Я улыбнулась.
– Звучит знакомо.
Он снял соломенную шляпу, тонкие седые волосы встали дыбом, как петушиный хвост.
– Я знаю, что ты хотела не такой жизни. Но мы с Хэт рады твоему приезду. Если не вернешься на север, надеюсь, ты позволишь этому месту стать твоим домом. Оставайся тут столько, сколько захочешь.
Он водрузил потрепанную шляпу на голову, улыбнулся под кустистыми усами и неуклюже заковылял в закатные тени.
Я принялась вычищать стойла при свете фонарика, обдумывая слова Большого Тома. Когда я вошла в устойчивый ритм, мой разум расслабился. Было что-то успокаивающее в этих простых, повторяющихся движениях. Легкое жжение в предплечьях от подъема тяжелой лопаты напомнило мне, что мои мышцы окрепли.
Это приятное чувство прошло, как только я поднялась на чердак и обнаружила, что, перенося мои вещи, Хэтти забыла ночную сорочку. На колышке в стене висела одна из рабочих рубашек Абеля. Я пощупала хлопковый рукав и задумалась, не поспать ли мне в ней. От нее слабо пахло сеном и теплым, солнечным ароматом кожи Абеля. При мысли о его одежде на моем обнаженном теле меня бросило в жар.
Я быстро спустилась по лестнице и пошла к ферме. Мне не помешает хорошенько помыться под ледяной водой.
На заднем дворе висело чистое белье, высохшее на дневной жаре. Я стянула с веревки свою сорочку и зашла в дом, чтобы помыться и переодеться. После сарая Большой Том пошел прямиком спать, Хэтти гасила лампы, собираясь пойти за ним следом.
– Я забыла принести ее в сарай, да? – Хэтти кивнула на сорочку, которую я закинула на плечо, и дала мне зажженную свечу. – Сегодня я слишком нервная, как несушка среди лисиц. – Ее усталая улыбка сменилась серьезным выражением лица. – Спасибо, что позаботилась о нашем Абеле. Возможно, он уже никогда не будет работать рукой как раньше, но если бы не вы с мисс Мэйв, все могло закончиться гораздо хуже.
Я через силу кивнула, и Хэтти пошла в спальню. Мое горло сдавило от ярости на мисс Мэйв.
Только когда я помылась, переоделась и вылила грязную воду из тазика в огород, я поняла, что моя расческа осталась наверху, в комнате, где спал Абель. Я подумывала пойти спать без нее, но моя спутанная копна волос, достающих до талии, к утру превратится в дремучие заросли, если ее не расчесать перед сном. Накинув домашний халат поверх сорочки, я медленно поднялась по лестнице на чердак.
Приоткрыв дверь, заглянула внутрь, отчасти ожидая, что Абель бодрствует и мучается от боли.
Вместо этого он крепко спал, его губы слегка приоткрылись, здоровая рука лежала на глазах. Мягкое сияние луны падало на мятую кровать, комнату наполнял лишь тихий звук его глубоких, спокойных вздохов. Раненая рука в тяжелом гипсе лежала поверх обнаженного живота. Я не подумала, что Абель может спать без ночной рубашки. Наблюдая, как его грудь вздымается и опускается, я внезапно ощутила сильное желание прикоснуться к нему.
Я прогнала это бесстыдное чувство. Быстро прокравшись к туалетному столику, положила гребень в карман халата и развернулась, чтобы уйти.
– Верити?
Мое сердце громоподобно заколотилось в груди, ноги приросли к полу. Когда я пришла в себя и обернулась, Абель уже сидел в кровати и наблюдал за мной, его веки припухли, волосы примялись от подушки. Мой взгляд невольно прошелся по его телу. Я засмотрелась и недостаточно быстро подняла глаза к его лицу.
Абель отвернулся, потирая шею, и заметно расслабился, найдя рубашку на столбике кровати. Он просунул руку в рукав, второй безвольно повис над гипсом.
Мне немного польстило, что он так засмущался из-за моего присутствия.
– Что, никаких замечаний по поводу того, что я пробралась к тебе в комнату ночью? – я ухмыльнулась. – И ни одной шутки о твоем тлетворном влиянии на мою нравственность. Я разочарована.
Я поставила свечку на шкаф, перекинула волосы через плечо и начала медленно распутывать колтуны.
Лунный свет бледным ручьем заструился на Абеля, подчеркнул острые линии его челюсти и посеребрил локоны у висков.
– Мне жаль, что я разбудила тебя.
Он встретился со мной взглядом.
– А мне нет.
Я снова спрятала гребешок в карман и заплела волосы в толстую косу. Наше молчание нарастало и менялось, превращалось в нечто накаленное и искрящееся от сдерживаемой энергии.
Мне стоит пожелать ему спокойной ночи и выйти за дверь. Это было бы разумно. Но меня уже тошнит от попыток быть разумной.
– И почему же?
Я не собиралась подходить к нему, но каким-то образом очутилась у кровати.
Одеяло скользнуло на пол, и он встал.
– Потому что мне лучше, когда ты рядом.
Его синие глаза почернели с ночью. Я дрогнула под их пылким взглядом и посмотрела вниз. Наши босые ступни почти соприкасались.
Медленно, осторожно Абель закинул мою косу мне за плечо. Его пальцы задержались на шее.
