– Как ты это делаешь? – воскликнула я.
– Это же мой сон. Ммм… Синий – не твой цвет. Давай попробуем вот это. – Синий мгновенно сменился ярко-алым. – Да, вот оно. Твой цвет красный. Красный, как роза, как свежая, свежая роза.
– О господи, – простонала я. – Не знала, что даже в своих снах ты помешан на моде.
Он никогда не бывал таким мрачным и угнетенным, как Лисса в прошлом году, но дух определенно временами оказывал на него странное воздействие.
Он отступил и широко раскинул руки.
– Я всегда помешан на всем, что связано с тобой, Роза. Сейчас ты услышишь посвященные тебе импровизированные стихи.
Он откинул голову назад и прокричал в небо:
Роза – красный цвет.
Нет, не синий, нет.
Как колючка остра
И в сражении быстра.
Адриан уронил руки и устремил на меня вопросительный взгляд.
– Как может колючка участвовать в сражении? – спросила я.
Он покачал головой.
– Искусство не обязательно должно иметь смысл, маленькая дампирка. Кроме того, предполагается, что я безумен, верно?
– Я видела тебя и в более безумном состоянии.
– Ну, я буду работать над этим.
Он отошел, чтобы рассмотреть гортензию. Я хотела снова спросить, когда смогу вернуться в свой сон, но наш разговор навел меня на одну мысль.
– Адриан… как узнать, безумен ты или нет?
Он отвернулся от цветов с улыбкой, явно собираясь пошутить, но потом разглядел выражение моего лица. Улыбка погасла, он стал необычно серьезен.
– Думаешь, ты безумна? – спросил он.
– Не знаю, – ответила я, опустив взгляд. Я была босиком, и острые травинки щекотали ноги. – Я видела… кое-что.
– Безумные редко задаются вопросом, безумны они или нет, – глубокомысленно ответил он.
Я вздохнула и подняла на него взгляд.
– От этого мне не легче.
Он вернулся и положил руку на мое плечо.
– Не думаю, что ты безумна, Роза. Но полагаю, тебе пришлось через многое пройти.
Я нахмурилась.
– Что это значит?
– Это значит, что я не считаю тебя безумной.
– Спасибо. Ну, теперь все прояснилось. Знаешь, эти твои сны действительно начинают доставать меня.
– А вот Лисса против них ничего не имеет.
– Ты что, проникаешь и в ее сны? У тебя всерьез отсутствует всякое представление о границах?
– Нет, в ее сны я хожу только с целью инструктажа. Она хочет научиться этому искусству.
– Замечательно. Значит, просто я такая везучая, что мне приходится терпеть твои сексуальные домогательства.
У него сделался по-настоящему обиженный вид.
– Хотелось бы, чтобы ты не относилась ко мне так, будто я – воплощение зла.
– Извини. Просто у меня нет оснований считать, что от тебя может быть какой-то толк.
– Ага, не то что от твоего наставника, совратителя малолетних. Честно говоря, не вижу, чтобы ты достигла с его помощью хоть какого-то прогресса.
Я отступила на шаг и сощурилась.
– Вот только Дмитрия не трогай.
– Не буду – если ты перестанешь считать, будто он само совершенство. Поправь меня, если я ошибаюсь, но он скрывал от тебя факт судебного разбирательства над Дашковым, верно?
Я отвела взгляд.
– В данный момент это не имеет значения. Кроме того, у него были свои причины.
– Ну да, которые, надо полагать, оправдывают молчание, а теперь он отказывается бороться за то, чтобы вы присутствовали там. В то время как я… Я могу сделать так, что вы примете участие в этом разбирательстве.
– Ты? – Я хрипло рассмеялась. – И как ты этого добьешься? Обкуришь судью до полного упадка сил? Используешь принуждение на королеве и половине двора?
– Не следует вот так, походя, говорить гадости людям, реально способным тебе помочь. Просто подожди. – Он легко поцеловал меня в лоб, хотя я и пыталась увернуться. – Ну а теперь иди отдохни.
Сад начал выцветать, и я провалилась во тьму обычного сна.
Восемь
На протяжении нескольких последующих дней я безо всяких происшествий ходила по пятам за Кристианом. И по мере того как шло время, нетерпение внутри нарастало все сильнее.
Прежде всего, потому, что стало ясно – быть стражем в огромной степени означает просто ждать. Я всегда знала это, но в жизни все оказалось труднее. Стражи абсолютно необходимы в случае нападения стригоев, однако в жизни стригои нападают очень редко. Могут пройти годы, на протяжении которых стражу не придется участвовать ни в одном конфликте. Конечно, во время полевых испытаний инструктора не заставляли нас ждать так долго, но в то же время стремились научить терпению и пониманию того, как важно не расслабляться, даже если вроде бы нет никакой опасности.
Вдобавок нас обязали действовать в чрезвычайно жестких условиях: всегда стоять и всегда вести себя официально. Стражи, живущие в семьях мороев, по большей части ведут себя есте-
ственно и делают обычные вещи, одновременно не утрачивая настороженности в отношении любой возможной угрозы. Однако рассчитывать на это можно не всегда, поэтому наша школьная практика протекала в максимально трудных условиях.
