Не верилось, что Сари может влюбиться в того, кто использует ее тело и кровь и всегда имеет парочку запасных вариантов. Это ведь… Мерзко.
– Он жив, не переживай, – я погладила Сари по ладони и ободряюще улыбнулась. Просто не могла больше идти в тишине. Чужое волнение гадюкой обвилось вокруг груди. – Все-таки он вампир. Просто так его не убить.
– Я не из-за его здоровья переживаю. – Сари ни на миг не согрелась моей улыбкой. Оставалась такой же хмурой. – Я знаю, что Рафаэль переживет нас всех, не сомневайся. Но он несчастен, и боль калечит его еще сильнее.
В прошлом я бы наверняка закатила глаза, думая о том, что явно не Рафаэлю нужно строить из себя жертву. Он наместник цветочной плантации, в его распоряжении замок, полный слуг… Но, возможно, я знала куда больше, чем Сари, а потому язык не поворачивался поспорить с ней.
– Когда он возвращается после сражений, то всегда вызывает только меня.
– Значит, он ценит тебя.
– Нет. Это значит, что именно я несколько лет назад натолкнулась на господина после очередного его возвращения с боя. Он не хочет показывать свою слабость кому-то еще.
Мы уже шли по коридору, приближаясь к кабинету, где ждал Рафаэль. Я вспомнила, в каком состоянии его оставила, и тяжело вздохнула. Сари же остановилась у двери, закрыла глаза, настраиваясь. Она медленно выдохнула, а когда снова распахнула веки, уже не выглядела такой уставшей и грустной.
– О, – только и выдала я, любуясь новой версией жизнерадостной Сариэль.
Она ухмыльнулась и шепнула:
– Да, Тиа. Я лечу не только телом, но и словом, своим добрым расположением. Если явлюсь с кислой миной, господин вмиг найдет другую девушку. Более податливую и приветливую. Презираешь меня за лицемерие? За то, что изображаю из себя вечно довольную и счастливую дурочку?
– Не презираю. Нравиться – это искусство. Я не владею им, в отличие от тебя, но обладаю иными талантами. Так зачем осуждать или завидовать друг другу?
Короткий смешок царапнул горло Сариэль. Она уронила голову и улыбнулась каким-то своим мыслям.
– А я вот порой себя презираю за то, что только так могу обеспечить нам с Найварой нормальную жизнь. Но пытаться что-то изменить мне уже поздно.
Она снова с пугающей переменчивостью преобразила выражение лица, будто закрыла трещину, через которую показалось истинное лицо Сари. Она вновь выглядела веселой и счастливой.
– Что ж, – улыбнулась Сари, – господин меня уже заждался. Я пойду.
– Удачи, Сариэль. И не волнуйся за сестру. Мы продолжим уроки уже завтра.
Я развернулась, чтобы уйти, когда Сариэль вдруг окликнула меня.
– Тиа! Чуть не забыла! Я ведь обещала научить тебя… Хм… Как ты там сказала? Искусству нравиться, точно! Так вот, урок первый. Не ищи сама. Стань той, кого нужно искать.
Глава 19. Семья
«Встречи с родственниками после окончания школы круга луны не запрещены. Не допускается лишь самоуправство, к коему маги прибегают ради свидания с семьей.
После заключения договора маг переходит под покровительство своего господина, и только в его праве разрешить или запретить подопечному видеться с родными».
Отправляя письмо родным Каяна, я переживала больше, чем когда посылала весточку собственной маме. В момент, когда Каян сидел напротив и представлял тех, кому должно дойти его письмо, я внутренне сжалась в комок из нервов и страха.
Если получатель мертв, бумага не растворится в пространстве, как должно быть.
Но каково же было мое облегчение, когда письмо исчезло, отправившись к семье Каяна. Он улыбался, ни о чем не подозревая, а по моей спине катилась капелька холодного пота.
Семья Каяна выжила! Бойня в деревне Йонул их не застала!
Когда Каян ушел, чтобы продолжить работать, я поднялась в свою комнату и еще минут двадцать приходила в себя. Даже не знаю, что бы испытывала, если бы все обернулось иначе.
Наступило долгое затишье, когда мы с Каяном ждали ответа от родных. Прибудут ли они в Розу Гаратиса?
Семья Каяна ответила через неделю, о чем он рассказал мне и Найваре за ужином.
– Как и ожидалось. Не приедут. – Он ковырялся вилкой в нетронутом овощном рагу. – Оказывается, на нашу деревню напали, и мама с братьями сбежали.
– Какой ужас, – пискнула Найвара, а я одновременно с ней выдала:
– Сбежали? Куда?
Каян покачал головой и слабо пожал плечами. Я никогда еще не видела его таким подавленным.
– В письме про это ни слова. Но я рад, что с ними все в порядке.
После этого разговора я избегала Каяна несколько дней. Было стыдно за то, что знала правду, но утаила ее, хоть и должна была так поступить.
«Не кори себя, – однажды сжалилась Яснара. – Он догадывался, что рано или поздно его дом пострадает в этой войне».
«Может быть. Но мне все равно противно от себя».
«Зря. Избавляйся от этого чувства. Твоей вины в том, что идет война, нет».
«Я даже не понимаю, за что стороны сражаются… Столько лет мы живем в кошмаре. Скажи, ты знаешь, почему идет война?»
