Абель завязывал шнурки рабочих ботинок, но остановился на середине процесса. Я замерла в неловком молчании. Абель встал и театрально обвел рукой комнату.
– Мисс Прюитт, добро пожаловать в мое логово беззакония.
Из моего горла вырвался смешок, что застало врасплох даже меня. Но его ответной улыбки было достаточно, чтобы развязать мне язык.
– Прости, что сделала поспешные выводы и сунула нос не в свое дело, – слова полились из меня потоком, словно дамбу прорвало. – Папа говорил, когда я попаду на небеса, Бог наконец сможет отдохнуть, потому что Ему будет кому передать бразды правления миром.
Я набрала побольше воздуха и затаила дыхание, ожидая его ответа. В стропилах на потолке заворковала плачущая горлица.
– С твоей стороны было благородно попросить прощения, – он взглянул на меня и провел рукой по взъерошенным волосам. – И я его принимаю. Ты думала, что защищаешь человека, который нуждался в этом. Я могу это понять.
Я шумно выдохнула. С извинениями покончено, и теперь, стоя в такой близости, в его личных покоях, я засмущалась. Нужно сказать что-то на отстраненную тему, и побыстрее.
– У тебя много книг, – выпалила я.
– Их, как и друзей, много не бывает. Я с радостью одолжу тебе парочку. Все, что от тебя требуется, это подписать кровью клятву, что ты вернешь их в целости и сохранности.
– Я предпочитаю нехудожественную литературу, – я показала на сборник стихов Эдвина Арлингтона Робинса. – И раз уж я пришла исповедоваться, меня никогда особо не интересовала поэзия.
Абель схватился за сердце. Его пальцы усеивали веснушки, едва заметные в свете фонаря.
– Некоторую правду лучше не произносить вслух, мисс Верити.
Я улыбнулась.
– Порой я слишком откровенна.
– Сомневаюсь. Как по мне, здорово встретить девушку, которая говорит то, что думает.
Воздух завибрировал от пронзительного ора с нижнего этажа.
– Похоже, терпение нашего маленького приятеля на исходе, – я закатала отделанные кружевом рукава белого платья до локтей. – Ну что, приступим?
Абель окинул меня взглядом и потянулся за хлопковой рубашкой, висевшей на гвозде неподалеку.
– Надень ее сверху.
Я просунула руки в рукава и подкатала их до запястий. Абель кивнул и ловко спустился по лестнице. Прихватив фонарик, я последовала за ним.
Когда я приземлилась на грязный пол, теленок неуклюже пытался встать на ноги и все так же возмущенно кричал. Я прижала ладонь к широкой, плоской части между его глаз, и он прильнул ко мне, как щенок, который хочет поиграть.
– Раз уж он к тебе привязался, думаю, эта честь должна достаться тебе, – Абель вручил мне бутылочку.
Я нагнулась и протянула ее теленку. Он скептически понюхал резиновую насадку и отвернулся. Я попыталась еще раз, но результат был тот же.
– Он же голоден! Почему не ест? – требовательно спросила я. – Совсем как Лайла. Она тоже не знает, что для нее хорошо.
– Лайла – твоя младшая сестра? – поинтересовался Абель, садясь на подставку для седла.
Я кивнула, перекатывая гладкую стеклянную бутылочку между ладонями.
– Да.
На поверхность всплыло воспоминание: в дверь нашей обшарпанной квартиры раздался стук. Лайла встревоженно оторвала взгляд от книги, а я поприветствовала опрятную соцработницу. «Вашего отца забрали в психиатрическую лечебницу», – сказала женщина сухим тоном и бесстрастно изложила, как нашего папу задержали, пока он размахивал ножом на людной улице, кричал и отбивался от невидимых противников. «Я пришла, чтобы забрать вас в приют Детского благотворительного общества. Теперь все будет хорошо».
В глубине души я удивлялась, что мы так долго избегали внимания государства. Но помешательство отца проходило постепенно, периоды галлюцинаций – урывками. Он даже продолжал заниматься медицинской практикой, хоть и намного меньше, чем раньше. Но затем, три года назад, мрачные дни перевесили те, когда он был рационален. До меня дошли слухи, выставлявшие его публичные вспышки бреда как действия человека, который слишком пристрастился к алкоголю. Некоторые шептались, прикрывая рты ладонями в перчатках, что доктор Прюитт принимал слишком много новейшего лекарства фармацевтической компании «Байер». Это неправда, но люди отказывались верить, что столь блестящий ум разрушился сам по себе, без внешнего вмешательства.
– Лайла единственная, кто у меня остался, – сказала я, силком возвращаясь в реальность. Вероятно, Абель понял мои слова так, будто она моя единственная живая родственница. Временами, потеряв отца, которого я знала в детстве, я почти верила, что это так. – Я даже представить себе не могла, что нас заберут в разные дома.
– Как по мне, разлучать семьи неправильно, – кивнул Абель.
Любопытство и голод теленка наконец взяли верх над страхом перед неизвестным. Он подошел ко мне, виляя тонким хвостом.
– Согласна. Но моего мнения никто не спрашивал.
Я снова протянула теленку бутылочку, но он задрал свой бархатистый розовый нос.
– Знаешь, есть одна хитрость… – начал Абель.
– И почему ты не удосужился сказать о ней сразу?
