака. Джорджи ест все, что съедобно.
Ослабев от волнения, Маргерит все же сумела накинуть на плечи шаль и взять зонтик им предстояло ехать в Мидоу в открытой коляске. Направляясь с Эмми к дверям, она поддерживала разговор, но думала только о Чарлзе и своей вине перед ним.
— Вы закажете новую мебель для дома? — спросила Эмми, украдкой заглядывая в пустые комнаты.
— Нет… да, наверное, — ответила Маргерит, не желая посвящать Эмми в свои планы. Она вспомнила, что предъявила Ренни ультиматум, и, возможно, ей не удастся распорядиться своей собственностью. Если он обратится к властям и выдаст тайны Леннокса, ее арестуют за измену и имущество будет конфисковано. Хорошо хоть, что оно не попадет в руки Ренни, с грустью думала она.
Они сели в коляску и поехали по проселочной дороге.
— Ваши мысли где-то далеко, моя дорогая. Вас что-то гнетет.
— Я беспокоюсь о Чарлзе, — вздохнула Маргерит. — Мы с ним давние друзья.
— Я это знаю. — Эмми покрутила ручку своего зонтика. — Но с некоторых пор мне известно, что Чарлз питает к вам чувства более глубокие, чем дружба. — Она замолчала и, когда Маргерит не возразила, продолжила: — Не то чтобы он говорил мне об этом, но я видела сама. Он никого не замечает, кроме вас. Если мне будет позволено, то я скажу, что надеялась, что и вы поглядываете на него.
— Не знаю. Я… мне очень нравится Чарлз, но…
— Ничего больше не говорите! Вы имеете право сделать более выгодную партию, но я так надеялась…
— Меня не интересует состояние дел Чарлза, — с жаром возразила Маргерит. — Он не только друг, но и человек, который стал мне дорог.
— Вы уверены? — вопросительно подняла седые брови Эмми. — Я каждый день молю об этом Бога.
— Слишком рано говорить, но я узнала, что у Чарлза много… скрытых талантов.
— Он выдающийся человек. — Под его красивой внешностью скрывается острый ум. Чувства его глубоки, и он внимателен к людям. Арендаторы смотрят на него как на бога. Он заботится о них больше, чем о себе.
— Не надо перечислять его достоинства, — засмеялась Маргерит. — Я их знаю…
— Вот мы и приехали, — перебила ее Эмми, когда коляска повернула на посыпанную гравием дорогу, ведущую к Мидоу, и миновала тополиную рощу. Старый особняк был окружен зеленью. Лужайки переходили в невысокие холмы, образуя между ними долины. В одной из них сверкал на солнце пруд, по которому в величественном молчании плавали лебеди. Вокруг каменного дома росли старые деревья и цветы, дремлющие в лучах солнца. Единственными занятыми делом существами, как заметила Маргерит, были пчелы.
Кучер остановился перед парадным входом. Три ступени вели к небольшому портику с белыми колоннами. Не было видно ни одного лакея. Маргерит помогла сойти на землю сначала старой даме, а затем толстому мопсу. Джорджи в знак благодарности обслюнявил ей руку. Когда они все вместе подошли к двери, появился Боттомли, дворецкий.
— А вот и ты, Боттомли. Как хозяин? — спросила Эмми и поспешила, насколько ей позволяли короткие ножки, в холл с мраморным полом, резными дубовыми панелями на стенах, на которых висели мрачные портреты предков и средневековое оружие.
— Ему лучше, мисс Уэттерби. Сейчас он ест бульон. По-моему, он не очень доволен своим положением.
Эмми всплеснула руками:
— Он ненавидит бульон!
Маргерит последовала за Эмми наверх. Ее сердце было готово вырваться из груди при мысли, что она снова увидит Чарлза. Что он сделает? Обрадуется ее приходу или холодно отошлет ее, так же как она поступила с ним? Может быть, ей не следовало приезжать? Может быть, все это страшная ошибка?
Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, но это не помогло. В коридоре она увидела резной инкрустированный столик в причудливом стиле прошлого века, диван в полосатом шелковом чехле, длинный потертый восточный ковер. Далеко не роскошь, подумала она, но со вкусом. Она даже не помнила, когда последний раз была в Мортимере-Мидоу. Это было задолго до ее замужества, когда Чарлз еще учился в Оксфорде.
Эмми остановилась перед дверью в конце коридора.
— Его комнаты. У него кто-то есть. — Она, нисколько не смущаясь, приложила ухо к двери. — Похоже, это Ник.
Она постучала, и Маргерит подумала, что ей легче провалиться сквозь землю, чем снова увидеть Чарлза.
— Может быть, мне подождать…
— Раз уж вы здесь, для него лучшим лекарством будет увидеть вас, — торопливо заверила ее Эмми, схватив за руку. Маргерит показалось, что Эмми продумала эту сцену еще до приезда в Леннокс-Хаус.
Дверь открыл Ник, его лицо просветлело при виде гостей.
— Эмми, Маргерит и… милый Джорджи. Чарлз плакал целый час, скучая по этому забавному мопсику, — засмеялся он. — Жить без него не может.
— Ты не обманешь меня, Ник. Ты уже приложился к бутылке, — сурово изрекла Эмми, принюхиваясь.
Ник изобразил на своем лице изумление.
— К бутылке, мадам? Это неправда. У меня на плечах совершенно ясная голова.
— Как бы там ни было, ты не должен смеяться над моим дорогим Джорджи. У него нежная душа, и он очень любит Чарлза.
— В это я искренне верю, я несколько раз испытал проявления его любви на себе — я имею в виду Джорджи.
— Довольно, Ник!
И в сопровождении Джорджи Эмми направилась в спальню. Мопс первым протиснулся в дверь.
— Как наш больной?
— Лучше, но настроение у него ужасное, — вздохнул Ник, пропуская их вперед. — Или он злится из-за боли, или случилось что-то еще. — Он подозрительно покосился на Маргерит. — Может быть, вы сделали или сказали что-нибудь, что могло привести его в такое дурное расположение духа?
— Не надо меня обвинять! — воскликнула Маргерит. — Я не била его палками и не забрасывала камнями.
— Но кто-то же сделал это! Чарлз говорит, что видел чью-то фигуру, а затем потерял сознание. Засада, — тихо, чтобы не слышала Эмили, прошептал Ник.
Маргерит прижала руку к горлу, стараясь скрыть страх.
— Это могли быть контрабандисты или другие разбойники.
— В вашей роще?
— Разбойники ходят где хотят. Мне неизвестны их планы.
В воображении Маргерит возникло бледное лицо Монтегю Ренни, и у нее возникло дурное предчувствие, что именно Ренни и подкарауливал Чарлза. Но если это так, то какова причина? Ответ ясен: Ренни сам хотел заполучить ее, он уже несколько раз говорил об этом.