– Тиа! – продолжала звать Найвара.
За месяцы нашей разлуки она изменилась. Стала более смелой и дерзкой, научилась не только выбираться из своей раковины, но и показывать зубы.
Я обернулась, но, прежде чем увидеть Найвару, заметила Антинуа. Она стояла неподалеку от Джарахи и Рорджи и сурово смотрела на меня.
Предательница…
– Тиа!
Я поджала дрожащие губы. Найвара не уймется, пока не узнает правду.
Рывком я стряхнула с себя чужие руки. Выпрямилась и обернулась к Найваре.
– Сариэль мертва, – произнесла я, глядя ей в глаза. Они широко распахнулись, и в них я увидела каждую эмоцию, пронзившую разбитое сердце Найвары.
– Что? – резко севшим голосом обронила она.
В дрожащую грудь ворвался тяжелый вдох. Слезы наполняли глаза Найвары, как мое сердце – отвращение к себе.
– Я убила ее, – выкрикнула я, чтобы поставить точку в этой пытке. – Случайно. Царица Мечей сожгла Сари за то, что она узнала о моей магии.
Краем глаза я заметила, как Анти опустошенно качнула головой. Только тогда я опомнилась – Найвара ничего не знает о Солнцеликой и нашей связи. Все мои оправдания для нее – пустой звук. Ей все равно, кто вел мою руку, несущую смерть. Главное, что удар нанесла я.
Долгие секунды тишины, а затем дробящий душу на осколки вопль:
– Я ненавижу тебя!
Меня уводили все дальше, но я не могла отвернуться. Найвара упала на колени, согнулась почти пополам и заревела в голос. От ее рыданий кожа покрылась мурашками, у меня у самой заслезились глаза. Но длилось это ровно до той секунды, пока Найвара не кинулась в мою сторону.
– Ненавижу! Лучше бы ты никогда не возвращалась! Никогда!
Ее поймали и не позволили даже приблизиться ко мне. Мне не верилось, что эта разъяренная, сломленная девчонка, похожая на дикого котенка, та скромная и тихая Найвара. Но вот она кое-как увернулась, вырвалась и швырнула в меня рюкзак, который прихватила с собой из Артери. Найвара не попала. Рюкзак упал к моим ногам, а из него в снег вывалились краски и кисти.
– Забирай! Видеть тебя не хочу!
Ком в горле разросся до размеров ежа. Было трудно не то что говорить – даже дышать. Если бы меня не держали, я бы кинулась, чтобы подобрать драгоценные краски. Все же Найваре нравилось рисовать, она училась с наслаждением и интересом. И даже если со мной ее связь навсегда разорвана, с рисованием она расставаться не должна.
Однажды она вернется к кистям и найдет в этом убежище. Она снова будет рисовать! Она…
Она даже не вздрогнула, когда какой-то драконорожденный случайно наступил на лежащие на снегу краски. Послышался короткий треск, а затем – короткое ругательство, вырвавшееся из зубастого рта.
Когда наши с Найварой взгляды снова встретились, в ее глазах не было ни грамма сожаления. Только ядовитый, темный триумф. Она видела, что мне больно, и упивалась этим.
– Так, давайте прекращать это безобразие, – прозвучал рядом сухой старушечий голос.
Лорклар, стуча тростью, подошла ко мне и поймала подбородок жесткими пальцами. С презрением заглянула в мое лицо, искаженное смятением и тоской.
– Что ты устроила, Тиа? Ты подвергла опасности себя и наш народ. Осознанно нарушила запрет! И ради чего?
Она указала пальцем в толпу, где Найвара пыталась вырваться с площади. Ее крепко держали, пока Каян старался как-то угомонить девчонку.
– Ты подставила своих товарищей, которые пришли тебя защитить, – продолжила Лорклар. Ее слова звучали как удары молота по наковальне. – Из-за тебя пострадали невинные.
Я нашла взглядом Джараху. Она уже не выла в голос, а беззвучно сидела на снегу. Уцелевшая ее ладонь лежала на плече, которое кончалось отвратительным обрубком.
– Из-за тебя не будет доверия к твоей подруге.
Антинуа стояла почти у помоста с виновато опущенной головой.
Да, я подставила ее. Снова. Но этого бы не случилось, если бы Анти следовала плану, вместо того чтобы вызвать «подмогу». Думаю, она и сама это понимала. Поэтому и остерегалась лишний раз смотреть мне в глаза.
Чего она хотела? Пыталась помочь, уверенная, что я проиграю Рафаэлю? Поэтому позвала Джараху и Рорджи? Она хотела как лучше, а получилось… Получилось, что каждый из нас теперь понесет наказание.
– Но твоя подруга хотя бы умеет признавать ошибки и здраво мыслить, – чуть смягчился голос Лорклар. – Если бы она не позвала ваших товарищей, кто знает, что с тобой бы сейчас было? Чудовище бы пленило тебя.
– Нет, – неожиданно даже для себя отрезала я и обернулась к Лорклар.
Она выглядела удивленной.
– Откуда такая уверенность? Ты под влиянием? – Она с опаской рассматривала меня, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Затем приблизилась и глубоко втянула воздух около моей кожи. – Он тебя зачаровал? Говори!
– Нет! Нанесите клеймо души, если не верите! Но я не лгу!
Я бы продолжила оправдываться, если бы к нам не подошел другой старейшина.
