Сорель коротко вздохнула. Она хотела того же. Но она боялась последствий — к чему может привести такая безумная, безоглядная страсть.
— Я пытался с собой бороться, говорил себе, что привыкну к факту твоего возвращения, успокоюсь. Но становилось все хуже. Я заметил за собой, что подстраиваю свои встречи под твои, веду себя самым необычным образом — например, убеждаю себя, что фамильярное поведение вызовет презрение. — Он издал сухой смешок. — Не помогло.
Ей тоже не помогло. Каждый раз, когда они встречались, ее все сильнее тянуло к нему, Сорель думала о прошлом и о том новом, потаенном тепле, которое рождалось между ними.
— Я причинил боль Чери. Мне ненавистно, как я поступил с ней, но несправедливо было давать ей надеяться, что у нас есть будущее. Она не заслуживает, чтобы с ней так обращались.
— Ты и меня винишь в разрыве ваших отношений, — покорно пролепетала Сорель.
— Согласен, несправедливо перекладывать вину на тебя, делать тебя ответственной за сумятицу чувств. Прошу прощения. Ты не виновата.
— Ты тоже не виноват, — сказала Сорель. — Ты сделал ошибку, ты не собирался ее обижать.
— Чувство вины не умаляет моей ошибки.
— Я знаю.
Он прищурился.
— Надеюсь, что знаешь. Когда ты так картинно отшвырнула меня, у тебя потом, вероятно, все-таки возникли угрызения совести.
— Да, — согласилась Сорель, и в тоне послышалась насмешка над тем, как он преуменьшает значение тех событий. — Блейз, но я совершила свой поступок не для забавы.
— Нам обоим было не до смеху. Но, если подумать о том, что ты тогда чувствовала, пожалуй, у тебя не существовало другого выхода.
Она дрожащим голосом произнесла:
— Ты… сделал сейчас большую уступку со своей стороны. — Впервые он проявил понимание ее дилеммы.
— Я стараюсь все прояснить. Мы не сможем перейти к новым отношениям, пока не избавимся от старого багажа.
— К новым отношениям?
— Ты понимаешь, что мы к ним идем. — Он не даст ей отвести глаза. — Ты долго отказывалась, Сорель. Что бы ни случилось раньше между нами, все должно разрешиться. Мы с тобой не дети, как ты недавно мне напомнила. Мы оба знаем, куда идем.
— Любовная связь?
— Если хочешь, назови ее так.
— А что скажут родители?
— Сейчас их мнения уже несущественны.
Он прав. Сексуальные отношения между ними и их возможное окончание могут создать стрессы, но они не разрушат отношения между их семьями и развитие их бизнеса, что могло бы произойти в их юные годы. Теперь они взрослые люди, и их отношения никого не касаются.
— А если я не хочу любовной связи? — спросила она.
Секунду Блейз молчал, а когда заговорил, его голос казался спокойным, невыразительным и обвиняющим.
— Ты меня хочешь.
Сорель подняла голову.
— Это не одно и то же.
Он сощурил глаза.
— Кто был однажды бит…
— Я не прошу у тебя кольцо.
— Чего же ты просишь?
Любви. Уважения. Доверия. Понимания, которое больше, чем секс. Ее тело требовало физического удовлетворения, но умом Сорель знала, что этого ей мало. Таких вещей нельзя ни просить, ни требовать. Их дают по доброй воле, а Блейз не готов ей их дать.
Может, никогда не будет готов.
Сорель облизала губы.
— Ничего.
— Что ты хочешь сказать? — Блейз был спокоен, но это было спокойствие тигра, изготовившегося к прыжку.
— Может быть, я так и не вышла из кризиса пубертатного возраста, но я не собираюсь спать с тобой.
— Легко говорить, — насмешливо прокомментировал он и двинулся к ней с выражением решимости на лице.
— Ты сказал, что не применишь силу!
Он остановился, отобрал у нее чашку, потом удивительно нежно поднял ее на ноги. Зная, что он сильнее, Сорель не сопротивлялась, но напряглась.
— Ты знаешь, что не применю. — Он положил ее руки себе на плечи. — Зачем ты сопротивляешься?
Сорель закрыла глаза.
— Отпусти меня, Блейз, — еле слышно сказала она.
Его руки напряглись; она понимала, что он хочет прижать ее к себе, сломать сопротивление искусительным поцелуем. Но он произнес какое-то ругательство и резко отпустил ее.
— Золотую медаль за такое решение, — выдохнул он. — Ты и с Крегом изображаешь из себя ледяную принцессу?
Ослабев от смешанного чувства облегчения и разочарования, Сорель открыла глаза.
— С ним не приходится этого делать. Он и не пытался…
Обострившийся взгляд предупредил ее об опасности.
— Ты приказала ему убираться?
— Нет! — Ее задел триумф, который она увидела в его глазах. — Он бросил меня.
Блейз грозно нахмурился.
— Он — что?
О черт, подумала Сорель, опять ему надо все подробно объяснять!
— Он сказал, чтобы я порвала с тобой, — нехотя продолжала она.
Стоило посмотреть на реакцию Блейза: за одну секунду его лицо отразило оскорбленность, огорчение, ярость. Под конец — благодарность.
— Какой он добрый! Преподнес мне тебя на блюдечке!
— Ничего подобного.
Блейз скептически улыбнулся.