«Война началась после моего заточения, девочка. О нынешнем мире ты знаешь больше меня».
Ожидание ответа от мамы было крайне мучительным. Она всегда писала мне редко, но сейчас я ждала этого как никогда. Так хотела увидеться впервые за многие годы, взглянуть в родные глаза, коснуться теплой руки… Интересно, ее кожа такая же мягкая? Появились ли на ней первые морщинки, а в рыжих волосах – серебряные пряди?
В груди всегда щемило, когда я думала об этом и представляла, как годы разлуки поменяли маму. Но время шло, а она не отвечала.
Лето кончилось, передав корону осени. В саду Розы Гаратиса отцветали последние бутоны, а зелень обернулась золотом.
Мама так и не прислала ответ, и Рафаэль уже перестал спрашивать, когда меня навестит семья. С ним мы виделись не больше пары раз в неделю. Сначала меня тяготила необходимость ходить на ковер к Рафаэлю, но очень скоро я оттаяла. Может, всему виной травяной чай и сладости, с которыми Рафаэль меня неизменно встречал? Будто мы собираемся мило поболтать, а не ради сговора против Валанте Карстро.
– Нужно быстрее думать, как остановить Валанте, – всякий раз настаивала я.
– Это не так просто. Он силен, – качал головой Рафаэль. – Один гипноз чего стоит.
– Если ему удастся высвободить Вой Ночи, станет еще сильнее. Даже не представляю, какие способности он получит от божества темной магии и прародителя нечисти…
Я все так же занималась переводом, но с каждым днем становилось все сложнее. Работа перевалила за последнюю треть, и меня одолевала тревога, ведь восстановить вырванные страницы магией не получалось, хотя обычно такие задачи я выполняла с легкостью.
Дело в природе этой книги? Или Валанте позаботился о защитных чарах?
В любом случае нужно срочно искать способ восстановить утраченное. Я почти не сомневалась, что именно на вырванных страницах мы найдем подсказку, как остановить Валанте так, чтобы не поплатиться за это головой.
Хоть я и надеялась, что решить все получится без сражений и крови, и Яснара, и Рафаэль, и даже собственная интуиция подсказывали – не стоит брезговать тренировками и подготовкой к возможной битве.
Поэтому я продолжала напитывать древнее божество внутри себя новыми кусочками заклинания. Раз за разом переносила новые строки на тело, а затем ранила себя, чтобы смыть знаки кровью. Валанте, даже если знал про обратное заклинание пленения Царицы Мечей, по-прежнему не подозревал, чем я занимаюсь. А я тем временем училась, и Яснара училась вместе со мной.
После работы в замке, которую не могла забросить, чтобы не вызывать вопросов у обитателей Розы Гаратиса, я проводила вечера с Найварой. Рисовать у Найвары получалось с каждым днем все лучше и лучше. Иногда я коротала время с Сариэль, которая ответственно подошла к данному обещанию заняться моими навыками в общении. Сари учила меня держать осанку, выбирать одежду и улыбаться заразительно и мягко.
– Они должны желать увидеть твою улыбку снова, – говорила она, стоя за моей спиной и глядя на меня сквозь зеркало. – Пусть она станет для них наградой.
Кто эти «они», мы никогда не обсуждали. На первых наших уроках я думала о Каяне. Представляла, что улыбаюсь ему, кокетничаю с ним и с нежностью и лаской смотрю в теплые карие глаза.
Но чем дальше заходили наши с Сари уроки, чем реже я инициировала общение с Каяном, а он не стремился сделать это сам, тем отчетливее понимала – пустое. Ему нет до меня дела как до девушки.
Сначала это огорчало, заставляло искать в себе изъяны и не спать ночами. Неужели я недостаточно хороша? Но недели сменяли друг друга, и то, что раньше было цветущей симпатией, превратилось в сухое безразличие.
Я продолжала учиться у Сариэль, но не потому, что жаждала завоевать сердце Каяна, а потому, что нравиться людям порой бывает крайне полезно.
Я учила Найвару, брала уроки у Сариэль. А затем уходила учиться с Яснарой. Запиралась в тесной комнатке и пыталась придать солнечному свету, что струился из ладоней, форму или старалась менять его силу.
Всякий раз, чтобы использовать чужую магию, мне приходилось ранить себя. Кровь оставалась неизменным ингредиентом, без которого сила Царицы Мечей не могла вырваться наружу. На моей коже появилось слишком много шрамов. Они оставались после каждого пореза когтями. Мое тело будто становилось второй клеткой для богини, только прутья здесь были реже и тоньше.
Я училась не только управлять светом, но и пыталась делать это самостоятельно, не вверяя свое тело на несколько мгновений Яснаре. Так было в винном погребе, и так случалось на многих наших тренировках. Я пускала кровь, а на следующую секунду теряла над собой контроль. В это время Яснара использовала силу, стараясь делать это так, как хотела бы я. Но это все еще не то, что мне нужно. Я должна научиться делать все сама.
В первые недели осени снова прибыли рыцари луны. Я чуть не умерла от волнения, когда жрецы считывали мой магический фон, но Яснара выполнила обещание. Она защитила меня так же, как когда-то спасла от гипноза Валанте Рафаэля. Рот наполнило вкусом крови, а голову будто сжали раскаленные добела железные обручи. Глаза застилала белоснежная пелена. Я терпела, чтобы не закричать от боли, но это того стоило.