– Но вот насчет другой истории я не знаю, что и думать.
– Какой другой истории?
– О том, что ты и Адриан Ивашков…
– Нет, – прервала я ее, не желая выслушивать всякие гадости. – Что бы ни болтали, все это неправда.
– Но это так романтично.
– Тем более это неправда.
Лицо у нее вытянулось, но она очень быстро взбодрилась снова.
– Эй, ты не можешь научить меня драться?
– Постой… Что? Зачем тебе это?
– Ну, если собираюсь сражаться с помощью магии, то неплохо уметь драться и обычным способом.
– Думаю, тебе не ко мне нужно обращаться, – ответила я. – Попроси, скажем… своего преподавателя физкультуры.
– Я просила! – Она, казалось, просто кипела от возмущения. – И он ответил «нет».
Я опять невольно рассмеялась.
– Я пошутила насчет этого.
– Перестань, это наверняка поможет мне когда-нибудь сражаться со стригоями.
Мой смех стих.
– Нет, на самом деле не поможет.
Она прикусила губу, все еще отчаянно желая убедить меня.
– Ну, по крайней мере, поможет против этих психов.
– Что? Каких психов?
– Тут постоянно кого-нибудь избивают. На прошлой неделе Дейна Зеклоса, а всего день назад Брета.
– Дейн… – Я попыталась оживить в памяти генеалогию мороев. Тут была целая прорва Зеклосов. – Это младший брат Джесси…
Джил кивнула.
– Ага. Одна из наших учительниц ужас как разозлилась, но Дейн не сказал ни слова. И Брет тоже.
– А Брет у нас кто?
– Озера.
Я не врубилась.
– Озера?
Она, судя по всему, была счастлива поведать мне о том, чего я не знала.
– Он бойфренд моей подруги Айми. Вчера он весь был в синяках… и даже как будто в рубцах. Или что-то вроде этого, такой странный вид. Может, ожоги? Но Дейну пришлось еще хуже. И когда госпожа Каллахан спросила Брета, он убедил ее, что это так, пустяки. Ну, она его и отпустила. И еще у него было отличное настроение – что тоже странно, поскольку у человека должно испортиться настроение, если его изобьют, верно?
Ее слова пробудили воспоминание где-то в глубине сознания. Существовала некая связь… но вот какая? Со всеми этими призраками, Виктором и полевыми испытаниями удивительно, что я вообще могла вести связный разговор.
– Так, может, ты поучишь меня, чтобы мне тоже не досталось? – Судя по тону Джил, она считала, что сумела убедить меня. И вскинула вверх кулак. – Это же просто! Сжимаешь вот так пальцы и бьешь?
– Ммм… На самом деле это немного сложнее. Нужно научиться правильно стоять, а иначе тебе вреда будет больше, чем противнику. И еще нужно уметь действовать локтями и бедрами, и тоже не абы как.
– Пожалуйста, покажи мне! – умоляюще сказала она. – Спорю, ты все это умеешь.
Я и вправду все это умела, но пока в моем личном деле не было записи о том, что я порчу младших, и я предпочла бы, чтобы она не появилась.
#По счастью, тут как раз вернулся Дмитрий с госпожой Дэвис.
– Эй, здесь есть кто-то, жаждущий познакомиться с тобой, – сказала я. – Дмитрий, это Джил. Джил, это Дмитрий.
Он выглядел удивленным, но улыбнулся и протянул ей руку. Она зарделась и в виде исключения утратила дар речи. Едва он отпустил ее руку, она пролепетала слова прощания и умчалась. Мы закончили с госпожой Дэвис и направились обратно к церкви за следующими ящиками.
– Джил знает, кто я такая, – сказала я Дмитрию по дороге. – Она типа считает меня героиней, достойной преклонения.
– Тебя это удивляет? То, что младшие ученики смотрят на тебя снизу вверх?
– Не знаю. Никогда об этом не думала. По-моему, на роль эталона я не гожусь.
– Не согласен. Ты отзывчивая, преданная и заметно выделяешься во всем, за что ни берешься. Ты заслуживаешь большего уважения, чем думаешь.
Я искоса взглянула на него.
– Но, по-видимому, недостаточно, чтобы принять участие в судебном разбирательстве над Виктором.
– Только не начинай снова об этом.
– Да, снова об этом! Почему до тебя не доходит, насколько это важно? Виктор чрезвычайно опасен.
– Знаю.
– И если он окажется на свободе, то снова начнет осуществлять свои безумные планы.
– Знаешь, маловероятно, что он окажется на свободе. Слухи о том, что королева отпустит его, это просто… слухи. Ты лучше любого другого должна знать, что не стоит верить всему, что слышишь.
Я с каменным выражением смотрела прямо перед собой, отказываясь признавать его доводы.
– Все равно ты должен взять нас туда. Или… – я набрала полную грудь воздуха, – хотя бы Лиссу.
Выговорить это оказалось труднее, чем следовало бы, но я должна была это сказать. Не думаю, что я из тех, кто ищет славы, как выразился Стэн, но какой-то частью души я всегда стремилась быть в гуще схватки. Хотела действовать, делать то, что правильно, и помогать другим. Соответственно, хотела участвовать в суде над Виктором. Хотела взглянуть ему в глаза, хотела сделать все, чтобы преступник не ушел от наказания.