– Что будем делать с новыми людьми? Девочка больна. Ее разум поврежден. А мужчина – жрец.
На последнем слове он ощерился. То же самое сделала Лорклар.
– Девочку будем лечить, – без раздумий сказала она, глядя на Найвару. – А жрец… Дадим ему выбор. Если откажется от своего никчемного бога, позволим ему остаться. Если же нет…
– Что это значит? – спросила я. Взгляд метался между старейшинами, которые будто забыли о моем присутствии.
– Не твоего ума дело, – рявкнул драконорожденный, но Лорклар зашипела на него:
– Тиа провинилась, но так разговаривать с ней не смей! Она понесет наказание, несомненно. Но и знать наши законы она обязана.
Драконорожденный коротко рыкнул, выражая возмущение, резко отвернулся и ушел к группе других старейшин. Он сделал это так резко, что кончик его хвоста больно ударил меня по голеням.
– Мы не признаем новых богов этого мира, – спокойно принялась пояснять Лорклар. Она едва заметно кивнула кому-то в толпе, и к нам повели Каяна. – Они появились из всплеска энергии, который случился при заточении Солнцеликой и Полуночника. Слабые, ничтожные божки.
– Но есть ведь еще Лунный Страж, – напомнила я и тут же нахмурилась. Понятия не имею, какое имя древний покровитель магии носит у драконорожденных…
– Чаровник? – тут же подсказала Лорклар. – Поклоняться ему – еще хуже, чем почитать кого-то из молодых божеств. Он наверняка мог помочь Солнцеликой, но выбрал обмануть древних драконов и их потомков, чтобы заточить богиню. Он не оставил нашему племени выбора и подстроил все так, чтобы мы сами молили его помочь избавить мир от нашей прародительницы.
Я тяжело вздохнула.
Драконорожденные и драконы сами участвовали в заточении Яснары. Они написали то заклинание, которое использовала я. Но заточение прародительницы стало для них огромным ударом. Солнцеликую боялись, но все равно любили. И сейчас ее чтут как мученицу и надеются вернуть в наш мир, искренне веря, что за века Яснара исцелила разум и душу.
– Ты говорила с ней, Тиа. Скажи, она ведь не безумна? – с надеждой спросила Лорклар.
Я задумалась. Вспомнила все разы, когда Яснара помогала мне, когда подсказывала, как поступить. Но вспомнила и ее хладнокровность.
– Она не безумна, но жестока.
– Она справедлива, – поправила Лорклар. – И ее покровительство – единственная причина, по которой ты все еще жива.
По коже пробежали ледяные мурашки, но задуматься над угрозой времени не было. К нам подвели Каяна.
– Наносить заклинание перевода некогда. – Лорклар приблизилась к Каяну и остановилась, опершись на трость. – Тиа, будешь переводить нам.
– Хорошо, – кивнула я и на время стала посредником между Каяном и Лорклар.
Позже, если он примет условия и решит остаться на острове, ему нанесут такой же знак, как у Антинуа. Благодаря ему он сможет понимать язык драконорожденных, а они – его. Но пока – я переводчик.
Лорклар сказала Каяну все то же, о чем говорила мне. Если он хочет остаться, то должен отказаться от своей богини земли и плодородия. Каян, разумеется, от этой новости опешил. Он много лет был жрецом, привык черпать силы от богини и был уверен, что ее помощь необходима. Однако любые пререкания Лорклар обрубала на корню.
– Отрекись или уходи!
Каян одарил меня долгим внимательным взглядом. Что он искал во мне? Надежду? Подсказку? Я больше не собиралась влезать в чужие судьбы, и без того сломала их слишком много. Отвела глаза и вновь подняла голову лишь тогда, когда Каян решил:
– Я хочу остаться.
Лорклар победно хмыкнула, подозвала незнакомого мне драконорожденного, и тот протянул Каяну небольшой мешочек из плотной ткани.
– Скажи ему, чтобы вдохнул побольше костяного порошка, – приказала Лорклар и внимательно уставилась на Каяна.
Он развязал тесемки, руки его чуть дрожали. Мне удалось заметить, что внутри мешочка – белый порошок.
– Ты должен вдохнуть его, – подсказала я.
– Что это? – Каян выглядел не на шутку напуганным.
– Костяной порошок. Драконий костяной порошок…
Каян нервно хохотнул и покачал головой. Я же вспомнила об огромном скелете дракона на дне вулкана. Из подобных останков изготовлена эта смесь?
– Вдохну и больше никогда не услышу голос Матери Земли?
Я перевела вопрос Лорклар, и та подтвердила:
– Никогда. Порошок зачарован. Он разрушает мосты, по которым псевдобогиня может прийти в сознание. Вдохнет – и Солнцеликая станет единственным божеством, способным внимать и отвечать его молитвам.
Каян побледнел, когда выслушал мой перевод. Я ждала, что он откажется и сбежит, но он решительно склонился над мешочком и шумно втянул носом воздух, смешанный с порошком, а затем сильно закашлялся. Он хватался за горло, царапал его, будто старался разодрать кожу. Карие глаза закатились.
– Каян! – Я хотела броситься ему на помощь, но Лорклар вскинула руку, преграждая путь.
– С ним все будет хорошо.
Она подала знак, и Каяна увели. Также с площади выводили и Джараху. Вокруг нее носились помощники и лекари. Кровотечение уже остановилось, но рана выглядела ужасно.