Осталось узнать у Димы, так ли это…
Неделя пролетела незаметно. На выходных я все-таки пошла в гости к Ленке, да и осталась у нее до понедельника. Подруга рисовала очередной шедевр и так увлеклась подбором цвета для шляпки девушки под вуалью, что почти не терроризировала меня вопросами про Диму. Важнее было определиться с цветом: выбрать сиену жженую или убру жженую. Как по мне, так цвет один и тот же, но подруга настаивала, что разница очевидно и только слепой не замечает ее…
Вечером в понедельник, когда Игорек засел перед телевизором с чипсами и пивом, предвкушая трансляцию очередного футбольного состязания, мы с Леной разместились на балконе с бутылочкой вина. Блаженно глядя в вечереющее небо, мы лениво потягивали терпкий напиток и разговаривали по душам.
— Они предложили мне первую полосу в каталоге за деньги, — жаловалась подруга, — Рит, а ведь по условиям конкурса это должно быть бесплатно! Я заняла первое место, так почему должна платить?! Игорю второй месяц задерживают зарплату, что-то не так у них с поставщиками, говорят, в фирме денег нет. Я, может, и заплатила бы им эти двадцать тысяч, но не из последних же! К тому же, мы откладываем на отпуск, и все эти задержки очень некстати… Подумаешь, международная выставка… В гробу я видела их Италию!
— С такими условиями ты и собственный конкурс запилить можешь. Найдешь, как они, спонсоров, типографию. Напечатаешь каталог… Договоришься с галереей где-нибудь во Франции…
— В Париже устраивать выставки — это моветон, — важно кивнула подруга, — Другое дело Уэльс — провинция, свой собственный колорит. Атмосфера! И все ходят в национальных костюмах и картавят.
— Это вроде в Англии. Они «р» выговаривают… — поправила подругу я.
— Да какая разница! — рассмеялась подруга, — Если бы я могла разговаривать по-английски, я бы давно завоевала весь мир, а не билась бы за звание начальника отдела.
О, как! Камень в мой огород. А то я расслабилась…
Слабо улыбнувшись, залпом выпила бокал и потянулась за черешенкой. Ленка всегда так: попрекает меня в том, что я не выбрала для себя великое будущее. Она-то мечтает стать художником мировой известности, и всегда подчеркивает, что ради такой цели стоит жить. Я же — мыслю низкими частотами, и поэтому меня всячески надо наставлять на путь истинный.
Со стороны смотреть на ее потуги бывает смешно. Да и ссориться с лучшей подругой из-за того, что она за меня переживает — глупо. Тем более, когда в тебя верят больше, чем ты сам.
Неожиданно второй бокал вина ударил мне в голову. Стало легко, весело и приятно сидеть вот так — на двух скрипучих старых табуретках и смотреть с третьего этажа на зеленый двор.
Захотелось обнять весь мир, сделать что-нибудь необычное, забавное или… вот хотя бы поделиться с подругой своей новой тайной.
— Ленусь, ты даже не представляешь, что со мной недавно произошло! — развернулась я к ней, — Лучше допей, чтобы не упасть.
— Если я выпью третий бокал залпом — я точно упаду, — возразила подруга, но послушно пригубила вино.
А я тем временем подбирала слова. Как лучше объяснить, чтобы она мне поверила? И про Эдгара, и про поцелуй… Кстати, и про лже-Диму, который вовсе не работает с ее мужем в одной фирме, мне захотелось рассказать.
И в этот момент, когда я уже собралась признаться, зазвонил мобильный телефон. Номер на циферблате не высвечивался, и я с некоторой опаской приняла вызов.
— Даже не думай открываться, — печально со вздохом мировой обреченности произнесли в трубку, — Я смотрел линию последующих событий. Ты любишь медицинские учреждения?
Вопрос загнал меня в тупик. Косо взглянув на сосредоточенно жующую Ленку, осторожно спросила:
— Не очень. А с кем я разговариваю?
— Она сдаст тебя на лечение, — все также печально произнес мужской голос, — И наше обучение отложится на пару лет. Потом, когда выпустят, смысла в нем не будет — лекарства негативно влияют на возможность управления даром.
— Вы просматриваете линии?! — поразилась я и, сделав знак Лене, что мне надо поговорить, выбежала с балкона.
— Чему ты удивляешься?
Флегматичный голос Йоны прозвучал как утверждение. Я огляделась в поисках укромного уголка и, не найдя ничего лучше, заперлась в ванной. Села на скользкий бортик и, не сдержав возмущения, спросила:
— Если вы верхние такие крутые, почему не сказал, что я умею двигаться во времени?
— Скользить по времени, — поправили меня, — Прости, был занят. У нас тут опасный маньяк разгуливает на свободе. Пропадают даровитые и верхние… Вот пытались связаться с низшими, вычислить, где он прячется. Совсем забыл о твоем обучении…
Если Йона рассчитывал меня пристыдить, то фокус не удался.
— Замечательно! Желаю вам поймать его скорее. Так что с моим даром? Ты обещал обучить!
— Да, мысль хорошая, — Йона горестно вздохнул, как будто каждое слово доставляет ему мучение. — Завтра давай встретимся. После обеда. Найди местечко с вкусным куриным супчиком, и я приду.
Не став заострять внимание на необычном условии, на всякий случай посмотрела на экран. Номер абонента всё еще был скрыт.