Бесконечное ожидание повышало уровень нетерпения, но не оно было главной причиной грызущей меня неудовлетворенности. Мне отчаянно хотелось оправдаться в глазах всех, исправить промахи, допущенные во время нападения Стэна. Мейсона я больше не видела и решила, что то видение точно результат переутомления и стресса. Это радовало, конечно; любая причина лучше, чем быть безумной или неумелой.
Однако радовало далеко не все. Когда однажды после уроков мы с Кристианом встретились с Лиссой, я уловила излучаемые ею беспокойство, страх и гнев. Только благодаря нашей связи почувствовала – внешне она выглядела совершенно спокойной. Эдди и Кристиан о чем-то разговаривали и ничего не заметили.
Я подошла к Лиссе и обхватила ее рукой.
– Все будет хорошо.
Я знала, что ее беспокоит. Виктор.
Еще раньше мы решили, что Кристиан – несмотря на его готовность «позаботиться обо всем» – вряд ли в состоянии обеспечить нам участие в судебном разбирательстве. Поэтому в один из дней, используя всю свою дипломатичность, Лисса очень вежливо заговорила с Альбертой о
возможности для нас выступить свидетелями на этом суде. Альберта, тоже очень вежливо, ответила ей, что это даже не обсуждается.
– Я думала, если просто объяснить… почему это так важно… они позволят нам поехать, – шептала мне Лисса. – Роза, я не могу спать… все думаю и думаю об этом. Что, если он окажется на свободе? Что, если его отпустят?
Голос у нее дрожал, я ощущала в ней прежнюю уязвимость, которая долгое время отсутствовала. Это вызвало поток воспоминаний о тех временах, когда Лисса в огромной степени зависела от меня. В последнее время я радовалась тому, какой сильной, самостоятельной она стала, и хотела сделать все, чтобы такой она и оставалась. Я на ходу крепко сжала ее руку.
– Он не вырвется на свободу, – сказала я решительно. – Мы будем участвовать в этом разбирательстве. Я позабочусь об этом. Ты же знаешь, я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Она с легкой улыбкой прислонила голову к моему плечу.
– Вот что я люблю в тебе. Ты понятия не имеешь, как оказаться при дворе, но упрямо повторяешь это, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.
– И получается?
– Да.
Беспокойство все еще снедало ее, но чуть-чуть отступило – ей стало легче. Плюс, хотя она и поддразнила меня насчет самоуверенного обещания, оно реально успокоило ее.
К несчастью, в последнее время выяснилось, что у Лиссы есть другой повод для огорчений. Она надеялась, что, когда лекарства выйдут из организма, ей удастся снова обратиться к магии. Магия была внутри ее – мы обе чувствовали это, – но Лисса почему-то никак не могла к ней прикоснуться. Прошло три дня, но ничего не изменилось. Я сочувствовала ей, но больше всего меня волновало ее душевное состояние. По счастью, пока оно оставалось стабильным.
– Не понимаю, что происходит, – жаловалась она. – Вроде бы сейчас я уже должна делать хоть что-то, но ничего не получается. Я застряла.
К этому моменту мы уже почти дошли до здания, где находились столовая и другие общественные помещения, – Лисса с Кристианом хотели посмотреть кино. У меня невольно мелькала мысль: насколько трудно смотреть кино и одновременно быть настороже.
– Может, это не так уж и плохо.
Я отошла от Лиссы, чтобы проверить дорожку впереди.
Она бросила на меня сочувственный взгляд.
– Ты все время такая беспокойная. Я думала, это моя участь.
– Эй, моя работа – приглядывать за тобой.
– На самом деле это моя работа, – сказал Эдди шутливым тоном, что было для него большой редкостью.
– Никому из вас не стоит тревожиться, – сказала Лисса. – Во всяком случае, по этому поводу.
Кристиан обхватил ее рукой за талию.
– Ты такая нетерпеливая – даже больше, чем Роза. Все, что тебе нужно, это…
Это было déjà vu. Из маленькой рощицы выскочил Стэн, бросился к Лиссе, обхватил ее рукой и рывком притянул к себе. Мое тело среагировало мгновенно, без малейших колебаний – я ринулась «спасать» ее. Единственная проблема состояла в том, что Эдди тоже среагировал молниеносно, причем он был ближе и оказался впереди меня. Я описала круг, попытавшись вмешаться, но без толку, те двое уже приготовились к нападению.
Эдди кинулся на Стэна сбоку, быстро и яростно, с такой силой дернув его за руку, которой тот обхватил Лиссу, что чуть не оторвал ее. Эдди выглядел худощавым и жилистым, и это скрывало, насколько он мускулистый. Стэн вцепился в щеку Эдди, вонзив в нее ногти, однако главной своей цели Эдди достиг – Лисса сумела вывернуться и отбежала к стоящему позади меня Кристиану. Теперь, когда ей не угрожала непосредственная опасность, я зашла сбоку, рассчитывая помочь Эдди – но в этом уже не было нужды. Он схватил Стэна, швырнул на землю и мгновенно приставил к его груди, точно над сердцем, учебный кол.
Стэн засмеялся, явно довольный.