у на меня. – Ее тоже.
Мужчина подошел, поддев большими пальцами ремень с пистолетом. Это мой последний шанс достучаться до Лайлы. Позвякивая наручниками, я вцепилась в рукав ее праздничного платья.
– Послушай меня! Это не одна из твоих сказок, Лайла. Все по-настоящему, и злодей не тот, кто ты думаешь. Мисс Мэйв действительно хочет причинить тебе зло. Пожалуйста, не ходи с ней в лес.
Она всмотрелась в меня карими глазами. Затем быстро обняла и прижалась ко мне щекой.
– Когда папа говорил страшные вещи, ты всегда убеждала меня не бояться, – выдохнула Лайла мне на ухо. – Ты научила меня держаться за реальность. Теперь ты должна сделать то же самое. – По моей щеке скатилась слеза: то ли моя, то ли ее. – Я люблю тебя, Верити.
Лайла вышла из машины, сложив руки на груди, словно защищалась от сильного ветра.
Железная дверь тюрьмы распахнулась, являя тесную, мрачную камеру. Лофтис и его помощник затащили папу внутрь. По толпе прошелся шепот. Остальные помощники нависли надо мной.
– Пойдемте, мисс. Не усложняйте ситуацию.
Я опустила взгляд на свои руки, отяжелевшие от железных наручников. Бежать было некуда. Меня окружили мужчины с пистолетами и любопытные горожане. Задрав подбородок, я сцепила зубы и с помощью заместителя шерифа вышла из машины. Меня отпустили, только когда я шагнула в полумрак тюрьмы.
Лофтис развязал папе руки и снял с меня наручники.
– Кровь моей сестры будет на ваших руках, если вы этому не воспрепятствуете.
Избегая моего сердитого взгляда, он прицепил наручники к ремню.
Дверь тюрьмы с лязгом захлопнулась. Я вцепилась в прутья, а шериф Лофтис с удивительной нежностью взял Лайлу за руку.
– Пойдем, помощник Финли отвезет тебя домой.
Он провел ее к машине и помог сесть рядом с офицером, ожидавшим за рулем.
– Кто-нибудь, остановите их! – отчаянно крикнула я. Люди, наблюдавшие за происходящим, попятились: одни с настороженным видом, другие хмуро поглядывали в мою сторону. Никто не хотел мешать шерифу ради сумасшедшей девчонки, кричащей из-за тюремной решетки.
Они уехали. Напоследок Лайла оглянулась и встретилась со мной взглядом, прежде чем машина свернула за угол и исчезла из виду.
Среди разбредшихся очевидцев сверкнули золотые волосы, привлекая мое внимание. Абель наблюдал за всем издалека, его глаза помрачнели, лоб сморщился от… чего? Презрения? Разочарования?
Рядом с ним стояла Делла. Я жестом подозвала ее, но она покачала головой. Меня будто ударили под дых. Абель наклонился и что-то шепнул ей на ухо, продолжая мрачно поглядывать на меня. Мои пальцы побелели от хватки на прутьях.
– Вы должны помочь ей! Пожалуйста! Мисс Мэйв убьет ее на закате, – крикнула я.
Шериф Лофтис рявкнул, чтобы я прикусила язык, направился к Делле с Абелем и что-то сказал им, недовольно скрестив руки. Делла кивнула. Уходя, они даже не оглянулись.
Мое сердце ухнуло в пятки. Даже друзья решили, что я сумасшедшая.
Шериф проследил за их уходом, и последние зеваки, ожидавшие представления, последовали их примеру, пока на лужайке не остался только Лофтис. Он уверенно подошел к двери в камеру, позвякивая шпорами.
– Пока мы ждем коронера из Сайлом-Спрингс, я допрошу мистера Либранда о мисс Пимслер. Вы следующая.
Он посмотрел на моего отца, который лежал в углу, как мешок с картошкой.
– Еще я свяжусь с лечебницей, из которой сбежал ваш отец, и сообщу, что он у нас. У нас есть такие же учреждения для женщин с вашими… – он замолчал, подбирая слово, – склонностями. Если вы не угодите в тюрьму, уверен, мы найдем вам место в одном из них.
И с этим он ушел в здание суда.
Я снова и снова била ладонями о грубые стены тюрьмы. Кусочки кирпича впивались в кожу. На закате у Лайлы начнется бесконечная полужизнь. А я заперта в пределах видимости леса, где мисс Мэйв утопит ее, – такая же пленница, какой станет моя сестра. Я сжала прутья и закричала от безысходности, кровь из порезов на ладонях испачкала железо.
– Верити, остановись, – невнятно перебил меня папа. Я обернулась и увидела, как он сонно окидывает взглядом камеру. – Где мы? Где Лайла?
Я несчастно опустилась на колени.
– Шериф Лофтис нашел нас и привез в тюрьму. Лайлу он забрал к мисс Мэйв.
Новость быстро вывела папу из ступора. Он неуклюже встал, лихорадочно бегая взглядом от угла к углу. Запрыгнул на лавку, которая стояла у дальней стены, под крошечным окошком. Пощупал длинными пальцами края ржавой крыши в поисках слабых мест.
Я присоединилась к нему, но наши усилия не привели к результату. Снаружи солнце царапнуло верхушки деревьев. Чуть больше чем через час оно зайдет за горизонт.
– Выхода нет, папа.
Жестяная крыша тюрьмы хорошо удерживала тепло, и я рассеянно потянулась за шляпой, чтобы обмахнуть лицо. Мои пальцы сомкнулись на жемчужной булавке Хэтти. Я достала ее, сначала посмотрела на булавку, затем на замок на двери. Папа проследил за моим взглядом и обо всем догадался.
