– Какой-то праздник? – я поправляю высокие бокалы, равномерно расставляя на подносе.
– Еще бы. В баре появилась ты. Сарафанное радио разнесет за один день. Вот посмотришь. Иди, ждут.
– Да-да, —я сбрасываю звонок Стаса, пряча телефон в карман.
Заканчиваю смену. Обещаю Росу прийти с утра и помочь убрать зал после ночи.
Намечаю себе задачи: полностью превратиться в слух, не терять ни единого слова, примечать происходящее и познакомиться с парнем, что разговаривал с Росом на кухне.
На улице меня ждут долгожданная тишина и приятный легкий морозец. Посетители у входа с интересом посматривают, как я прохожу к ровному ряду байков и сажусь на свою «девочку».
Еще утром я оплатила кровать в хостеле, мне не нужно искать место ночлега. Медленно пробираюсь по темным улицам города, не тороплюсь, наслаждаюсь каждым глотком свежего воздуха. Так и держусь спальных районов, игнорируя яркие вывести и скопления людей и автомобилей. В огнях фар поблескивает синий знак, информирующий, что я покидаю город. Спускаюсь с трассы, крадусь знакомой дорогой. Во мне играет азарт, подталкивает на безрассудства.
Прячусь в тени напротив дома блондина. Фонарь над входной дверью приветливо освещает часть фасада, а темнота в окнах манит меня, зовет войти внутрь, разрешает осмотреться, проникнуть в жизнь моего врага.
Пересекаю улицу, словно воришка, прижимаясь к стене, заглядывая в окна. Нужна секунда на раздумье. Дергаю наудачу оконную раму, с восторгом отмечая волчью беспечность.
Скрип окна уже привлек бы хозяина дома, подтягиваюсь, неуклюже спускаясь на пол кухни.
Осмелев, быстро осматриваю первый этаж: кухню, совмещенную со столовой, гостиную, что с легкостью можно назвать кинотеатром. Здесь настойчиво витают два мужских запаха. Один из них мне знаком— склоняюсь к подушке дивана и втягиваю воздух. Еще и еще… как же мало! Растерянно подавляю грудной стон. Кончики пальцев порхают над тканью, требуя коснуться.
Второй запах я просто слышу. Он не манит, не будоражит, не заставляет внутри разгораться вибрацией.
Абсолютная тишина дает согласие подняться по лестнице.
Теряюсь на распутье между четырьмя закрытыми дверями.
Что я хочу найти? Подтверждения, что блондин именно тот, в чьи глаза я всегда хотела взглянуть. А после спросить, как ему живется, зная, что он предал своего друга?!
Звук проезжающего автомобиля врывается в сознание, я уже не выбираю, дергаю ближайшую ручку двери, прилипаю к окну. Кто-то покидает территорию поселка. Больше не медлю. Осматриваю спальню – это не комната блондина, другого жильца.
Средние двери – пустующие помещения, нет мебели, личных вещей, в коробках, брошенных посередине, книги, абсолютно новые, каждая запечатана в полиэтилен.
Четвертая, дальняя дверь от лестницы … Его.
Не сразу касаюсь металлической прохлады. Кончики пальцев подрагивают, дыхание частит… и это только стены. А что будет, встреть блондина лично, вот так, почти вплотную?
Толкаю дверь внутрь и тону, в буквальном смысле задыхаюсь. Мой враг везде и всюду. В подушках, одеяле, комфортном кресле у письменного стола, вещах, небрежно сброшенных у изножья кровати. Все пропитано запахом врага!
Легкое головокружение не мешает пролезть укромные уголки, выдвижные ящики стола и полки платяного шкафа. Включаю фонарик на телефоне, перелистываю разбросанные листы бумаги, пересчитываю пальчиками страницы записной книжки, но хозяин будто знал о моем визите. Нет ничего, что могло подсказать его имя: счетов за дом, приглашений, рекламных буклетов, не говоря о документах.
Дом полностью обезличен: отсутствие фотографий, текстиля на окнах, цветов. Лишь функционал: утолять голод, восстанавливать силы, соблюдать гигиену, развлекаться просмотром телевизора.
Тихим рычанием выдаю разочарование и злость.
Мой рискованный поступок ни к чему не привел.
Пора уходить, но что-то меня задерживает, не отпускает, наполняет тяжелую душу еще большей тоской. Непрошенные слезы собираются сорваться с ресниц, а мной овладевает бессилие.
Опускаюсь на постель, нет смысла скрывать свое присутствие, каждая комната в доме сохранит мой шлейф. Ладонью разглаживаю складки покрывала, поднимая в воздух новую терпкую порцию запаха, поправляю подушку. Пальцы маниакально борются с неровностями ткани… подхватывают за угол наволочки, и мое лицо погружается в мягкость.
Резко отшвыриваю, словно в руках ядовитая змея. Что я творю?! «Дура! Идиотка!» – проклинаю себя, сбегая по лестнице.
Только что застилала постель того, кого ненавижу, прижималась щекой к подушке того, кого презираю!
Не врала Вика, я двинутая на всю голову.
Не замечая никого и ничего вокруг, я сбегаю.
Поглощая свежий морозный воздух, удивляюсь упорству Стаса, вибрация телефона в кармане не прекращается. На экране пять процентов зарядки, и еще один требовательный вызов.
– Ну чего тебе?! – У входа в хостел оглядываюсь по сторонам: – Стас, я очень устала.
– Приве-е-ет, – он пьяно тянет.
– Здоровались.
– Яночка, только ты меня можешь спасти. – Стас старательно перекрикивает музыку. – Только ты, солнышко. Не орите, я не слышу. Ян, ты тут?