– Когда мы вместе, я чувствую себя спокойно, как когда возвращаюсь домой после долгого трудового дня. Но в то же время все кажется… ярче и новее, – он замолчал и всмотрелся мне в лицо. – Я не хочу чувствовать ничего другого.
Я закрыла глаза и встала на цыпочки. Губы Абеля были теплыми, сладкими, мягче, чем я представляла. Я почувствовала его удивленный вздох на своих устах и на секунду испугалась, что он отстранится.
Затем его рука опустилась на мою поясницу, и он прижал меня к себе. В груди вспыхнул восхитительный жар и распространился по всему телу. Я обвила руками его шею и зарылась пальцами в волосы. Наши тела идеально переплелись, будто были предназначены друг для друга; наши губы искали, стремились навстречу, будто были созданы для этого опьяняющего момента.
Абель отошел, часто дыша. Моя любимая улыбка медленно расплылась на лице и озарила его, подобно рассвету.
Я прижала мизинец к ямочке на его подбородке, одурманенная и в то же время смущенная своей дерзостью.
– Кажется, я мечтала тебя поцеловать с нашей первой встречи, – призналась я.
– И я.
– Даже когда считал меня заносчивой, спесивой янки? – произнесла я немного дрожащим голосом.
– Даже тогда.
Я подумала обо всем, что должна ему рассказать, и замешкалась. Если Абель узнает, что мисс Мэйв навредила ему, чтобы преподать мне урок, он может решить, что быть со мной слишком опасно. Прямо сейчас будущее вспыхивало в моем воображении фейерверками, ярко и броско. Я не хотела портить этот момент.
Но если я утаю от него правду, это омрачит наши отношения, как чернильное пятно. Так что я рассказала ему о прошлом мисс Мэйв, о проступках моего отца и о тайнах леса. Он слушал меня с округленными от беспокойства глазами и крепко поджатыми губами. Затем мой взгляд опустился к его гипсу. Эту правду мне хотелось скрыть больше всего. А значит, ее важнее всего рассказать.
– Абель, этим утром, у дома мисс Мэйв, когда ты пытался завести машину…
Он прижал руку к моей щеке. Я взглянула на него и замолчала.
– Это не было случайностью, не так ли? – спросил он.
– Нет. Перед этим я сказала мисс Мэйв, что знаю ее секрет, и она хотела доказать, что пойдет на все, чтобы заткнуть меня, – от горя мне стало трудно дышать. – Мне очень жаль, Абель. Если бы я не полезла в ее дела, этого бы не случилось.
Абель согнул ушибленные, опухшие пальцы.
– Ты всего лишь хотела воссоединить семью. Это мисс Мэйв умышленно навредила мне. Ты не виновата.
По моему лицу покатились слезы.
– Спасибо.
Я обняла Абеля и прижалась щекой к плавной линии его челюсти. Но сомнения закрались глубже и испортили радостное мгновение. Его рука будет восстанавливаться долго и мучительно. Будет ли он таким милосердным через неделю? Через месяц?
– Ты ранишь мои чувства, – сказал он мне в волосы. – Ревешь навзрыд сразу после нашего первого поцелуя. Не думал, что я так ужасен.
Я невольно рассмеялась.
– Ты совсем не ужасен. Наоборот, мне кажется, мы оба в этом хороши.
Я почувствовала щекой, как он улыбнулся.
– Нужно проверить, просто чтобы знать наверняка.
Я театрально вздохнула.
– Ну, если это обязательно…
Когда мы наконец отстранились, я пожелала Абелю доброй ночи. Забрав свечку, оглянулась на него, сияющего золотом в ее теплом свете. Мне хотелось удержать этот драгоценный миг, спрятать его в безопасное место, как цветок между страниц книги.
– Спокойной ночи, Абель.
Его глаза заблестели.
– Хороших снов, Верити. Увидимся утром.
26
Я добрела до сарая с блаженной улыбкой на лице. Забравшись по лестнице, легла в круг лунного света, что лился через окно. Мысли сменялись головокружительным калейдоскопом: вращались с надеждой, когда я думала об Абеле, и разбивались на темные осколки при воспоминании о предательстве мисс Мэйв и беспокойстве за Лайлу.
Я обратила внимание на пенек, служивший Абелю прикроватной тумбочкой. На грубой деревянной поверхности лежала открытая книга и новая свечка. Заинтересовавшись, я нашла спичку и зажгла ее.
Книга была открыта на стихотворении «Eros Turanos». Моих знаний латыни хватило, чтобы перевести название: «Тираническая любовь».
Грустный стих о женщине, которая предпочла остаться с недостойным мужчиной. Их любовь, даже остыв и причинив одну только боль, казалась неизбежной.
«…как лестница к морской пучине,
Куда слепцов ведет дорога»
Я закрыла книгу и встревоженно посмотрела на свечу. Огонек вздрогнул, будто от порыва ветра, на секунду скособочился и снова встал по струнке.
Я часто заморгала. Огонек снова накренился – уже в мою сторону. И в третий раз он повторил свой безумный танец, разгоняя тени по углам, и потянулся ко мне, прежде чем выпрямиться. Время позднее, наверняка это глаза меня подводят. Я наклонилась, чтобы задуть свечку.
Огонек с ревом выстрелил вверх и вспыхнул вихрем пламени. Я отскочила, а его голодные, живые язычки потянулись за мной. На косу упала искра. Я вскрикнула и потушила ее. По бокам свечи вмиг потекли ручьи горящего воска. Один попал на книгу Абеля, и страницы загорелись.