– Гениально, Верити, – прошептал он, забрал у меня булавку и подошел к двери.
Папа вставил ее в замок, а я настороженно осмотрела пустую площадь – все уже разошлись, не считая парочки задержавшихся жителей, которые бродили вдоль витрин магазинов в противоположной части улицы. К счастью, они не смотрели в нашу сторону.
– Почти закончил, – процедил папа сквозь зубы. Хрупкий металл согнулся в его пальцах. Я затаила дыхание.
Булавка сломалась, ее звон прозвучал как выстрел для моих ушей.
– Черт! – выругался папа, отшвырнув ее в сторону. – У тебя есть что-нибудь еще?
– Это была моя единственная булавка, – я вытащила шпильку из волос. – Подойдет?
Папа попробовал.
– Нет, слишком короткая.
Он прижался лбом к решетке и закрыл глаза.
Я скользнула обратно на пол и уткнулась головой в колени. Почему-то потерять надежду намного больнее, чем не иметь ее вообще. В груди застрял всхлип. Я попыталась сделать глубокий вдох, несмотря на сдавливающий корсет.
Затем осторожно провела по грубым выступам металлических пластин вдоль торса. Мне пришла идея, и я резко выдохнула. Папа вскинул голову.
– В чем дело?
– Минутку.
Я удалилась в темный угол и сняла платье. Оставшись в одной сорочке, завозилась со шнуровкой корсета и сорвала его. Впилась в него зубами и ногтями, разрывая швы, пока не показался первый металлический кусочек. Наконец я зажала тонкую пластинку между пальцами.
– Следи, чтобы никто не смотрел в нашу сторону, – сказала я, подвинув папу от замка. Он прошелся взглядом по пустой площади и поспешил к окну на дальней стене, чтобы проверить улицу, после чего дал мне отмашку.
Я с точностью хирурга вставила металл в замок. Слава богу, что я внимательно слушала объяснения Деллы, когда она взламывала ящик в комоде родителей. Но одно дело слушать, как кто-то взламывает замок, и другое – делать это самому. Секунды растягивались в минуты, солнце садилось все ниже. По моему горлу поднималось отчаяние.
Затем, без какого-либо предупреждения, металл скользнул на место между штифтами. Затаив дыхание, я надавила. Раздался тихий щелчок. Замок открылся.
Папа пошел открывать дверь, но я его остановила:
– Рано.
Я надела платье и быстро глянула на улицу. Под столбиком в красно-белую полоску цирюльник невыносимо медленно сметал срезанные волосы на тротуар. Наконец мужчина не спеша зашел обратно в цирюльню, даже не догадываясь, что его мирный вечерний быт мешал побегу из тюрьмы.
– Ладно, теперь пойдем.
Я выскользнула первой, папа – через секунду, аккуратно закрывая за нами решетку. Желание сбежать нарастало волной, но я взяла себя в руки, медленно перешла дорогу и пошла по тротуару к краю города.
Папа взял меня за руку.
– Мы всего лишь прогуливаемся, – сказал он, поправляя волосы, чтобы закрыть синюю шишку на виске.
Когда мы проходили мимо банка, перед нами вышел молодой человек. Мое сердце подскочило к горлу.
– Добрый вечер, – сказал он, сняв передо мной шляпу и кивнув папе. Должно быть, он пропустил наш арест, иначе сразу бы нас узнал.
– И вам, – ответил папа. Мужчина водрузил шляпу на голову и пошел по дороге, лишь единожды оглянувшись на нас. Я натянуто улыбнулась ему, и когда он отвернулся, мы свернули в переулок.
– Быстрее, – поторопил папа, переходя на бег. Мы дружно помчались к лесу.
У меня заныли легкие, но я заставила себя бежать дальше, сжав юбку в кулаках. Попутно я напряженно прислушивалась к звукам погони, но слышала только шорох травы, хлеставшей по ногам, и топот отца.
Лес был все ближе, казалось, что тени деревьев тянутся к нам. Папа вошел первым, и его сразу же поглотил мрак. Мое сердце колотилось в такт быстрым шагам.
Я сломя голову кинулась во тьму.
37
Меня окутала ночь. Кроны деревьев не пропускали ни лучика света. Я натолкнулась на папу.
– Не останавливайся, – прошептал он.
Мы пошли в нужном направлении, как я надеялась, но не преодолели и сотни ярдов, как на нас подул зябкий ветер. С земли поднялся холодный туман.
– Только не это, – пискнула я. – Не сейчас.
Он липнул к телу, просачивался сквозь одежду и высасывал все тепло, пока меня не пробрало до самых костей. Я схватилась за папу для поддержки и боролась с леденящим, ошеломляющим чувством, которое всегда появлялось вместе с туманом.
– В какую сторону? – пробормотал папа.
– Не знаю.
На глазах выступили слезы. Не для того мы зашли так далеко, чтобы потерять Лайлу во тьме и мгле. Но серая завеса не давала намеков, в каком направлении нам идти.
Как вдруг в ней возник слабый, тусклый кружок света. В его центре стояла молчаливая девочка, которую я встречала у колодца.
Джози Лофтис, сестра Деллы.
Папа замер как вкопанный.
– Ребенок-призрак, – выдохнул он с восторгом вместо страха. В кои-то веки его готовность поверить в невозможное не была для нас помехой.
– Нам нужно к колодцу, – сказала я. – Ты покажешь дорогу?