– Ты бы все равно сначала сделала по-своему, – он игриво ткнул мою пятку носком тяжелого рабочего ботинка. Затем добавил с вызовом: – И скажи, что это не так.
– Показывай уже свой волшебный фокус, – проворчала я, скрывая улыбку.
– Нужно оседлать его. Зажми шею между коленями, чтобы он не двигался.
Теленок боднул мое колено головой.
– Если ты пытаешься выставить меня идиоткой, то сильно об этом пожалеешь, Абель Этчли. – Я поймала шею зверька между колен. Тот вырывался, задирая юбку. На моих щеках проступил румянец. – Отвернись, пожалуйста.
– Как для девушки, которая пять минут назад заявилась ко мне в спальню, ты слишком беспокоишься о приличиях.
Теленок взбрыкнул и чуть не повалил меня на пол.
– Хватит зубы скалить, помоги!
Абель подошел, забрал у меня бутылочку и бесцеремонно засунул ее в рот теленку. Раздался сдавленный звук, затем бульканье.
– Ты что, утопил его?
– Просто смотри, – ответил Абель. Теленок сглотнул, удивленно похлопал длинными черными ресницами и сделал еще глоток молока. Довольно дернув ушами, принялся пить с упоением.
Продолжая зажимать теленка между коленями, я забрала бутылочку и наблюдала, как он заканчивает свою трапезу.
– Нужно дать ему имя.
– Есть предложения? – поинтересовался Абель, прислоняясь к двери стойла.
Я погладила рыжие пятнышки на белом лбу теленка.
– Он напоминает мне веснушчатого мальчика из приюта. По-моему, его звали Эдгард.
Абель подпер рукой подбородок.
– У меня это имя всегда ассоциировалось с воинскими формированиями… авангард, арьергард. Эдгард.
Я рассмеялась.
– У тебя необычный ход мышления.
Он пожал плечами.
– Приму это за комплимент.
Новонареченный Эдгард втянул воздух из пустой бутылочки.
– Пока все, – сказала я и, подняв взгляд, обнаружила Абеля сидящим на калитке в стойло. Он протянул руку, и я забралась к нему.
Мы балансировали на узком краю и наблюдали за бычком, пока тот недовольно таранил головой стену.
– Видимо, не зря упрямых людей называют твердолобыми, – сказала я. Эдгард громко и обиженно замычал. – Лайле бы он понравился. Пожалуй, они родственные души. – Слова непреднамеренно срывались с моих уст в теплый ночной воздух. – Когда наша мама умерла, из старшей сестры я превратилась в родителя. Я до сих пор переживаю за нее, даже если на то нет причин.
Абель медленно кивнул, глядя через двустворчатые двери на темное пастбище. Поля укрывали тени.
– Знакомое чувство, вот только у меня полно причин переживать за сестру. Я даже не представляю, что будет с Кларой или ее ребенком.
Я быстро опустила взгляд с его красивого усталого лица и заметила, что наши руки очень близко держатся за грубое дерево.
– Ты сделаешь для Клары все, что сможешь. Как и я для Лайлы. А затем мы придумаем, как сделать еще больше. Потому что они семья.
Внезапно меня охватило сильное желание накрыть его ладонь своей. Я прогнала его, как могла. Теперь ясно, что у Абеля нет романтических отношений, но не ответит ли он взаимностью Делле?
Луну затмило мятущееся облако.
– Уже поздно, – сказала я и вдруг поняла, что не хочу уходить из сарая. – Утро здесь наступает рано. Нужно идти спать.
– Кажется, я знаю, что тебе необходимо перед сном, – заявил Абель и с легкостью скользнул на землю. Я спрыгнула, а он забрался по лестнице на чердак. Спустя минуту вернулся с книгой в руке. – Так, не спеши воротить нос от фантастики. Иногда полезно побыть какое-то время в другом месте. Даже если оно существует только в твоей голове.
– Моя сестра того же мнения. Вы бы отлично поладили, – вздохнув, я забрала у него книгу. – Ладно, полагаю, хуже от этого не будет.
Я возвращалась к ферме под ярким сиянием луны. Лесные деревья в другой части поля стояли как темные, далекие стражи.
Все лампы в доме уже погасили. Я сняла ботинки и на цыпочках прокралась по лестнице, чтобы не разбудить Везерингтонов. Из спальни донесся громоподобный храп Большого Тома, напоминая похрюкивание спящих свиней, но, как ни странно, он вызвал во мне теплые чувства.
Я остановилась у двери в комнату и морально приготовилась к чердачной духоте. Такое впечатление, будто эти знойные дни никогда по-настоящему не заканчивались, а скорее перетекали в не менее удушающие ночи. Здесь время шло медленно. Казалось, будто с моей встречи с Лайлой и ее новым опекуном уже прошли годы.
Я переоделась в сорочку, зажгла свечу и, опустившись на твердый стул, открыла книгу Абеля. Это был зачитанный сборник «Старых деревенских сказок». Я пролистнула позолоченные страницы, улыбаясь, когда видела сказки, которые родители читали мне в детстве.
А затем нашла новую. Подняв книгу ближе к свечке, я изучила иллюстрацию ведьмы, стоявшей у домика с красной крышей. Избушки на курьих ножках. Под рисунком была надпись: «Баба-яга скрывается в лесу и охотится на доверчивых детей».