Но время шло, и в то, что это произойдет, верилось все меньше. Никто не собирался брать нас туда. Может быть, однако, – всего лишь может быть – они позволят поехать одной из нас, и в таком случае пусть это будет Лисса. Именно на нее нацеливался Виктор, и, хотя идея отпустить ее одну растревоживала беспокойные мысли о том, что, может, она вообще не нуждается во мне как
в страже, я предпочитала рискнуть. Пусть едет – если получится.
Дмитрия, так хорошо понимающего мою потребность действовать, казалось, удивила моя необычная покладистость.
– Ты права – она должна быть там. Но повторяю – я бессилен что-либо сделать. Ты продолжаешь считать, что я контролирую ситуацию, но это не так.
– Но ты делаешь все, что можешь? – Я вспомнила слова Адриана во сне – о том, что Дмитрий мог бы сделать больше. – У тебя большое влияние. Должна быть какая-то зацепка. Хоть какая-то.
– Я не настолько влиятелен, как ты считаешь. Здесь, в Академии, я занимаю высокое положение, но в остальном мире стражей меня все еще считают почти юнцом. И да, я высказывался в вашу пользу.
– Может, нужно было громче высказываться.
Я почувствовала, как он замкнулся. Он готов
был обсуждать со мной разумные вещи, но не поощрял меня, когда я вела себя как последняя сука. Ну, я постаралась высказаться более разумно.
– Виктор знает о нас. И может рассказать.
– С этим судом у Виктора есть проблемы серьезнее, чем мы с тобой.
– Да, но ты же знаешь его. Он не всегда действует как нормальный человек. Если он почувствует, что потерял всякую надежду вырваться на свободу, то может учинить нам неприятности просто из мести.
Я так и не смогла рассказать о своих отношениях с Дмитрием Лиссе, а вот наш злейший враг знал о них. Это было еще удивительнее, чем то, что о них догадывался Адриан. Виктор вычислил это, просто наблюдая за нами и собирая всякие сведения. Думаю, если ты мерзавец, привыкший строить козни, то должен преуспевать в таких вещах. Правда, он никогда не высказывался по этому поводу публично. Просто использовал против нас заклинание вожделения, основанное на магии земли. Такого рода заклинания срабатывают только в том случае, если влечение уже существует, они просто усиливают его. Нас с Дмитрием внезапно страшно потянуло друг к другу, мы были всего в полушаге от секса. Очень хитроумно со стороны Виктора – отвлечь нас таким способом, не прибегая к насилию. Если бы на нас напали, мы сумели бы достойно ответить. Но сделать так, чтобы мы думали только друг о друге, забыв обо всем на свете? Сопротивляться этому было очень трудно.
Дмитрий какое-то время молчал, понимал, конечно, что в моих словах есть смысл.
– В таком случае нам придется уладить это наилучшим возможным способом, – заявил он наконец. – Однако если Виктор надумает рассказать, он сделает это независимо от того, будете вы свидетельствовать на суде или нет.
Ну что на это скажешь? Я молчала до самой церкви. Когда мы там оказались, отец Андрей за-
явил, что, разобравшись немного с вещами, решил отослать госпоже Дэвис еще только один ящик.
– Я отнесу его, – решительно сказала я Дмитрию, как только священник отошел достаточно далеко, чтобы нас не слышать. – Ты вообще не обязан был приходить.
– Роза, пожалуйста, не надо кипятиться из-за этого.
– Как это – не надо кипятиться? Ты, похоже, так и не въехал, насколько это важно.
– Да все я понимаю. Неужели ты и вправду думаешь, что я хочу видеть Виктора на свободе? Хочу, чтобы все мы снова оказались в рискованном положении?
Тут я впервые за долгое время почувствовала, что он вот-вот выйдет из себя.
– Я уже говорил, что сделал все, что мог. Просто в отличие от тебя не устраиваю сцен, если не получается по-моему.
– И я тоже.
– Ты прямо сейчас делаешь это.
Он был прав. В глубине души я знала, что перехожу черту… но просто, как во всем в последнее время, не смогла остановиться.
– Зачем ты вообще пришел помогать мне сегодня? – выпалила я. – Зачем ты здесь?
– Это так странно? – спросил он почти с болью в голосе.
– Да. В смысле, ты что, шпионишь за мной? Хочешь понять, почему я сплоховала тогда, со
Стэном? Хочешь проследить, чтобы я не вляпалась в новые неприятности?
Он смотрел на меня, откинув волосы с глаз.
– Почему непременно должны быть какие-то скрытые мотивы?
Мне хотелось выпалить тысячу разных вещей. Например, что, если нет никакого мотива, это означает, что он просто хотел провести время со мной. А это не имеет смысла, поскольку мы оба знаем, что между нами могут быть лишь отношения учитель – ученица. Он сам мне об этом сто раз говорил.
– Потому что у всех есть мотивы.
– Да. Но не всегда такие, как ты думаешь. – Он открыл дверь. – До встречи.
Глядя, как он уходит, я стояла охваченная смятением и злостью. Не будь ситуация такой странной, я сказала бы, что у нас сегодня было свидание.
Десять
На следующий день мои обязанности стража при Кристиане возобновились. И снова мне вменялось забыть о собственной жизни ради другого человека.