— Неважно. Главное, хоть один из вас догадался, что у вас никогда ничего не получится.
Сорель тут же распушила перья. Ей так хотелось его уесть, чтобы он не задавался!
— Он сказал, что будет ждать, — проговорила она.
Блейз испепелил ее взором.
— Ой, держите меня! Окровавленный рыцарь на белом коне!
Сорель сжала челюсти. Она не выносила его сарказма, поэтому решительно добавила:
— И что если ты будешь плохо со мной обращаться, то тебе не поздоровится — ответишь перед ним.
Блейз расхохотался.
— Какой ужас!
Она сжала кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его.
Он оборвал смех и уверенно предложил:
— Забудь про Крега. Это только между мной и тобой. Пойми, это шанс, Сорель.
Шанс на что? На краткое увлечение? На любовную связь без обязанностей? На разбитое сердце?
— Я боюсь, — выпалила Сорель.
— Меня? — брови опять поднялись, потом сдвинулись.
— Я не имею в виду физически.
— Я не хочу мстить или наказывать. Такие низменные чувства я преодолел.
А она, к сожалению, даже не имеет права требовать обязательств, которые когда-то так категорично и публично отвергла.
Она замерла в нерешительности, Блейз приподнял ее подбородок и вгляделся в лицо.
— Сорель?
Она увидела в его глазах желание, но осталась пассивна, а он наклонил голову, давая ей сколько угодно времени, чтобы уйти или отказаться. Но она непроизвольно раскрыла губы, и он впился в ее рот нежно и эротично.
Как драгоценный сосуд, он держал в руках ее голову, и поцелуй становился все более страстным, требовательным.
Она отвечала ему с той же бурной страстью. Одна его рука соскользнула на талию, другая поддерживала голову, пальцы вплелись в ее волосы.
Мир вокруг закружился, за прикрытыми веками померк свет, от тепла, разлившегося по телу, обмякли ноги, сердце таяло.
Блейз поднял голову; его глаза мерцали темным огнем.
— Ты мне разрешаешь, да?
Он ее спрашивал. Он давал ей последний шанс. Она поняла его. Он хотел, чтобы после не было двусмысленности, обвинений в том, что он ее заставил.
Сорель почувствовала, что он напрягся — мускулы окаменели, пока она медлила с ответом. Мысли метались, пытаясь оторваться от настоятельного требования тела, с которым не следовало бы считаться.
Она ставит на карту свое будущее, сердце, самоуважение — всю свою жизнь.
— Да, — ответила Сорель.
Блейз шумно выдохнул, сбрасывая напряжение, и поцеловал ее. Поцелуй был страстным, долгим. Потом он подхватил ее на руки и отнес в дом, безошибочно нашел спальню и пинком распахнул дверь.
— А ты купила приличную кровать. — Он удовлетворенно хмыкнул.
— Не для тебя, — по привычке парировала Сорель, но голос прозвучал невнятно, бездыханно; она уже вся находилась в его власти.
Он еще раз пнул ногой дверь, закрыв ее, пошел к кровати и поставил Сорель на ноги.
— Ни для кого другого, кроме меня, — прорычал Блейз, отшвырнул покрывало и начал ловко расстегивать пуговицы на блузке. Отбросив ее, он посмотрел на лифчик. — Очень хорошенький, — не преминул он отметить.
Он спустил одну кружевную чашечку и пальцем обвел круг, дразня и завораживая. Сорель покраснела, он улыбнулся и поцеловал нежную возвышенность.
Сорель коротко вздохнула и запрокинула голову, руки сами собой легли на его склоненную голову, стали ворошить мягкие волосы, разбирая их па пряди.
Его губы начали продвигаться вверх, к гибкой линии шеи, по краю подбородка, во впадинку под ухом. Со слабым стоном протеста Сорель увернулась и нашла его губы, удовлетворенная тем, что они снова соединились.
Но удовлетворение длилось недолго. Палец все еще дразнил кожу поверх кружевного барьера, и ее грудь нетерпеливо вздымалась. От раздражения она вдавилась в него, он ответил на молчаливое послание, проникнув под кружево и водя пальцем по набухшей шишечке. Другая рука расстегивала ей джинсы — он дернул молнию и толкал ткань, пока джинсы не свалились на пол.
Блейз помог освободиться от них, потом от трусиков. Сняв с нее туфли, он усадил ее на кровать, и его руки занялись собственной рубашкой.
Дрожащими пальцами Сорель расстегнула на нем ремень, молнию на брюках и глубоко вздохнула, чувствуя, как стучит сердце.
Он отбросил рубашку, сел, чтобы снять ботинки и брюки.
— Ты уже знаешь, как все происходит, не так ли?
Как бы ей хотелось ответить «нет»…
— Да.
Сорель увидела, как еще больше потемнели его глаза и в них сверкнуло отчаянное сожаление. Блейз снова стал целовать ее, дико и свирепо.
Когда он остановился, она еле слышно сказала:
— Ты же не ожидал от меня, что я на всю жизнь останусь девственницей.
— Сколько их было? — потребовал он.
— Не твое дело. — Когда она от него сбежала, ничего уже, казалось, не имело значения. Теперь Сорель жалела, что так легко распорядилась своей девственностью, отдав ее мужчине, к которому не испытывала никаких чувств. Они расстались через месяц.