– Я вижу, тебе уже лучше, – сухо кинул парень, отстраняясь, но я не придала этому значения.
– Надо с ним поговорить! Допросить его! Он может знать, где сейчас Эбби!
Повинуясь собственному нетерпению, я вывернулась из мужских объятий и рванула к выходу, собираясь немедленно осуществить задуманное.
– Прекрасно! – зло выплюнул Скай. – Давай, беги к нему! Прямо так, в мокрой сорочке на голое тело. Шейн будет счастлив!
Я резко остановилась и обхватила себя руками. Идти в таком виде и правда было слишком.
– У тебя, случайно, не найдется запасного полотенца?
– Найдется. Возьми в моем шкафчике, – ответил Монтего, не поворачиваясь, и отступил вглубь душевой кабинки, подставляя лицо под льющуюся воду.
Я на мгновение замялась. В глубине груди шевельнулось ощущение неправильности происходящего. Но его быстро вытеснили совершенно иные, куда более важные мысли и эмоции. Решив, что я подумаю об этом позже, рванула в раздевалку и принялась суматошно вытираться. Моя одежда была испачкана в черной плесени, так что пришлось накинуть светлую мужскую рубашку, позаимствованную из шкафчика Ская.
И лишь облачившись в сухую одежду и выйдя в коридор, я наконец поняла, что очень сильно погорячилась. Мало того что на дворе стояла глубокая ночь и все обитатели общежития давно спали в своих постелях, так я еще не имела ни малейшего представления, где мне среди ночи искать лорда Шейна.
Глава 20
– Вы хоть понимаете, чем могла обернуться ваша выходка? Понимаете, что нарушили все писаные и неписаные правила академии?
Я стояла посреди кабинета ректора, нервно заламывая руки и не зная, куда деть глаза.
Еще никогда в жизни мне не было так стыдно. В детстве я была на редкость послушным ребенком. Да и в юности, до того как сбежать из дома, никогда не противилась воле отца. А сейчас меня строжайшим образом отчитывали. Да не кто-нибудь, а самолично Аластар Мэдроуз – ректор Маджериума.
– Я понимаю, профессор. Я виновата. Я поступила безрассудно. Моему поступку нет оправдания, – произнесла как можно тверже. Хоть я вся внутренне тряслась, мне не хотелось выглядеть жалкой.
За два дня, проведенных в лесу, я осознала всю глубину своей глупости. И прекрасно понимала, что заслуживаю самого сурового наказания.
– И что мне прикажете с вами делать, мисс Легран?
Профессор строго глядел на меня из-под сдвинутых густых бровей, а его пальцы, лежащие на краю столешницы, отбивали нервный ритм, выдавая крайнюю степень раздражения.
– Поступайте, как посчитаете нужным. Я приму любое наказание.
– Мне следовало бы вас отчислить! – Аластар Мэдроуз громко стукнул ладонью по столу, и я вся мысленно сжалась. – И первым же поездом отправить домой!
Я стиснула губы, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Я предполагала, что все этим закончится, но услышать об отчислении из уст ректора все равно оказалось непросто. Еще сложнее было удержать себя в руках и не разреветься прямо в его кабинете.
– Я понимаю, – ответила еле слышно, и голос предательски дрогнул.
– Понимает она! – фыркнул господин Мэдроуз. – Все вы понимаете! А случись какая травма или, не дай Всевышний, что похуже, перед вашими родителями мне отчитываться!
Я горько усмехнулась.
– Не беспокойтесь, мой отец будет только рад, если меня отчислят и я вернусь домой.
– Да? – Аластар вопросительно вскинул густые брови. Потом наклонился и достал из выдвижного ящика плотный белый конверт. Швырнул передо мной на стол. – А вот я так не думаю.
– Что это?
Я заинтересованно подошла ближе. Глянула на подпись отправителя, и сердце подскочило в груди.
Это было письмо от Николоса Леграна, адресованное напрямую Аластару Мэдроузу.
И пришло оно три дня назад.
– И что там? – дрогнувшим от волнения голосом спросила я.
Неужели отец обратился к самому ректору, чтобы вернуть меня домой?
– А вы как думаете? – усмехнулся мужчина. – То же, что пишут все родители. Просят присмотреть за своими сокровенными чадами, оказать всяческое содействие в обучении и все в этом духе.
Я неверяще хлопнула глазами. Присмотреть? Оказать всяческое содействие? Это точно письмо от отца?
Но если так, то, выходит, Стефан донес родителям о том внезапном всплеске магии, и… И получается, отец не против моего обучения?
Собственные выводы одновременно и окрылили меня, и привели в состояние паники. Ведь не успела я обрадовать отца своими успехами, как нарвалась на отчисление.
– А не далее как позавчера, еще до вашей идиотской выходки, я умудрился отправить вашему отцу ответ! И каким посмешищем я буду выглядеть, если следом пошлю другое письмо, с совершенно другим содержанием? – Господин Мэдроуз нервно одернул туго сидящий по фигуре жилет и пригладил пятерней волосы.
По всему было видно, что он привык отвечать за свои слова. И не терпел менять собственных решений. А оказываться в глупых ситуациях и подавно.
– И… и что вы ему ответили?
– Что и полагается. Что ваш испытательный срок заканчивается в конце ноября. И что решение будет принято по его истечении.