— Ладно, завтра смской пришлю адрес.
— Ты не поняла-а, — со вздохом протянул Йона, — Найди место, где готовят вкусную куриную лапшу, и я сам спущусь.
— Откуда?
— Сверху! — кажется, своей непонятливостью я умудрилась расшевелить верхнего, — И послушай доброго совета: не доверяй всем подряд, будь умнее.
Его предупреждение набило вполне ожидаемую оскомину. Я горько вздохнула:
— Знаешь, с тех пор, как Эдгар передал мне дар, я то и дело слышу, что не нужно никому доверять…
— Правильно! Вот и не доверяй! — в голосе Йоны послышалось одобрение.
— И это мне говорят три разных человека! — возмутилась я, — Кому верить?
— Никому нельзя верить! — нравоучение в голове верхнего, которого я мысленно уже приобщила к новым ангелам, меня добило.
— Даже тебе? — не сдерживая сарказма в голосе, спросила я.
Сейчас он скажет, что верхним нужно верить всегда, ведь они чистые и добрые. Или, что ему от меня ничего не надо, он — незаинтересованное лицо, ведь меня не целовал, встречаться не предлагал, а значит, его помощь — от чистого сердца.
Но прозвучавшие слова окончательно внесли в мою душу сумятицу.
— И мне тоже, — загадочно ответил он и отключился.
Глава 15
Эдгар
Я припарковался у покрытого плющом кирпичного дома. Давно здесь не был, месяца три точно.
Невысокий забор из красного кирпича местами осыпался, и по-хорошему, его следовало заменить на новый. Сегодня запущенность родового гнезда особенно бросалась в глаза и нервировала. А ведь когда-то это был прекрасный ухоженный особняк с замечательным садом, полным кустистых роз.
Отец любил покопаться в саду. Он находил такое занятие умиротворяющим. После его смерти сад словно бы отправился вслед за хозяином — любимые белые розы завяли, а остальных словно бы окутала своим ледяным дыханием в июле месяце зима. Сад порос сорняками и всепоглощающей травой.
Бороться с этим запустением мне всегда было некогда, а мать не интересовалась подобными вещами. Возвышенная натура, она всегда обращала внимание на глобальные проблемы и игнорировала мелкие, бытовые. Смерть любимого человека подкосила ее надолго. Она забывала вовремя поесть, иногда не спала по несколько суток, пребывая в своих мечтах и видениях, и не интересовалась жизнью сына-подростка. Совсем…
Долгое время я не мог смириться с ее выбором. Страдать и похоронить настоящее? Нет, так нельзя! Я хамил, злился на нее из-за того, что оказалась слабой и не смогла выкарабкаться из своего горя.
Даже теперь, когда я стоял перед входом в запущенный и покореженный жизнью дом, чувствовал тянущее душу беспокойство. Как встретит мать? Будет ли в себе или опять перепутает меня со своим братом?
Конечно, я давно уже пережил свой юношеский максимализм, и мать мне было искренне жаль, и все же, я старался бывать дома как можно реже…
Дом встретил меня все тем же запустением и затхлым запахом пыли. В который раз я подумал, что мать могла бы нанять домработницу или приплачивать соседке, которая прибиралась в нашем доме, когда отец был с нами. Но уговорить Елену Тарновскую очень трудно. Особенно, когда она не слышит тебя.
Я нашел мать в гостиной, на ее излюбленной потрепанной кушетке вишневого цвета. Она пила травяной чай и глядела в окно. Что она там видела и о чем грезила — я давно уже перестал задаваться этим вопросом.
— Привет! Как самочувствие?
Дежурный поцелуй в лоб, и темно-зеленые глаза задумчиво скользнули по моему лицу.
— Дорогой, рада тебя видеть. Присаживайся, — кивок на деревянный стул за большим резным столом, — Со мной все в порядке. Пью успокаивающие чаи по совету тети Глаши. Помнишь, она окончила медицинский факультет? Ты бледен и похудел. Ты болен?
— Нет, просто устал немного, — на моем локте, который я неосмотрительно положил на обеденный стол, остался комок серой пыли.
Неприятно, но не смертельно.
Кстати, никакой тети Глаши я не помню. Глаша — это Глафира?… Впрочем, если тетушка со стороны маминой родни, которая долго не хотела с нами общаться из-за отца, то я вполне мог никогда не слышать о ней. Хватит и того, что бабушка с дедушкой приезжали к нам раз в год на мамин день рождения, и даже их лица я с трудом воскрешаю в памяти.
И всё-таки надо проверить. Встаю и подхожу к кушетке. Сажусь в ногах. Мама все также флегматично смотрит в окно, как будто забыла, что я нахожусь здесь.
Слишком флегматично даже для моей мамы, летающей в облаках.
— Позволишь? — я настойчиво перехватываю мамину руку и подношу к носу, — И давно ты пьешь успокаивающий чай?
— Эдгар! — вздрагивает мама и тянется, чтобы поцеловать меня в лоб, — Дорогой мой! Рада тебя видеть. Как ты?
Повторяю еще раз про свое здоровье, уверяю в том, что чувствую себя хорошо. Мама робко улыбается и делает попытку пригладить мои волосы. В детстве этот ее жест очень бесил, я считал себя самостоятельным и независимым мальчиком, которому чужды все эти ласковые прикосновения. Теперь же я позволяю ей пригладить свою слегка отросшую челку.