– Тут. Ты опять проигрался?
– Почему сразу о плохом? Я просто не могу попасть домой. Вика ключи утащила и свалила к кому-то на дачу. А второй комплект так и остался у тебя.
– Ты где? – я подавляю скопившееся раздражение.
– В «Соколе».
– Жди.
Я пользуюсь моментом и забираю сумку из квартиры Стаса, без лишних встреч и неприятных разговоров.
Взамен кровати приходится снимать двухместную комнату в хостеле, сумка никак не хотела помещаться в ящик для ценных вещей.
Иду к клубу пешком, пятиминутная прогулка немного успокаивает.
Беспрепятственно прохожу внутрь. Сразу у входа столпотворение, моя усталость решительно работает локтями, прокладывая путь.
– Бронь. Рокотов. – Твердый женский тон вплавляется в разум. Я слишком вымотана, если фамилия врага мерещится средь множества шумов.
– Я внутри, – отвечаю на вызов. – Вижу тебя, – поднимаю телефон над головой и машу. Стас пытается докричаться мне в трубку.
Лавирую между танцующими. Не терпится отдать ключи и уйти.
– Ты пришла. – Стас неуверенно поднимается и тянет руки обнять меня. За столом еще двое ребят из его мастерской, все трое примерно в одном состоянии – откровенно пьяны. – Мужики, я поговорю с моей Яночкой и вернусь, – прикладывает ладонь к груди, извиняясь.
Начинается…
– Нет. У меня нет времени и желания разговаривать. Убери сразу в карман, чтобы не потерять, – оставляю связку ключей на столе. – Стас, тебе реально хватит, – удерживая за плечо, придавливаю к дивану.
– Беспокоится. – Он радуется как ребенок, растягиваясь в пьяной улыбке.
– Спасибо за приют.
Бесполезно что-то объяснять, не прощаясь иду к выходу.
Как же я устала! Дергаю заевший бегунок молнии до тех пор, пока он не остается у меня в руках.
Мою переносицу жжет чужой настойчивый взгляд.
Вскидываю голову.
Все становится на свои места. Фамилия мне не послышалась.
Блондин собственной персоной.
Рокотов!
Белоснежная рубашка расстегнута на две пуговицы, открывая ямочку между ключицами, галстук небрежно свисает из нагрудного кармана пиджака, деля его с носовым платком, идеально подогнанные брюки, классические туфли, но венец ненавистного идеала – выражение лица. Меня обдает самоуверенностью, высокомерием и надменностью.
Как же я тебя ненавижу!
Все душой!
Каждой клеточкой своего тела!
Убийца!
Предатель!
Ноги несут навстречу, рука сжимается в кулак, и я впечатываю костяшки в лицо. Мимолетно чувствую боль, но удовольствие безрассудного поступка перекрывает все.
Враг не ожидает первого удара, но с легкостью блокирует второй, выворачивая мне руку, прижимая к себе.
– Мы знакомы? – склоняется он. Его лицо непозволительно близко от моего. – Я бы точно тебя не забыл, разводилка.
Тело горит в местах прикосновений: лицо, шея, грудь, живот, бедра… Жар сплетается в районе желудка, разливаясь по всему телу. В ноздри проникает терпкий запах, полностью отравляя меня.
Нужно бежать!
Дергаюсь – хватка усиливается.
Допрыгалась! Доигралась! Глупая маленькая волчица кинулась с кулаками на противника в несколько раз сильнее себя. Это ли не безрассудство?!
– Отпусти! – Даже язык не хочет мне подчинять, с трудом выговаривая слова. Блондин склоняется еще больше, утыкаясь носом в основание моей шеи. Поднимается к уху. – Отпусти! – Наглые губы прихватывают кожу на подбородке. – Я тебе их откушу, – шиплю я, изворачиваясь.
– Ты чувствуешь? – он встречается со мной взглядом. В черных зрачках, обрамленных ореховой радужкой, беснуется зверь. – Ты чувствуешь? – кричит, я же зажмуриваюсь от страха.
Я нахожу в себе силы, чтобы ответить:
– Да! Ненависть! – пытаюсь ударить лбом по самодовольному лицу. Блондин отклоняется, правой ладонью удерживает за подбородок, другой перехватывает кисти обеих рук, удерживая за спиной.
– Надо же, мне попалась злючка. – В его смехе горечь. – Маленькая зеленоглазая злючка, – дразнит, наслаждаясь беспомощностью. – Интересно, что же в вас заставляет отказаться от других?
– Ты больной? – выкрикиваю я.
Что он бормочет?
– Сейчас и узнаем.
Его губы касаются моих, жестко, с раздражением. В поцелуе нет мягкости, он пожирает, бесцеремонно врываясь языком и сплетая с моим. Таранящие движения не прекращаются, а я отвечаю на них, вгрызаясь в ответ. Если это способ наказать врага, отомстить, то я определенно сошла с ума.
– Эй, мужик. – Голос Стаса за моей спиной отрезвляет, возвращает частицу разума.
– Отвали, – с раздражением отвечает блондин.
– Ты не понял, – Стас пытается ухватить меня за предплечье, – она моя девушка.
– Уйди, – не прикладывая усилий, он отталкивает Стаса, заваливая кому-то из посетителей на стол.
Пьяное упорство Стаса и его дружков помогает мне. Оборотень отвлекается, закрывая меня от расфокусированных атак, предназначенных ему, а я благодарю за заботу сильным ударом в пах, отталкиваюсь и ныряю в толпу танцующих и зевак.