– Так значит… я могу остаться? – Робко взглянула на собеседника, чувствуя, как в душе затеплились первые лучики надежды.
Ректор шумно выдохнул и вновь пристально посмотрел на меня, словно одним этим взглядом мог считать все, что я думаю и чувствую в данный момент.
– Да, вы останетесь до окончания испытательного срока.
Я чуть было не подпрыгнула от радости. На большее я и рассчитывать не могла.
– Но это не значит, что вы не получите наказания.
Ох, ну остальное-то было не страшно. Главное, что мне позволили остаться в Маджериуме. А там, за оставшийся месяц, многое может измениться.
– Во-первых, – строгим голосом продолжил мужчина, – вы отстранены от полетов. Я запрещаю вам даже подходить к полночникам, не говоря уже о том, чтобы садиться в седло.
Я тут же поникла. Это было жестоко, но… справедливо.
– Во-вторых, я настоятельно рекомендую вам перевестись на другой факультет.
– Но… – Я подняла руку и посмотрела на бледный знак загонщиков, отпечатанный на ладони. – Но разве так можно? Факультет ведь выбирают один раз и навсегда…
– Я готов сделать для вас исключение. К тому же ваш отец настойчиво просил перевести вас на артефактику. И хоть сначала я был с ним не согласен, соблюдая традиции нашего учебного заведения, теперь я понимаю, что это отличный выход из ситуации. Но решение в любом случае за вами.
Я вновь посмотрела на свою ладонь. Несколько раз сжала и разжала ее, убеждаясь, что символ загонщиков никуда не исчезнет.
Я понимала, чего хочет от меня отец. Чем руководствуется ректор. Но… он верно сказал, решение за мной. И это только мой выбор. Который я однажды уже сделала. И пока еще ни разу о нем не пожалела.
– Нет, я не стану переводиться. Я останусь обучаться на факультете загонщиков, – произнесла решительно и выпрямилась, вытянув руки по швам.
– Даже при том, что я запретил вам летать? – строго спросил ректор.
– Да. Даже так.
Я кивнула и улыбнулась собственным мыслям.
– Ну что же. У вас был шанс. Больше такого щедрого предложения вы не получите. И раз уж вы останетесь у загонщиков, вашим куратором теперь будет Астон Шейн.
– Что? – Я не поверила своим ушам. – Но как же…
Сердце охватила тревога. Если мне сменили куратора, выходит, Ская тоже наказали!
От мысли, что его могли отчислить, да еще с выпускного курса, мне стало дурно. А ведь у Ская не было богатого влиятельного родителя, который бы мог заступиться за него, прислав письмо, как это сделал мой отец. У него не было другого дома, не было другого смысла жизни, кроме как окончить Маджериум и стать первоклассным всадником. И самое главное, он ведь ни в чем не виноват. Это была моя глупая выходка. Только моя!
Я уже открыла было рот, хотела вступиться за него, сказать, что лучше уж пусть отчислят меня, чем накажут Монтего. Но в этот момент в дверь ректорского кабинета настойчиво постучали, и, не дожидаясь позволения войти, на пороге появилась секретарь. Красноречиво глянула на стрелки хронометра.
– У вас срочное совещание с представителями попечительского совета, – напомнила мисс Палмер, и ректор, мгновенно вспомнив о неотложном деле, спешно засобирался.
– Погодите! Но как же?.. Скай Монтего. Он ни в чем не виноват! – Я попыталась задержать профессора, но тот уже выскользнул из-за стола, прихватив с собой какую-то папку.
– Все, никаких вопросов. Ваш куратор теперь – адепт Шейн, и это точно не обсуждается.
Не дав мне вставить больше ни слова, ректор быстрым шагом вышел из кабинета, и под нетерпеливым взглядом секретаря я тоже отправилась восвояси.
Я неслась сломя голову. От главного административного корпуса к зданию загонщиков. По узкой мощеной дорожке, мимо небольшого парка, разбитого на территории между учебными корпусами. Мимо ошарашенно провожающих меня взглядами студентов в цветастых формах факультетов. Даже разок грубо протиснулась сквозь группу артефакторов, растолкав локтями оказавшихся на дороге юношей и девушек.
В голове было только одно – найти Ская. Убедиться, что его не отчислили. А если отчислили, сделать все, что в моих силах, чтобы отменить это несправедливое решение. Я была готова кинуться с мольбами к наставнику. И к самому ректору, когда он вернется со своего неотложного совещания.
Оказавшись в родном корпусе, я притормозила, пытаясь сообразить, где в это время может быть Монтего. И вновь мысленно ругнулась, поняв, что так и не узнала номер его комнаты. Посмотрела на хронометр, висящий в главном холле напротив входа в столовую. Занятия уже начались, и на первое я, по всей видимости, опоздала.
Не придумав ничего лучше, направилась к раздевалкам, решив, что, возможно, смогу найти Монтего на полигоне.
Перед входом в раздевалки на большой информационной доске висели рейтинги студентов. Обычно я всегда останавливалась там и проверяла свое последнее место. Но сегодня я метнулась к первому листку, на котором значились рейтинги старшего курса. И выдохнула, увидев имя Ская на верхней строчке. Не знаю, как часто обновляли рейтинги, но Монтего все еще был в списке, и это вселяло надежду на лучшее.